Счастливчик - Сергей Костин

Казино встретило меня перезвоном игральных автома­тов, шелестом карт, криками крупье и предсмертными за­вываниями проигравших посетителей.

Когда я менял оставшиеся деньги, служащий посмотрел на меня так, словно ничего противнее он в жизни не встре­чал. Пришлось ответить ему тем же. За что он оставил себе преждевременные чаевые и бросил мне три фишки.

И это все, чем мне придется начинать новую жизнь?

Пошлявшись мимо азартных игроков, я присел за ру­летку.

– Делайте ставку, благородные господа. – Странное какое—то обращение. Но мне нравится.

Я поставил десять на красное.

– Восемнадцать черное.

Я ставлю десять на черное.

– Восемнадцать красное.

Я плюю на все и ухожу. А кто—то подумал, что сейчас мне попрет выигрыш? Ночные Охотники не шулера, да и к везунчикам нас отнести можно с трудом. Теперь передо мной стоит только один вопрос: как лучше просадить последние брюлики и отправиться на большую дорогу? Грабить, чего же еще.

Рядом со мной раздался выстрел, я присел. Но на сей раз все обошлось. Просто какой—то мужик просадил все день­ги и пустил себе заряд в висок. Неприятное зрелище. Толь­ко плечи и кусочек скальпа. А все остальное сплошная дырка.

Самоубийцу быстро убрали, но на его место никто не встал. Я знаю это поверье. Если хочешь остаться при пос­ледних, никогда не становись на место, обагренное кровью.

Но лично я никогда не верил приметы. Да и стоит ли рас­страиваться из—за последних десяти брюликов.

Я бросил жетон в щель и дернул ручку. Повернулся и пошел на выход под ехидную улыбку служащего за окош­ком. Но чем ближе я приближался к окошку, тем большее меня одолевало любопытство. Ведь должно получиться. Зря что ль я расковырял пальцем титановый корпус и сломал ограничитель выигрыша.

Ответом мне был мелодичный перезвон. И вздох восхи­щения пронесся вокруг. В общем—то и не восхищения, а черной зависти. Потому что по всем правилам казино лю­бое количество жетонов, выпавших из аппарата при игре, даже если аппарат сломался, является выигрышем.

Ну а дальше я двинулся по кругу. Сейчас главное не останавливаться. Пока хозяева сообразят, что здесь дело не­чисто, пока решат, что предпринять, надо успеть обчистить казино на кругленькую сумму.

Остановиться вовремя – трудная задача. Особенно ког­да прет удача. Но я не падок до монет. Найдя то количе­ство, что выиграл, достаточным, я закончил игру и вывалил в окошко приличную кучу.

– Здесь примерно на три миллиона брюликов, – обра­тился я к выпучившему глаза служащему. – Если ты сейчас же выдашь мне два с половиной, все остальное останется тебе. Соображай быстрее.

Но парень и так уже сообразил, в чем дело, и совал мне в руки пачку банкнот. Такой сервис мне нравился.

Уже запрыгивая в лифт, я увидел, как в казино с другого конца зала вбегает с десяток людей в строгих оттопырен­ных костюмах. Группа быстрой разборки.

Но лифт уже уносил меня на нижние этажи гигантского мегаполиса.

Я снял номер в лучшей подземной гостинице, заказал нормальную пищу и развалился на широченной кровати.

Хорошо чувствовать себя нормальным человеком.

Подтолкнув поближе пульт управления прелестями жизни, я притушил свет, включил музыку, а затем и мест­ное телевидение. По всем каналам шла реклама завтраш­них торгов.

– Только раз в году! Посетите наши торги! Широкий выбор разнообразных товаров! На любой вкус! – надрывал­ся телевизор.

Я стал подремывать, когда началась демонстрация так называемого товара. И последнему дураку после первых же кадров стало бы ясно, какой товар предлагается на завт­рашних торгах.

– Лот номер три. Мужчина сорока лет. Физические дан­ные… Лот номер четыре. Женщина тридцати пяти лет…

Неприятно засосало под ложечкой. Зеркальный мир на­помнил мне о событиях шестилетней давности. Когда я, вот так же. как и эти несчастные, являлся предметом куп­ли—продажи. Захотелось выключить телевизор, но долг Охот­ника заставлял смотреть дальше. Вполне вероятно, что и моя девчонка попадет в число продаваемых. Но время шло. Мелькали кадры. И я не видел знакомого лица с голубыми глазами и упрямо сжатыми губами.

– Можно? – Молодой парень в белом берете протис­нул в двери коляску с едой.

– У вас всегда так долго обслуживают? – чисто для проформы спросил я, пялясь в экран.

Парень ничего не ответил. У него такая работа. Ничего не отвечать. Только улыбнуться, получая чаевые. Причем весьма приличные. Стоимость моей «ласточки». За такие деньги можно быть и поразговорчивее.

– Слабоват у вас товар нынче, – заметил я, стараясь не слишком напрягаться на вопросе. Замечание для себя.

– Так это для верхних этажей, сэр. – Уже кое что, но не совсем. Посмотрим, насколько парнишка быстро со­ображает. Еще двести, нет, пожалуй, ста брюликов доста­точно.

– Я давно не занимался торговлей, братишка. Сядь на минуту и объясни, в чем весь смысл.

Два раза повторять не стоило. Сотенная исчезла в кар­мане фартука, и парень с небольшими интервалами для под­кормки выложил все, что он знал. Всего это стоило тысячу брюликов.

– На верхние этажи поставляют товар, который по ка­ким—либо причинам не прошел основное тестирование. Брак, одним словом. Всего в городе существует три рынка. Один вы только что видели. Второй покажут попозже. Это для средних слоев. А вот о третьем знает совсем небольшое ко­личество клиентов. Оно…

Очередная банкнота растворилась в липких руках напо­ристого парнишки.

– …оно произойдет завтра, поздно вечером. В самом сердце нашего города. Лучший товар. Обычно самые кра­сивые, – парнишка проглотил слюну, а я засунул ему за пазуху очередную порцию денег, – самые ласковые. Сло­вом, самые—самые.

– Как туда пройти? Парень почему—то засмеялся.

– Да один вход туда, сэр, стоит миллион брюликов. Миллион! А уж о ценах говорить нечего. Например, я слы­шал, что вчера привезли одну особу…

За такие слова можно сразу триста.

– …Вы щедры, сэр. Так вот. Одну весьма интересную особу, Мне мой дружок сказал по большому секрету, что цена на нее растет каждую минуту.

– И сколько на данный час?

Парень посмотрел на потолок и не сказал, а пошевелил губами. Хорошо, что я в совершенстве владею навыками общения с глухонемыми. Пришлось выложить пятьсот брю– ликов. Для парня сегодня счастливый день. Ишь как глазки засверкали.

Как только он получил желаемую сумму, тотчас же под­скочил к ящику, выдвинул его из углубления в стене, поко­пался там минут пять и довольный обернулся ко мне,

– Четвертый канал, сэр. Только четыре часа. Потом все сгорит. Меры предосторожности, сэр.

Я все понимал. Я сам был секретным агентом.