Град на холме - Илья Некрасов

По крайней мере, так было лет двадцать назад. Как обстоят дела сейчас, Артур не знал. Хотя чёрная линия на потолке, прочерченная углём столетия назад, сохранилась.

– То есть заблудиться трудно? – переспросил я.

– Главное не остаться без света. Был один случай. Парень решил проверить себя, пошёл в одиночку и заплутал. Пробыл здесь несколько суток. Потом долго лечился.

– Галлюцинации?

– А ты сам чувствуешь, каково здесь? По стенам ползут тени. Какие-то шорохи… В мысли вплетаются чужие голоса.

Я сверился со временем, которое показывал коммуникатор. До начала мероприятий целых пятнадцать минут. Можно поговорить ещё…

Артур рассказал о своих воспоминаниях. О том, как он, решив проверить себя, отправился на двое суток в дикие тоннели, куда не пускали туристов.

Он рассказал, как блуждал, пригнувшись, по бесконечным тёмным коридорам, слыша под ногами хруст человеческих костей, мелких камней, звуки падающих капель воды и шуршание мокрого песка.

Свет от фонарика разрезал кромешную темноту, он брёл по подтопленным тоннелям и галереям по колено в воде. Обсохнув, перепрыгивал с камня на камень, которые выступали на поверхности небольших подземных ручьёв.

Он находил надписи на стенах, что когда-то обозначали вышележащие улицы. Уже тогда они назывались по-другому, а многих просто не было. И всё, что осталось от старых улиц – лишь трудночитаемые надписи в подземельях.

Влажные стены, сложенные из грубо обтёсанного камня, обрывались провалами в темноту, в них можно было заметить узкие ходы и тупики, доверху заваленные костями. Человеческие останки туда сваливались вперемешку, как мусор.

Кое-где попадались скульптуры: миниатюры зданий и дворцов того времени, которые вырезались каменотёсами «в свободное время». Барельефы с надписями на старофранцузском, готическая вязь, перемежались с участками грубой кладки из необработанного известняка. Острые углы и края камней выступали из стен и потолка, грозя поранить неосторожного путника.

Отметились творчеством и те, кто переносил в каменоломни останки с кладбищ. Они складывали из костей целые стены, выполняя на них нехитрые узоры-мозаики. То здесь, то там попадались кресты и пентаграммы, исполненные из черепов, на фоне рядов из берцовых костей. Поддерживающие свод колонны также обкладывались останками. Так появились уродливые бочкообразные колонны, ощетинившиеся тёмными провалами глазниц.

В диких ответвлениях было ещё более жутко. Сквозные когда-то тоннели оказались заваленными почти до потолка и местами превратились в тупики. Слабый свет проникал в них только через небольшие зазоры между потолком и верхним слоем костей.

Более-менее современные посетители также оставляли о себе память. Не только бессмысленные граффити и дурацкие нацарапанные надписи… В тоннелях сохранились старые высохшие или наоборот, полностью затопленные, колодцы. И современные шутники оставляли на них следы «окровавленной» пятерни и подтёки фальшивой крови. На металлических решётках и цепях висели обрывки одежды, а прокинутые над ямами подпиленные доски так и норовили сломаться.

По словам Артура, перед входом в оссуарий возвышалась надпись: «Здесь царство смерти! Остановись!» Лично я её не видел, но слова вполне соответствовали месту.

Когда подошло время, я приблизился к глазку, достал баллончик с релаксантом и вдохнул его пар. Покосился на Артура, а тот как раз выпускал струйку табачного дыма в сторону. Мы оба рассмеялись. Он назвал координаты места, и я нажал на переключатель.

Здешняя система оказалась по-настоящему старой. Первые несколько секунд я ничего не видел. Просто неясный сумрак…

– Я буду рядом, – из-за сгустившейся пелены послышался слабый голос Артура.

Затем перед глазами возникло чёрно-белое изображение. Поначалу деформированное, будто спроецированное на выпуклый экран. Потом вернулись цвета, и искривления линий исчезли. Моё восприятие привыкло к новому видению.

Я оглянулся. И точно. Нет, бывает же так! Обыск в элитном посёлке.

Вокруг невысокие старинные дома. Красивые фасады, белые стены и колонны. Мягкий свет гирлянд иллюминации и искусственно затемнённый, вечерний фон.

Под ногами та же брусчатка. На месте и розовые кусты. Вишнёвые деревья, среди ветвей которых щебетали невидимые птицы. Метрах в ста от меня, вдоль по дороге, стояла полицейская машина, а рядом с ней – четыре гражданских спинера.

Я двинулся туда. Не смог устоять перед соблазном и провёл рукой по замысловатому чугунному литью, что украшало забор.

Периодически я поглядывал по сторонам в поисках оптического блока, с помощью которого можно выйти из Облака, но стекляшка никак не попадалась. Даже в том месте, где я очнулся, её не было видно. Тем не менее, я следовал вперёд, полагая, что найду хотя бы один порт.

На улице было пустынно. Кое-где в домах горели золотистым светом зашторенные окна. У патрульной машины, что стояла напротив ворот, курили двое полицейских. Кажется, они не видели меня.

Я узнал особняк, к какому приближался.

На всякий случай сделал вид, что иду дальше. И, удостоверившись, что на меня не обращают внимания, свернул во двор дома.

Сразу за воротами обнаружились четверо репортёров: двое из информационной дочки «МаКо», и ещё двое с бывшего госканала. Обычно конкурирующие журналисты мирно стояли у ворот и лениво разговаривали, поглядывая в сторону особняка. Полицейские на них даже не смотрели, а те не порывались нарушать порядок. Создавалось впечатление, что они ждут приглашения внутрь, отмашки.

Я оглянулся на шум легковой машины – она остановилась у полицейской. Из неё вышли ещё двое журналистов с аппаратурой и предъявили патрульным удостоверения. Не спеша побрели к коллегам.

Пока всё шло нормально. Вероятно, за исключением того, что три гражданские машины, судя по номерам, принадлежали разным дочкам «МаКо», а одна – офису надзора. То есть имелось три шанса против одного, что моя цель – слежка за коллегами, а не за полицией или служащими бюро прокурора.

Думать об таких вещах неприятно, но у меня был приказ.

Я поднялся по лестнице, пройдя мимо амбала в штатском. Такие обычно водятся в службах силовой поддержки. Чей он – наш, из надзора или из частной военной компании – не было ясно. Никаких знаков различия и характерных примет. Просто опасный тип. Возможно, он и сам не представлял, на кого работал.

Я проследовал сквозь его невидящий взгляд в открытую дверь.

Здесь ничего что изменилось. Те же старинные интерьеры. Лёгкий скрип паркета. Мягкие красные ковры. Резные деревянные панели на стенах. Рыцарские щиты, длинные двуручные мечи, шпаги и копья, арбалеты. На щитах высокопарные девизы на старофранцузском. Под потолком затейливая лепнина с мотивом французских королевских лилий.

Поднявшись по следующей мраморной лестнице, я услышал голоса людей. Уже знакомым путём добрался до помещения с камином, в котором тлели угли. Двое, коп и прокуроский, вынимали из шкафов книги, пролистывали их и бросали на пол. На паркете валялись целые груды старых книг, многие из которых, вероятно, представляли ценность. Из некоторых томов вываливались листы.