Обручённые Хаосом - Александра Гринберг

Но нет, сдержался. Только ткнулся губами в плечо, когда я подошла ближе, да прижал к себе крепко… но затем со вздохом отстранился, сел на диван и похлопал по месту рядом с собой.

Ладно, побуду послушной кисой, хотя видит Хаос, не сидеть я сейчас хочу. А выпытывать, что происходит и какими новостями меня собирается обрадовать мой альфа.

Он полез в карман пиджака, зачем-то покусал губы, будто нервничая. После чего выдохнул и, прежде чем я успела сообразить, что происходит, сунул мне в руки коробочку. Небольшую такую, тёмно-красную. Вот совсем не оставляющую простора воображению.

— Знаешь, сколько этому лет? — поинтересовался Хота тихо.

Я, само собой, не знаю. Только и могу пялиться на злосчастную коробчонку, неловко пытаясь подцепить крышку ногтем.

Кольцо оказалось совсем простое с виду. Изящное, тоненькое, с зеленовато-золотистым камешком в середине и россыпью мелких вокруг него. Зам окружного прокурора вряд ли стал бы покупать что-то столь незатейливое и дешёвое. Скорее, влюбленный мальчишка, не имевший слишком много денег, но желавший подобрать что-то в цвет моих глаз.

— Тебе было четырнадцать, Джинни. Мне — двадцать три, я тогда только окончил колледж. И уже хотел жениться на тебе. Ещё толком не понимал, что чувствую, но знал, что ты станешь моей. Всегда знал. И собирался подарить его тебе…

— Почему не подарил? — выдохнула я, тщетно пытаясь проглотить невесть откуда взявшийся ком в горле.

— Потому что ты была ребёнком, Джинни. А я был больным ублюдком, который хотел маленькую девочку, и вообще не самым лучшим парнем на свете, — Хота нервно взъерошил свои кудри. — Понятия не имею, зачем это говорю, я ведь просто…  — он запнулся, будто никак не мог заставить себя сказать ещё что-то. Или просто был не в силах сформулировать. Даже смешно — нечасто мой Хота, крутой юрист и нахальный злоязыкий засранец, страдает недостатком красноречия. — Я просто хочу, чтобы оно было у тебя. Навсегда, понимаешь?

Своим ушам я поверила не сразу. Молчала долго, пытаясь осмыслить услышанное и выдавить из себя хоть что-то. Что я должна ответить? Или для начала стоит уточнить, правильно ли поняла?

— Ты… делаешь мне предложение, Хота гро Маграт?

Он снова провёл ладонью по волосам, и без того не самую идеальную прическу превращая в сущее гнездо. Это заставило меня невольно улыбнуться.

— Дерьмовый из меня романтик, да? — выдохнул Хота с нервным смешком. — Да, Реджина. Да, я делаю тебе предложение. Руки, сердца и всех прочих органов. Выходи за меня, ладно?

Я лишь кивнула, совсем не доверяя собственному голосу и попросту боясь позорно разреветься. Не от горя, само собой. Но к радости примешивается изрядная доля недоверия и даже испуга. Боги, Хота, ты слишком быстрый! Трудновато как-то фантазировать про свадьбу и совместных котяток, когда вы друг друга ни видеть, ни слышать не желаете пять лет кряду. Интересно, сам-то он осознаёт, что это всё происходит на самом деле? Или в таком же ужасе, как я?

Если и да, то виду не подал. Просиял весь, выдохнул, точно до этого и не дышал вовсе; шустро выхватил у меня бархатную коробочку и… тут же увял на глазах.

— О чём я вообще думал, а? — выдал он, разглядывая моё, между прочим, кольцо чуть ли не с отвращением. — Джинни, я куплю тебе приличное кольцо, обещаю, но сейчас…

— Мозгов себе прикупи! — возмущённо огрызнулась я, мигом вскочив на ноги и отняв у него свою законную добычу. — Это моё, бестолковый ты медведь! Плевать я хотела, откуда оно и сколько стоило!

Хота уставился на меня так, словно я не идиотом его обозвала, а как минимум в вечной любви призналась. Может, и стоило бы, но как-то не тянет. А вот сам виноват — нечего было дышать на святое!

Негодующе фыркнув, демонстративно надела кольцо на безымянный палец и залюбовалась — уже непритворно — игрой света на ярких камешках. И, не удержавшись, всё-таки шмыгнула носом.

Неужели это всё взаправду?

— Да брось, Джинни, разве я настолько плохой жених? — чуть натужно пошутил Хота, тут же оказавшийся рядом, и осторожно стёр мокрую дорожку с моей щеки.

— Ты же Хота, хуже тебя никого в мире нет, — буркнула я, однако тут же заулыбалась против воли. Невозможно злиться на этого дурацкого медведя, когда он так явственно, откровенно, неприкрыто счастлив. — И я всё ещё хочу знать, куда мы так вырядились.

— На свадьбу.

— На… куда?

— На свадьбу, — медленно, с садистским удовольствием повторил Хота. — На нашу свадьбу, Джинни. О, кстати, мы уже опаздываем.

Я даже рот приоткрыла от изумления. Как это?.. Да он шутит, что ли?

Ну… похоже, не шутит. Совсем не шутит. Ничуть. Ни вот столечко. Вот ведь плюшевый нахал!

— А, то есть вариант с отказом ты даже не рассматривал?!

— Нет конечно!

А, ну да. Глупый был вопрос.

— Знаешь что, Маграт? Я передумала!

Меня даже ответом не удостоили, а самым бесцеремонным образом закинули на плечо и потащили к выходу. Ну что за сказочные засранцы эти медведи, а? Я, конечно, для порядка пнула его разок, но сопротивляться особо не пыталась — бесполезно же. Да и не сильно охота, если уж не кривить душой.

Кротко молчать, впрочем, тоже не мой метод.

— И что я, по-твоему, буду врать нашим котятам?! — сердито поинтересовалась, едва Хота усадил меня на пассажирское сиденье и заботливо пристегнул — видно, чтобы уже точно никуда не смылась. — Вышла замуж, потому что однажды с утреца ваш отец встал не с той лапы?

— Почему бы и нет? — сев за руль, ответствовал будущий отец моих гипотетических котят. — Зато оригинально. Наши медвежата непременно оценят.

— Я разведусь с тобой!

— Замётано, кисонька. Но сначала придётся за меня выйти.

Вот ведь… засада.

Ладно уж, выйду. Никуда теперь не деться от своей судьбы, будь она трижды неладна.

Втайне я ожидала, что мой неуемный женишок непременно потащит меня в Таненгрев, к алтарю Прядильщика — медведи всё же жутко консервативные создания. Но то ли Хота не успел подбить Ору на это безумие, то ли просто не пожелал бить свой драгоценный кар на лесной дороге… В общем, приехали мы совсем не в нашу деревню, а к зданию окружного суда. Весьма красивому, стоит заметить. Никаких метровых стен, как в большинстве старых построек Моэргрина, только пятиугольные окна выдают его настоящий возраст. Хоть сейчас на открытках печатай. А вместе с ним и нас — молодых, красивых, ошеломлённых происходящим.

То, что Хота на самом деле нервничает, пусть и пытается выглядеть воплощением невозмутимости, я поняла сразу — по тому, как неспешно он вёл свой кар по городским дорогам, по нервному постукиванию пальцев, то и дело стискивающих руль едва не до хруста. Даже по тому, как церемонно он подал мне руку, помогая выбраться из машины.