Ледяной укус - Райчел Мид

Со вздохом раздражения Исайя швырнул обмякшее тело Мейсонатуда, где, вцепившись в меня, стояла Елена. Она упала рядом с нами. Передглазами все поплыло от головокружения и тошноты.

— Вот, — сказал Исайя Елене, — может, теперьты уймешься. И оставь мне немного.

Меня охватили ужас и шок, даже мелькнула мысль — теперь душамоя ссохнется, а мир прямо здесь и сейчас подойдет к концу. Потому что послетакого он не мог существовать дальше. Ничто и никто не может продолжатьсуществовать дальше после такого. Мне хотелось затопить криком боли всювселенную. Мне хотелось плакать, пока я не растаю. Мне хотелось упасть рядом сМейсоном и умереть вместе с ним.

Елена отпустила меня, по-видимому решив, что я не представляюсобой опасности, находясь между ней и Исайей, и повернулась к телу Мейсона.

Все чувства во мне замерли, я просто действовала нераздумывая.

— Нет. Не прикасайся к нему.

Я не узнавала собственного голоса. Елена закатила глаза.

— Вот еще наказание! Я начинаю понимать Исайю — тебядействительно нужно заставить страдать, а потом убить.

Отвернувшись от меня, она опустилась на пол и перевернулаМейсона на спину.

— Не прикасайся к нему! — завопила я.

И толкнула ее, практически без толку. В ответ она тожетолкнула меня, чуть не сбив на пол. Мне с трудом удалось удержаться на ногах.Исайя с интересом наблюдал за нами, явно забавляясь. Потом он перевел взгляд напол: четки Лиссы выпали из кармана моей куртки. Он подобрал их. Стригои могутприкасаться к освященным предметам: рассказы, будто они боятся креста, —чушь.

Нa освященную землю, правда, они ступать не могут. Онперевернул крест и провел пальцем по выгравированному дракону.

— А, вещичка Драгомиров, — задумчиво произнесон. — Я и забыл о них. Ничего удивительного. Она что, одна осталась? Илиих двое? Тут и помнить-то не о чем. — Взгляд его ужасных красных глазсфокусировался на мне. — Ты знаешь кого-нибудь из них? Нужно заняться имив ближайшие дни. Не слишком трудно…

Внезапно я услышала взрыв. Вода вырвалась из аквариума,разнеся стекло вдребезги. Осколки полетели и в мою сторону, но я не обращала наних внимания. В воздухе вода объединилась и кривобокий шар. И он поплыл. КИсайе. У меня просто челюсть отвисла при виде этого. Он тоже смотрел на шар,больше с изумлением, чем со страхом. По крайней мере, до тех пор, пока вода неокутала его голову и не стала душить. Его невозможно не только застрелить, но изадушить. Однако он явно чувствовал себя чертовски дискомфортно.

Его руки взметнулись к лицу в отчаянной попытке содрать ссебя воду. Без толку. Пальцы просто проходили сквозь нее. Елена забыла оМейсоне и вскочила.

— Что это? — взвизгнула она и начала трясти Исайюв бесполезной попытке освободить его. — Что происходит?

И снова я не раздумывала, я действовала. Рука сжала большойосколок стекла разбитого аквариума. Зазубренный и острый, он порезал мне руку.

Метнувшись вперед, я вонзила осколок в грудь Исайи, целясь всердце, расположение которого так долго училась находить во время учебныхзанятий. Исайя испустил придушенный водой крик и рухнул на пол. Его глазазакатились — он потерял сознание от боли. Елена смотрела на меня — столь жешокированная, как я, когда Исайя убил Мейсона. Исайя, конечно, не был мертв,просто временно сброшен со счетов. Судя по выражению лица Елены, она непредполагала, что такое возможно.

Самым разумным в этот момент казалось броситься к двери ивыбежать на безопасный солнечный свет. Вместо этого я рванула в противоположномнаправлении, к камину. Схватила один из висящих над ним антикварных мечей иповернулась к Елене. Бежать далеко не было нужды, поскольку она уже пришла всебя и устремилась ко мне.

Она зарычала от ярости и попыталась схватить меня. Я никогдане училась работе с мечом — зато меня учили сражаться с любым оружием, котороеокажется под рукой. Действуя неуклюже, но эффективно, я использовала меч, чтобыне подпускать к себе Елену.

Она обнажила белые клыки.

— Я заставлю тебя…

— Страдать, заплатить за все и пожалеть, что я вообщена свет родилась?

На память пришел бой с мамой, когда я все время занималаоборонительную позицию. Сейчас гак действовать нельзя, нужно атаковать. Сделаввыпад, я попыталась нанести удар Елене. Неудачно. Она предвосхищала каждое моедвижение. Внезапно за ее спиной застонал Исайя — он начал приходить в себя. Онаоглянулась, всего на долю мгновения, но этого хватило, чтобы нанести ей удармечом по груди. Я разрезала ткань рубашки и поцарапала кожу, не больше. Тем неменее она вздрогнула и посмотрела на свою грудь, явно в панике. Думаю,воспоминание об осколке стекла в сердце Исайи все еще свербило в ее сознании.Именно это мне и требовалось.

Я слегка отступила и нанесла удар, вложив в него всю своюсилу. Лезвие меча пронзило ее шею сбоку, сильно и глубоко. Она издалаужасающий, тошнотворный вопль, от которого у меня по коже побежали мурашки, исделала шаг в мою сторону. Я вытащила меч и нанесла новый удар. Она вцепиласьруками в горло, колени у нее подогнулись. Я колола и рубила, с каждым разом мечвсе глубже погружался в шею. Отрезать голову оказалось труднее, чем я думала. Ктому же меч наверняка был не просто старый, но и тупой.

Однако в конце концов у меня хватило здравого смысла понять,что она больше не движется. Голова лежала отдельно от тела, мертвые глазасмотрели на меня, как будто она не могла поверить в случившееся. По правдеговоря, я и сама не могла. Кто-то вскрикнул, и, как это ни абсурдно, яподумала, что Елена. Потом я повела взглядом по комнате. В дверном проеместояла Мия с выпученными глазами и совсем позеленевшая, как будто ее вот-вотвырвет. Где-то в глубине сознания сверкнула мысль, что она взорвала аквариум.Выходит, магия воды не совсем уж бесполезна.

Исайя, все еще вздрагивая, пытался подняться на ноги, но яоказалась рядом прежде, чем он сумел полностью распрямиться. Снова запел меч,каждый удар порождал боль и кровь. Сейчас я чувствовала себя опытным профи.Исайя упал на пол.

Перед моим внутренним взором стояло зрелище, как он ломаетМейсону шею, и я рубила, рубила — со всей силой, на какую была способна. Точноэти яростные удары могли изгладить из памяти ужасное воспоминание.

— Роза! Роза!

Сквозь пропитанный ненавистью туман я почти не обратилавнимания на призыв Мии.

— Роза, он мертв!

Медленно, дрожа, я остановили руку и перевела взгляд на еготело — и на голову, лежащую отдельно. Мия была права. Он мертв. Совсем, совсеммертв.

Я оглянулась по сторонам. Кровь везде, но ужас гнусногозрелища сознание на самом деле не замечало. Мой мир сузился до выполнения двухпростых задач. Убить стригоев. Защитить Мейсона. Все остальное находилось запределами восприятия.