Игра в Реальность - Елена Райдос

Такого не должно было случиться. Эта мысль билась в моём мозгу, как мотылёк в стеклянной банке, а моё тело застыло словно парализованное. Я видел, как Вертер медленно разворачивался, как падал на пол пистолет из его руки, как он сам падал на колени у тела Дали, но не мог пошевелить даже пальцем. Из ступора меня вывел крик невольного убийцы. Нет, это больше было похоже на рёв раненного зверя. Он обнял тело своей любимой, которую только что сам убил, и застыл на коленях посреди прихожей. Я по-прежнему стоял в том месте, где меня застал выстрел, и не смел сдвинуться с места. Наверное, нужно было что-то делать, но меня словно накрыло волной апатии. Входная дверь была нараспашку, а мне было безразлично, что подумают соседи, и вызовут ли они полицию. Странно, что до сих пор никто даже не выглянул на лестничную клетку. Куда все подевались?

Мне показалось, что прошла целая вечность, когда Вертер поднялся, держа Дали на руках. Он деловито сдёрнул с вешалки мой плащ, обернул им тело и направился к двери. На пороге он всё-таки оглянулся. В его глазах было столько боли, что меня будто бы окутало чёрным облаком.

— Скажи своим, — его голос был неестественно спокоен, — защитные амулеты больше не действуют. Пусть бегут в Убежище.

Через секунду дверь за Вертером захлопнулась, а его пистолет так и остался лежать на полу у входа. Должно быть, он нарочно его бросил, не хотел прикасаться к оружию, из которого застрелил любимую женщину. Щелчок замка входной двери наконец вывел моё тело из состояния паралича. Я упал в кресло и залпом допил остатки вина прямо из горлышка. Это помогло, понемногу мои мысли перестали бешено скакать по замкнутому кругу. Если честно, то собственная смерть, помнится, вызвала у меня меньший шок, чем это случайное убийство ни в чём не повинной девушки.

Зачем же Дали пыталась меня спасти? Кто я ей, чтобы из-за меня рисковать? Увы, ответ лежал на поверхности. Она вмешалась в действия клана на пороге необъявленной войны, потому что это был поступок, достойный Мастера Игры. А может быть, она тоже верила, что очередной Программист проявился в базовой Реальности, чтобы избавить наш мир от Охотников? И не собиралась она рисковать от слова совсем. Дали не боялась Вертера, знала, что он скорее убьёт себя и свою сестру в придачу, чем причинит ей хоть малейший вред. По её плану, увидев энергетический щит, Вертер должен был капитулировать. Но насмешница-судьба распорядилась иначе. Кто же мог предположить, что Охотник будет стрелять практически вслепую, да к тому же сможет увернуться от рикошетирующей пули?

Наверное, Дали даже не успела понять, что произошло. На то, чтобы уйти в иную Реальность, у крутого Мастера не было ни единого шанса. Да, при большом желании каждого можно убить, это точно. Мне было тошно от того, как нелепо погибла эта милая и талантливая девушка, так и не достигнув своей мечты стать Творцом Реальности. Может быть, она была единственным Мастером в нашем мире, кто знает? И, главное, нашла, кого спасать — Программиста, так и так обречённого на скорую гибель. Лучше бы Вертер меня пристрелил, ей богу. Без Алисы моя жизнь всё равно потеряла всякий смысл.

Нужно было взять себя в руки и вытереть кровь в прихожей, пока она не загустела. Я притащил из ванной ведро с водой и начал оттирать пол. По дороге я ногой отшвырнул пистолет Вертера под обувную полку. Мне тоже не хотелось к нему прикасаться. Пришлось хорошенько потрудиться, но физический труд пришёлся очень кстати, он отлично отвлекал от мрачных мыслей. По-хорошему нужно было прямо сейчас отправляться в Убежище, чтобы предупредить остальных учеников об опасности. Но мне была невыносима сама мысль о том, что придётся с кем-то разговаривать, да ещё рассказывать о смерти Дали. Я послонялся без дела по квартире, чтобы хоть немного оттянуть неизбежный момент отправления, забрёл на кухню и понял, что с утра, кроме бутылки вина и чашки кофе, у меня маковой росинки во рту не было. А ещё понял, что долго теперь не смогу даже смотреть на еду, после уборки в прихожей меня всё ещё подташнивало. Не получится из меня хладнокровного мачо.

Наконец я решился и, как на плаху, направился к любимому креслу. Долг прежде всего. Проходя мимо прихожей, я вдруг почувствовал, как по спине пробежал холодок. За дверью кто-то стоял, я мог в этом поклясться, хотя оттуда не доносилось ни звука. Я застыл, прислушиваясь, и действительно вскоре услышал неясное шуршание, как будто кто-то переминался с ноги на ногу прямо под моей дверью. Вот тогда я разозлился. Какого чёрта я тут хожу на цыпочках? Надоели мне до смерти эти маньяки с пистолетами. Вертер, что ли, вернулся за забытым оружием? Или решил-таки довести дело до конца? То дверь ногой вышибает, а теперь нерешительный такой переминается с ноги на ногу. А позвонить в звонок слабо́? Я резко развернулся и, подойдя к двери, распахнул её настежь.

Но это был не Вертер. За дверью стояла Алиса, и она как раз собиралась позвонить, когда дверь распахнулась. От неожиданности она отпрянула назад и чуть не упала, споткнувшись о выщербленную плитку. Вид у моей милой был довольно странный, даже по сравнению с шаманским прикидом. Её одежда скорее напоминала пижаму, чем цивильное платье. Старые треники и длинную растянутую тунику, надетую на голое тело, дополняли мягкие шлёпанцы с заячьими ушками. Только это я потом рассмотрел, а в первый момент я увидел только её глаза. На меня смотрела МОЯ Алиса. В этом взгляде смешалось всё: и боль такой долгой разлуки, и радость встречи, и сомнение, а что, если у меня семья, дети, и вообще, я её разлюбил. Я протянул руку, и Алиса переступила мой порог. Только почувствовав тепло её ладошки, я поверил, что это не сон.

— Здравствуй, Лиса, как долго тебя не было, — я всё-таки это сказал.

И любимая оказалась в моих объятьях так естественно, как будто не было десяти лет разлуки. Поцелуй был очень долгим, а потом мы, не разжимая рук, опустились на колени прямо в прихожей. Это было сродни древней магии. Мы просто сидели и смотрели друг другу в глаза, как когда-то в пятом классе. Наше дыхание стало единым, сердца бились в такт, мы прорастали друг в друга, как прорастают ткани тела, затягивая открытую рану. Только от нашего врачевания не оставалось уродливых рубцов. Пропасть, что разверзлась между нами десять лет назад, закрывалась, не оставляя и следа, и на её месте вырастала высокая трава и полевые цветы. Почему-то именно такой образ вставал у меня перед глазами каждый раз, когда я позже вспоминал этот момент.

Наутро оказалось, что мы забыли закрыть входную дверь, но тогда мы этого даже не заметили. Мы вообще не видели ничего, кроме друг друга. А потом мы встали и, не разжимая рук, пошли в спальню, роняя по пути части своей одежды. Этой ночью мы не спали ни минуты, только под утро Алиса задремала на моём плече, разбросав по подушке прядки волос цвета расплавленного золота. А я лежал без сна, слушая её дыхание, и наблюдал, как первый лучик солнца подкрадывается к золотистым нитям. Больше всего в тот момент мне хотелось, чтобы время остановилось, и день никогда не наступил. Вот так бы вечно лежать, покачиваясь в волнах бесконечного счастья и покоя, а остальной мир пусть катится ко всем чертям.

Но это я просто не подозревал, что может быть даже лучше. Моя девочка проснулась, и я на руках отнёс её в душ. Оказалось, что в душе полно места для двоих, особенно, если стоять, крепко прижавшись друг к другу. А потом Алиса готовила завтрак, а я варил кофе, и нам совсем не было тесно вдвоём у одной плиты. Мы азартно уплетали яичницу прямо из сковородки, видимо, за ночь очень проголодались. Мы пили кофе, усевшись вдвоём в моё любимое кресло. И за всё это время не сказали ни слова. Слова были не нужны, им бы всё равно не хватило силы и глубины, чтобы передать то, что творилось в наших душах. Но вдруг Алиса вздрогнула, и взгляд её сделался испуганным.