Рождение гигантов - Николай Басов

– Что? – спросила Лада.

– Если только они не везут нам что-то или кого-то, кто нам очень нужен.

– А нам кто-то нужен? – не понял Ким.

– Он говорит о Докай, – пояснила Лада. Она снова повернулась к Ростику. – Слушай, Фоп зимой обычно сидит у твоего Храма. Ты будешь там высаживаться, чтобы свои медитации устраивать?

Оказаться дома было бы здорово, решил Ростик. Но ему хотелось быть и в Одессе, когда туда прибудет корабль. Потому что перспективы и новые возможности, которые «плыли» к ним с этим кораблем, казались невообразимыми. И в них следовало очень аккуратно и точно разобраться.

Садиться у Храма все-таки пришлось. Сначала Бастен попросил, чтобы его там высадили, причем сделал это в обычной для него уклончиво-решительной манере. А потом и Ростик понял, что контакта с Фопом с воздуха у него не получается. И поскольку это было действительно важно, пришлось ему тоже высаживаться на берегу, чтобы дотелепать до дому на своих двоих, как он внутренне ни содрогался от такой перспективы.

Но Ким почему-то стал неумолим, он настаивал, чтобы сразу лететь с тем, что они подсмотрели, в Боловск. В общем, решили, что километров пятнадцать пассажирам придется пройти пехом, и тогда топливных таблеток антиграву хватит до Города, а вот тратить еще четверть часа на подлет к Храму и потом на возвращение тем же маршрутом было в их нынешнем состоянии рискованно.

Рост посмотрел-посмотрел на друзей-пилотов, и решил, что с Бастеном проделать этот путь будет безопасно. Вот он и высадился с аглором у моря, и потопал почти в темноте, проводив антиграв на юг взмахом руки, который, конечно, никто не увидел. Ну, может, исключая невидимку, но тот как вышел из машины, так и растворился сразу. Даже песок, кажется, под его ногами не скрипел.

Ростик топал себе, переживая боль в ноге, неожиданно проснувшиеся неприятные ощущения в боку, и пробовал унять головокружение. Это было непросто еще и потому, что слишком уж он растратился, когда с борта антигравитационной бочки пробовал вызвать «думающий мускул».

Впрочем, он уже догадывался, что фокус не в том, что сверху это было мудрено сделать, а в том, что стояла слишком глубокая осень, Фоп, скорее всего, уже залег в зимнюю неподвижность, когда ему не только думать не хотелось, но он и питался-то от случая к случаю и самым простым образом, например, планктоном.

Когда переставлять ноги стало привычно, Рост понял, что неплохо видит в этой мути, не намного хуже, чем человек в воде, а это позволяло не сбиваться с шага. Бастена по-прежнему было не слышно. Где-то взлаивали панцирные шакалы, еще где-то неподалеку плескалось море, шумели прибрежные кусты… Все было очень хорошо, спокойно, как бывает только вдали от городов, в первозданной дикости Полдневья.

На Роста снизошел покой, расслабуха и абсолютная убежденность, что он – лишь маленький всплеск пламени, называемого жизнью, и ни на что большее не претендует… Внезапно он понял, что сидит на берегу моря, что рядом, на расстоянии вытянутой руки находится невидимка, который не бросил его, а почти по-дружески охраняет со своими мечами, и что он только что провел сложнейший, почти невозможный в его нынешнем-то состоянии сеанс связи с Фоп-фалла. Вот только Рост почти ничего не понимал и не помнил из того, о чем он просил Фопа и чем их переговоры закончились.

Он попробовал подняться. Это было сложно, он устал, и, как всегда после таких вот ментальных и непонятных нагрузок, ему хотелось одного – выпить горячего морса из боярышника, лечь и вытянуть ноги. Но поступать так было нельзя, Бастен, скорее всего, был готов оказать лишь посильную помощь, а в остальном он сам обязан, если не ранен… И бесполезно было его убеждать, что после таких вот штук Роста смело можно было записывать в инвалиды.

Когда он все-таки поднялся, его шатало. Он был настолько не в себе, что даже не сразу понял, что с неба на них уже смотрит солнышко. Он спросил:

– Бастен, разве уже день?

– Ты просидел всю ночь, я думал, ты окаменел. – Он помолчал и вдруг доложил совсем уж неслыханное для аглора: – Ты сильный думатель, Рост-люд.

Они снова пошли, причем Ростик пытался лихорадочно, насколько это было доступно его измочаленным мозгам, сообразить, куда идти проще, к Храму, или теперь можно отправляться к Одессе? Получалось, что все-таки можно и к Одессе, только это было дальше километров на тридцать, и следовательно, без аглора такой поход выдержать было нелегко.

– Ты все еще собираешься в Храм? – спросил он невидимку на всякий случай.

– Будет лучше, если мы соберемся дома вместе, – отозвался Бастен. И добавил почему-то: – Компактно.

Рост тащился по песку, едва проросшему редкими по зиме стебельками травы, и прикидывал, что надолго его не хватит. Да, что ни говори, а эта вот нагрузка с думаньем, с его непонятными отключками сознания, здорово выматывала.

– Полагаешь, мне следует быть в Храме?

– Ты открыл для чужаков залив, они теперь пройдут, – отозвался Бастен.

– И что? Я не понимаю…

– Тебе следует самому увидеть, что ждет тебя впереди.

Ростик помолчал.

– Мне кажется, когда корабль прибудет в Одессу, меня все равно вызовут. – И вдруг он понял, что сказал ему аглор. – Ты хочешь собрать всех своих в Храме? Но у нас же мало времени, всего-то… дня два.

– Поэтому ты меня замедляешь, – сказал Бастен и вдруг резковато, так что Рост даже охнул, взвалил его себе на спину и побежал.

Странное, должно быть, зрелище, лениво размышлял Ростик, почти засыпая на спине невидимки, скрюченный человек летит в метре над землей, причем со скоростью, явно превышающей бег нормального стайера…

А потом он все-таки уснул. Или почти уснул. В себя он пришел уже в паре километров от Храма, когда тот виднелся между прибрежных дюн блеском своей крыши и дымом очагов. Ростик никогда так не наблюдал Храм, в котором провел долгие годы, который собственными руками восстановил, о котором всегда думал, как о доме. Он даже удивился этому… И лишь тогда понял, что проснулся от скрытого раздражения Бастена.

Он заставил невидимку отпустить себя, немного размял затекшие ноги, потом выпрямился и сказал:

– Спасибо, Бастен. А теперь иди, выполняй свой план, собирай своих… компактно.

Невидимка исчез, лишь пару раз на легких снежных лужицах проявились его следы. Кстати, в сторону Храма. И правильно, решил Ростик, он должен добежать до тех, кто охраняет аглорышей, предупредить, чтобы не высовывались, и лишь потом отправляться на поиски Ихи-вара и тех, кто бродит где-то еще.

Рост осмотрелся и, как уже с ним случилось вчера вечером, почувствовал, что тут ему очень хорошо. Он медленно, но неуклонно наливался тем особым, не выразимым словами равновесием, что так редко посещает людей, чрезмерно суетливых и многодумающих существ. И это совсем не шло им на пользу, особенно когда они забывали о том, что это состояние может возникать у них чаще.