Таран - Леонид Влодавец

— Если ты ненадолго — лучше здесь. Слушай, а ключей-то ведь у тебя нет, наверное?

— У нас там коммуналка, откроет кто-нибудь…

— Тогда и верно лучше остаться, а то моя рожа всех напутает, — полушутя произнес Таран.

— Ладно… Я скоро, — Шура вышла из машины и скрылась в подъезде. Но не прошло и минуты после этого, как оттуда послышался испуганный крик:

— Юра-а!

Таран схватил с сиденья пистолет Чалдона и выпрыгнул из машины. Влетел в подъезд, где никакого освещения не было вовсе, и сумел разглядеть лишь неясные фигуры, ворочающиеся в темноте прямо у входа. Не то три, не то четыре… Только по визгу смог определить, где Шура. Все остальные были ему по фигу, но стрелять побоялся — и шума не хотел, и в Шурку угодить опасался. С размаху долбанул пистолетом по чьей-то стриженой башке, да так, что тот свалился. Другому, лохматому какому-то, — кроссовкой по яйцам. Согнулся — и в рожу получи! Третий метнулся на Тарана в тот момент, когда тот стоял спиной, и Юрка лишь чутьем, а не зрением определил эту атаку. Он успел обернуться, но еще раньше среагировала Шура, бросившаяся между ним и этим мужиком…

— А! — коротко вскрикнула она от боли и шатнулась на Тарана. «Нож! — мгновенно понял Юрка. — Он ее ножом пырнул!»

Тот, что ударил, видно, сообразил, что шибко далеко зашел, а может, разглядел, что у Тарана пистолет в руке, а потому воспользовался Юркиным замешательством не для повторного нападения, а для бегства. Он прыжком вылетел из подъезда, перепрыгнув через тех двоих, что корчились на полу. Был ли четвертый — Таран не понял, может, убежал, а может, его и не было.

— Наверх! — простонала Шура. — Наверх меня отнеси, в восьмую квартиру!

Таран подхватил ее на руки и понес наверх, разом позабыв о тех, что валялись около двери.

— Которая восьмая? — спросил он, когда донес Шуру до второго этажа.

— Эта, справа… — прошептала она. — Три звонка позвони, бабе Соне…

Таран чувствовал, как по его рукам течет ее горячая кровь, много крови. Поддерживая правой рукой обмякшую Шуру и нащупав левой рукой кнопку звонка, нажал три раза. Не верилось, что откроют. Он бы лично у себя дома, в куда более приличном подъезде, где даже свет был на лестничной клетке, в три часа ночи никому бы не открыл. Даже если б кто-то орал, что женщине плохо.

Но тут — открыли, хоть и не сразу. Минуты через две, когда Таран произвел еще три серии по три звонка, внутри квартиры зажегся свет. Его Таран увидел сквозь щели между дверьми. А потом зашаркали шлепанцы и старческий голос спросил вяло:

— Кто там?

— Это я, Шура! — собравшись с силами, отозвалась раненая и три раза хлопнула по двери рукой.

Щелкнул замок, и Таран втащил свою спутницу в квартиру. Сразу увидел морщинистую, почти лысую старуху в зеленой шерстяной кофте, наброшенной поверх ночной рубахи. Бабе Соне на первый взгляд было далеко за восемьдесят, а то и полных девяносто. Она только изумленно моргала бесцветными глазками из-под коричневых бородавчатых век и, как показалось Тарану, ничего не соображала. Так оно и было.

— «Скорую», бабушка! «Скорую» надо! — заорал Таран с порога. — Ноль три звоните! Ее ножом ударили!

— Нет у нас телефона… — пробормотала Шурка. — Неси меня в комнату! А бабка глухая, ни хрена не слышит.

— А как же открыла? — Таран нашел время удивиться. — Не слыша звонка?

— У нее вместо звонка лампочка: мигнет три раза — открывает, — слабеющим голосом ответила Шура. — А потом к двери лицо прикладывает. Если три раза ударить — чувствует сотрясение и открывает… Сюда, дверь не заперта…

— Шурочка! У тебя выкидыш? — спросила бабка, когда Таран вносил Шурку в комнату, подслеповато глядя на кровь, которая капала с подола побуревшего алого платья.

Таран в темноте нашел кровать, уложил на нее раненую. Потом зажег свет, стянул с Шуры платье, увидел под ребрами узкую ножевую ранку, откуда ручейком струилась кровь.

— Вата есть? — спросил он, оглядывая старую облезлую мебель. — В комоде, в шифоньере?

— Нету… — отозвалась Шурка. — Не ищи.

— А! — Юрка выдернул ящик из комода, из ящика, чистое махровое полотенце, сложил вчетверо и наложил Шуре на рану. Потом разодрал простыню, туго прибинтовал полотенце к ране.

— Не суетись, Юрик… — услышал он слабый голос.

— Как не суетись?! — вскричал он. — Кровью изойти хочешь?

— Все равно ничего не выйдет, — очень спокойно произнесла Шурка. — Хана мне! Уж лучше так, чем от ломки через два дня. Зря ты меня от Чабана и Коки отбил. Видно, на роду мне было написано сегодня умереть — не убежала, не уехала…

— Не мели языком, дура! — закричал Таран. — Я сейчас «Скорую» вызову! Где автомат ближайший?!

— Там, на улице… Метров сто отсюда. Не майся, не успеешь! Лучше дай мне сигарету и зажигалку. У меня заначка была, там, в письменном столе… В правом ящике, сверху.

Юрка достал пачку «Мальборо» и маленькую зажигалку «Крикет», принес Шуре. Она вытащила нетвердой рукой сигарету, чиркнула, прикурила. Не сильно затянувшись, произнесла:

— Спасибо, теперь и помереть можно…

— Дура! Не помрешь ты! Адрес какой?! — спросил Таран. — Дом и улица?!

— Некрасова, 56, — прошептала Шура. — Не приедут все равно…

Но Таран, впопыхах забыв пистолет на тумбочке у кровати, уже выскочил из комнаты, стремглав пронесся по коридору, открыл дверь и помчался вниз по лестнице. Если бы кто-то из тех, что напали на Шуру, был бы еще внизу — он бы его зубами разорвал. Но их не было — те двое, что лежали, как видно, очухались и смылись поскорее.

Во дворе сиротливо стояла «Тойота». На чуть-чуть заехали, ненадолго… Зла не хватало! Почему Юрка не пошел с ней туда, в подъезд, сразу, почему не прихватил автомат?! Знал бы, что так выйдет, — с порога расстрелял бы это гадье! И еще Таран на себя был в ярости за то, что машину водить не умеет. Умел бы — посадил бы Шуру, отвез в больницу… Лох он, лопух, неумеха поганый!

Но все это было уже из серии: «Знал бы, где упасть, — соломки бы подстелил!» И Таран, проскочив мимо автомобиля, выбежал в проход между домами-развалюхами. Где ж этот чертов телефон? Сто метров, сказала Шура, а в какую сторону от прохода? Налево или направо? Ну, хрен с ним, сто метров не сто верст, в случае чего и туда, и туда можно сбегать… Юрка побежал направо.

Он и не догадывался, что, едва за ним захлопнулась дверь квартиры, Шура пробормотала:

— Тили-бом, тили-бом, подпалю я «Кошкин дом»…

Подцепила маникюром отклеившиеся обои, надорвала полоску и чиркнула зажигалкой. Пламя мигом охватило сухую бумагу, плавно потянулось вверх по стене. Перегородки были тоже из сухих досок, занялись почти сразу… А Шура только счастливо улыбнулась. Она не боялась огня. Она знала, что умрет не от него и не от дыма. И не от ножевой раны, и не от мучительной ломки. Милый мальчик пистолет оставил! Вот он-то ей от всего поможет, от всех мук и от всей незадачливой, похабной и грязной жизни. И Шура дотянулась до тумбочки, взяла пистолет, сдвинула предохранитель и обеими руками поднесла ствол ко рту… Так, как мечтала! Отсосать пульку!..