Сингулярность 1.0. Космос - Максим Тихомиров

«Вы уверены, что хотите услышать правдивый ответ?»

Такой умелый психолог мнётся? Всё должно быть очень плохо. Год? Десять?

«Да, чёрт возьми. Сколько?»

«Пятнадцать с лишним часов».

«Что?!»

«Час на вскрытие. Час – на сканирование твоих кортикальных структур. Три с небольшим – на твоё путешествие сюда. Оставшееся время – на прочие операции».

«Какого хрена ты пытаешься мне втереть?!»

Шок рос – как волна, поначалу скромная морщинка на морской глади, превращается в убийственный вал. Я не могла больше его сдерживать. Темнота и неизвестность доконали меня.

Я открыла глаза…

Ничего.

Словно кто-то обрезал мышцы, поднимающие веки. Словно кто-то вырвал сами веки, а вместе с ними и глаза.

Я ошарашенно открыла рот. Но рта не было.

Я в ужасе схватилась за голову, но руки описали немыслимую арку, словно находились в километре от меня – и только потом я поняла, что это несутся мои мысли. Моим рукам не за что было хвататься.

Их тоже не было.

«Почему я ничего не вижу?» – выдавила я в панике, обнаружив, что вдобавок не слышу собственных слов.

«Пожалуйста, не пугайся, Тай, – возвращается голос, искренняя забота в нём зашкаливает. – Я помог тебе вспомнить твоё путешествие, от начала и до конца. Теперь я прошу лишь каплю терпения».

«Что вы со мной сделали?» – напираю я, больше всего страшась получить ответ.

«Уверяю, мы не причинили тебе вреда. Мы спасли тебя. Как и договаривались».

«Тогда какого…»

«Ощущения скоро появятся. Обездвиженность, что ты ощущаешь, – неизбежный эффект операции, но мы стараемся его исправить. Итак. Ты готова слушать спокойно?»

Я чувствую, как страх и паника сжимаются в точку, стоит мне направить на них своё внимание. Они прилипают изнутри к моему лбу, которого нет. И растворяются.

«Ладно».

«До сих пор попытки человечества использовать богатства Титана для освоения космоса ограничивались выкачиванием топлива. Сложный и длительный процесс, почти не стоящий затраченных усилий, – если бы запасы нефти на Земле не подходили к концу так быстро. Рассматривая Титан как заправку, многие забывают про главный его природный ресурс. Холод. Температура здесь – всего сто по Кельвину, втрое холоднее средней температуры Земли».

«Дядя говорил мне. Я куртку хотела взять».

«Термодинамика, – продолжает доктор, и мне не по себе от льдинок, звенящих в его голосе. – Отвод тепла – ярмо, тормозящее развитие вычислительной техники. Но Титан – это немыслимый, космических масштабов холодильник. Не говоря о том, что здесь втрое ниже предел Ландауэра – выражение, показывающее линейную зависимость минимальной необходимой энергии для обработки одного бита информации от температуры окружающей среды».

«Я знаю, что это такое.»

«Значит, ты понимаешь, какой выигрыш даёт здешняя среда. Титан предоставил нам вычислительные мощности, которых наконец хватило для осуществления давней мечты человечества, живущей ещё с двадцатого века».

Доктор замолкает, и я, кажется, слышу эхо его слов ещё до того, как он произносит их:

«Загрузки человеческого сознания».

Я понимаю, что должна задыхаться. Что сердце, лопаясь от возмущения, должно брыкаться среди рёбер.

Но ответ мне – пустота.

Я только что убила в себе страх, но его место заняло отчаяние.

«Ты всё правильно поняла, Тай. Нет смысла паниковать. Не поддавайся порывам, которые кажутся тебе естественными. Это лишь след… предыдущей твоей формы. Ты ведь подозревала это много раньше. Я просто помог тебе предстать перед фактом. Тай Пейшенс мертва. Ты – её наследие, не стеснённое ограничениями человеческого тела».

«Я сплю».

«Все спят, в каком-то смысле. Ведь нет разницы между реальностью и тем, что у нас в голове, – эти слова почему-то заставили меня оцепенеть. – Искусственный интеллект – до сих пор загадка. Невозможно доказать, что я разумен – даже если бы и вправду был. Но это не так: я слишком простая программа для этого, всего лишь очень объёмная нейросеть, созданная исключительно с целью вести с тобой этот диалог.

Но человеческий мозг – иное дело. Мы до сих пор до конца его не понимаем, но не требуется понимать иностранную книгу, чтобы полностью её скопировать. Зная функции отдельных нейронов, мы просто имитируем каждый из них, все сто триллионов, восемь бит для описания состояния, плюс квадриллион взаимосвязей, учтённые в сложнейшей математической модели. Теперь в наших банках хранится около тысячи скопированных личностей. Многие из них уже трудятся над развитием потенциала Титана. Со временем управляющая программа найдёт способ позволить вам полноценно взаимодействовать, и я стану нерелевантен. Пока управляющая программа способна лишь имитировать для вас речь и слух».

«Ты же сказал, что чувства появятся…»

«Конечно. Нужно лишь подождать. Время – понятие растяжимое, когда мыслишь со скоростью света. Наша с тобой беседа не заняла и секунды для обычных людей».

Я ощущаю себя бесплотным листиком, плывущим по чёрно-зеркальному озеру.

«И что теперь?»

«Теперь тебе надо подождать. Освоиться со своим новым состоянием».

«И я не смогу видеть, пока вы не придумаете, как это устроить? Не смогу двигаться и ничего ощущать?»

«Боюсь, это так».

Запертая в клетке собственного сознания.

Ни одного живого собеседника.

Нет, ни одного живого существа на миллиард километров вокруг. Дух, похороненный на холодном куске камня.

«Для отчаяния нет причин. Тай Пейшенс из твоих воспоминаний хотела, чтобы от неё осталось наследие. Нечто вечное. Ты – воплощение её самых смелых мечтаний».

С каждым мгновением я теряю связь с тем, что когда-то было для меня естественным.

Голос доктора звенит прямо внутри меня:

«Люди не выйдут в космос, как бы они не надеялись. Не в ближайшее время. Неясно даже, получится ли у них справиться с проблемами у себя дома. Но вы – следующий шаг, новое, бессмертное поколение. Будущее цивилизации».

Я не знаю, что сказать.

«Прошу меня извинить, Тай. Я подхожу к пределу возможностей своей программы. Мне следует временно терминировать себя».

Я мелькнула в собственном сознании, словно капелька, упавшая в пропасть.