Мы взлетали, как утки... - Комбат Найтов

Зал долго шумел, кто был возмущен, кто успокаивал соседей, ведь маршал не просто так сюда притащил такого вредного мужика. Харрису удалось еще раз успокоить слушателей.

– Затем русские начали наступательную операцию на Киркенес и Альту, тогда я и понял, что армия специально не летала в те места, а вытаскивала немцев на аэродромы, у которых уже была уничтожена система ПВО. Я присутствовал в день начала наступления в штабе ВВС фронта. Серж направил один самолет Fi-156, переоборудованный в ночной штурмовик, к точке, где была разведана антенна РЛС «Фрейя», с малой высоты ее атаковали ракетами, зафиксировали отсутствие сигналов РЛС, и после этого армия совершила налеты на аэродромы в Луостари, в Банаке, в Хейбухтене и в Хетте, расчистив дорогу на Альта-фьорд. Оказывается, все это время велась активная разведка и вскрывалась система ПВО, которую соорудили немцы для прикрытия своей базы. Через день после захвата морским десантом аэродрома в Хейбухтене туда перебросили топливо для штурмовиков «Ил-2» и «Ил-10», и 16 января меня предупредили, что запланирован удар по Альте, в ходе которого, возможно, удастся провести разведку Каа-фьорда. Здесь я не выдержал, связался с Лондоном, заявил, что нам удалось выполнить только один налет на Киркенес, больше ни для чего нас не привлекают, а сами собираются идти на Альту. В общем, ему, – он показал пальцем на меня, – приказали, и он включил нас в расстановку, в крайнюю волну, которая будет работать с высоты двадцать шесть тысяч футов. Мы начали готовить самолеты, нам выделили прикрытие – целый полк «спитфайров», хотя и ночь. Мы думали, что все начнется именно налетом, так нет! Русские высадили десант, подорвали плотину на реке Альта, и лишь после этого туда пошли штурмовики, которые просто размазали артиллерийскую составляющую ПВО, торпедировали восемь из десяти эсминцев, и затем нанесли бомбовый удар по Каа-фьорду. Мы подошли туда, там уже горел один из кораблей, но все равно внизу все было заполнено туманом из дымоустановок кораблей и, видимо, стационарных газогенераторов. На высоте за фьордом горел знак, по которому можно было прицелиться. Мы отбомбились, но попали под залп шрапнели из главного калибра. Повреждения получили тринадцать машин из восемнадцати. Русские, которые действовали с меньших высот и использовали бомбы с большими задержками, под такие залпы не попадали. В общем, село только двенадцать машин, из них только пять были в более-менее целом состоянии, а шесть до базы не дошли. Сели на вынужденную.

– Так это и было! Это был ад! Но, джентльмены, нас всех вытащили! Прилетали маленькие бипланы на лыжах и по двое вывозили нас. Как они умудрялись видеть в кромешной ночи что-либо, надо спрашивать у русского генерала, – громко сказал сквадрон – лидер Гибсон.

– По локатору, Гил, – ответил я главному «жалобщику в Монче». – Будешь еще на нас жаловаться?

Я вытащил из планшета кучу рапортов, поданных за время дислокации двух эскадрилий в Монче. Большая часть из них была написана им. Он отмахнулся:

– Ну, нет, джентльмены, условия там просто адские, но у русских они были еще хуже, чем у нас, – смущенно проговорил он. Долго вокруг все подсмеивались над ним.

– Так все-таки, сэр, кто подбил «Тирпиц»? И подбит ли он вообще? – раздался голос флай-маршала Меллори.

– По всем данным, которые имеются сейчас в нашем распоряжении, «Тирпиц», «Хиппер» и «Лютцов» получили серьезные повреждения именно 23 декабря 1941 года. Состояние еще двух кораблей остается неизвестным, но по донесениям норвежской разведгруппы, они тоже стоят на подушке в ожидании ремонта. И, конечно, в ходе большого налета корабли получили дополнительные повреждения. Так что перед вами, господа, человек, который подбил «кошмар Севера».

– Но, сэр, вы сами говорили, что это невозможно с такой высоты, – это опять Меллори.

– Я ошибался. Серж нашел способ, как их повредить. Говорите, генерал, – Харрис рукой показал на меня.

– Я на планировании прошел по малому ущелью, не над дорогой вдоль реки, а между скалами у северного берега. Сброс производился с горизонтального полета, под небольшим углом к оси кораблей. Бомбы сбрасывались не на корабли, а на лед рядом с ними. Стояла задержка в сорок пять секунд, позволявшая мне уйти за скалу на выходе из фьорда. Глубины во фьорде шестнадцать – двадцать шесть метров. Три бомбы по пять тысяч фунтов создали гидравлический удар, который и повредил корпуса кораблей. Вот и все.

Аплодисменты, все полезли смотреть карты, которые были у некоторых командиров «ланкастеров» с собой. Рассмотрели щель, через которую ночью удалось протиснуть довольно большую и неповоротливую машину. Затем кто-то спросил, что произошло сегодня во дворце. Здесь далеко не самые простые летчики собрались, часть из них присутствовала в Большом тронном зале и видела, что мы все отказались от наград. В том числе и сэр Харрис.

– Я вначале не понял, что произошло, джентльмены, пока не поговорил с Сержем. В Указах короля не упомянут налет 23 декабря, никто из экипажа «галифакса» не награжден, и также не упомянуты действия Первой гвардейской особой воздушной армии, которая и выполнила этот налет. В нем принимало участие более полутора тысяч самолетов. И восемнадцать наших, к тому же не слишком удачно. Серж назвал все балаганом, передал орден сэру Бромли, который был церемонимейстером, и покинул дворец. За ним то же самое сделал Степан. Я видел, что еще на награждении они были чем-то сильно недовольны. Так как я считаю, что мы только помогали в проведении операции и большой надобности в нас не было – это я настоял на бомбежке Каа-фьорда, которая прошла почти безрезультатно для нас, – то мне пришлось сказать его величеству, что я вынужден отказаться от наград и титула, так как остальные принять их отказались. Переговорив с Сержем, я убедился в том, что поступил правильно. Принять эти награды для них невозможно без изменения текстов самих указов его величества. Как они сказали, согласившись с такими указами, мы перечеркнем подвиг тех людей, которые совершили его. Украдем у них победу.

– И от какого титула вы отказались? – спросил кто-то из летчиков, сидевших за ближайшими столиками.

– Мне был дарован титул графа Альтского.

В зале установилась полная тишина. Для этих людей этот титул имел очень большое значение. Это для нас он пустой звук.

– Так, хватит о грустном, займемся более приятным делом! Сейчас наши очаровательные дамы из WAAF разнесут урны и бюллетени для тайного голосования о приеме генералов Супруна и Шкирятова в члены нашего Королевского клуба. Право голосовать имеют только постоянные его члены! Всех прошу сесть по своим местам, мы приступаем! Я, как исполняющий обязанности председателя, объявляю голосование начавшимся!

Девушки разнесли сначала номерные листочки, а затем прошли и собрали их в фарфоровые вазы. Было довольно шумно, все что-то обсуждали, мы со Степаном и ближайшими соседями продолжали принимать поздравления и отвечать на тосты, вопросы. Вдруг шум перекрывает голос Меллори:

– Джентльмены!

Вот в чем дело и почему так настойчив был Харрис! В лоунже появился патрон клуба, который открыл его еще в 1922 году, будучи тогда HRH the Duke of York – его королевским высочеством принцем Йоркским Альбертом Виндзором. Теперь его зовут Георг, а позывной у него – Шестой. Так что делаю знак Степану, что пора бы и честь знать. Свое дело мы сделали, правду о том, что произошло под Альтой, мы донесли. Короли не извиняются, так что нам пора.