Делай все наоборот - Дарья Калинина

– Снова вы? – непроизвольно вырвался у него стон, и булочки в его руках задрожали. – Как же они мне надоели, – это он уже, с трудом оторвав от нас взгляд, обратился за сочувствием к Никитину.

Подлый предатель Никитин вместо того, чтобы броситься грудью на нашу защиту, согласно покивал головой и дружелюбно спросил у старосты:

– Так это ваша машина? Мне так и показалось, но хотелось проверить свою догадку. Очень рад встретить на дороге соседа. Вместе дорога кажется короче, так поедем вместе?

Староста не очень обрадовался его предложению, он смущенно затряс животом и сделал несколько шагов от машины.

– Это не совсем удобно, – начал бормотать он, – дамы могут обидеться на вас, если вы их оставите. Но я бы с удовольствием пригласил их к себе.

Но это предложение уже не понравилось Игорю, он сказал:

– Нет уж, они поедут со мной.

«Ого, – подумала я. – Наш рейтинг растет».

– Но все же я хотел бы поговорить с вами об одном деле, – настаивал на своем Никитин.

– Обязательно поговорим, – обещал староста, продолжая отступление к своему «Форду». – Я сам к вам заеду. Сразу же после праздника.

– Нет, зачем такие сложности, – не успокаивался Никитин. – Я сяду к вам в машину, и мы отлично сможем все обсудить.

Где-то в середине его фразы староста пустился в бега. Он мчался прочь, вздрагивая объемистым задом, прижимая к груди свертки с продуктами и испуганно оглядываясь через плечо на нас, чтобы проверить, не пришло ли нам в голову преследовать его.

– У него в машине кто-то сидит, – убежденно произнес Никитин. – Я видел, что он покупает. Он брал две ватрушки, два стаканчика мороженого, две бутылки лимонада, четыре яблока и два пирожка с неустановленной начинкой. Зачем ему одному все в двойном комплекте?

Староста, пока Никитин говорил, добежал до машины, дверца которой предупредительно распахнулась ему навстречу. Как бы ни был привязан человек к своей машине, и даже если она отвечала ему взаимностью, все равно самостоятельно открыть дверь она не смогла бы. Это подтверждало диагноз Никитина.

«Форд» рывком тронулся с места, мы, естественно, поехали за ним. Теперь староста вел себя несколько иначе, он не старался удрать, но и приблизиться к себе вплотную тоже не давал.

– Странный человек, – недоумевал Никитин, когда в ответ на приветливые помигивания наших фар староста прибавлял скорость.

В этом состоянии перманентного удивления ему пришлось пробыть всю дорогу, только при подъезде к Ульяновке он, к возмущению Мариши, отпустил старосту с миром.

– Почему бы тебе не поехать за ним? – негодовала Мариша на заднем сиденье.

– Я и так знаю, что он поедет к себе. Елизара в Ульяновке нет, стало быть, делать ему там тоже нечего, – невозмутимо ответил Никитин.

– Сережа, сколько тебе лет? – сладким голосом, который, я по опыту знала, не предвещал ничего доброго собеседнику, спросила его Мариша.

– А что? – удивился тот. – Что это ты моим возрастом заинтересовалась?

– А то, – рявкнула Мариша, – что теперь мне понятно, почему ты в свои годы все еще майор. И останови быстро перед тем кустом, мне надо выйти, а то я прямо в машине устрою потоп.

Никитин опасливо покосился на нее, но не осмелился противиться. Мариша выскочила из машины и исчезла за кустами, оставив Никитина в тупиковом положении, он никак не мог решиться, идти за ней самому или послать кого-нибудь из нас. Мариша задерживалась, Никитин нервничал и подозревал худое.

– Надо бы посмотреть, что с ней, – предложил Игорь.

– Сам знаю, а кто пойдет?

– Я могу, – вызвались мы с Ирой хором.

Но пошел Игорь, он сказал, что и не такое видел, все мы люди, поэтому смущаться тут нечему. Он ушел и тоже пропал. Определенно место мы выбрали не самое удачное. Наконец послышался шум и из кустов выбрался Игорь. Он был один и чем-то сильно сконфужен.

– Она удрала, – только и счел нужным пояснить он.

На Никитина жалко было смотреть. Он завел машину и поехал в город. Разговаривать мы с ним не решались, поэтому о своей дальнейшей судьбе могли только догадываться. Наши догадки недалеко ушли от действительности. Он доставил нас прямо к городской больнице и отвел в уютную комнатку, про которую мы подумали, что она и есть та самая, обещанная нам с Маришей в самом начале этой заварушки. Но оказалось, что это всего лишь приемный покой. Нас с Ирой отвели в шестиместную палату, окна в которой были основательно зарешечены. Данная мера предосторожности была вызвана не нашей социальной опасностью, а лишь тем, что палата находилась на первом этаже.

– Посидите здесь, – посоветовал Никитин. – Это самое безопасное место в городе. Тут вам ничего не грозит, и вы никому не помешаете.

– Пришлось из-за них выписать четырех больных, двое из которых настолько были плохи, что просто удивительно, как еще живы, – пожаловалась ему женщина-врач. – Неужели из-за двух человек остальные четверо должны страдать?

– Ничего, – утешил ее Никитин. – Скоро я приведу еще одну пациентку.

И они ушли, а мы с Ирой остались. Делать было совершенно нечего, постели застланы, окна вымыты, а пол сиял девственной чистотой. Ужасно хотелось есть, мы с тоской вспоминали про ватрушки, которые покупал в Красиловке староста, и завидовали Марише, которая сейчас находилась на вольных хлебах. Вещи Никитин у нас забрал, поэтому наше положение от Маришиного отличали только решетки на окнах.

День прошел грустно, поесть нам в конце концов принесли, но рацион тут, похоже, зиждился на одних таблетках и капсулах, их общий объем значительно превышал объем каши на пластмассовых тарелках. Повинуясь врожденному недоверию ко всякого рода врачебным трюкам и природной страсти к накопительству, лекарства мы не ели, а запасливо распределяли их по карманам. Каждый раз, когда в коридоре раздавался шум, мы поднимали головы, ожидая появления торжествующего Никитина и плененной Мариши, но их все не было. Я с точностью до нескольких метров могла предположить, где следует искать Маришу, но что толку от этого знания, если мы с Ирой были надежно заперты и отправиться к старосте не могли при всем желании?

Стемнело, и, так как делать все равно было нечего, мы легли спать. Долго устраивались, потом не менее долго засыпали, но стоило мне заснуть, как из-под моей кровати раздался подозрительный шорох. Я взвилась кверху, будто меня подбросило пружиной, и метнулась к Ирке.

– Там кто-то есть, – вращая глазами от страха, твердила я ей. – У меня под кроватью появился кто-то.

– Не может быть, – не поверила Ира. – Мы же все осмотрели.

Однако шорохи продолжались и к тому же с каждой минутой становились все громче и ближе. Окаменев от страха, мы сидели на Иркиной кровати и пялились под свисающее с моей постели одеяло. Оно колыхалось так, словно снизу на него дул воздух. В больнице все было хорошо, но электричество в палатах отключали после одиннадцати ночи, оставляя гореть только маленький ночничок, тусклого света которого как раз хватило на то, чтобы увидеть, как из-под моей кровати вылезает что-то темное и большое.