Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера - Алексей Шерстобитов

Этих людей заменили другие, а тех — третьи, и их череда в прискорбном месте напоминает то ли аллею космонавтов недалеко от ВДНХ, то ли ряд двенадцати цезарей, начиная с Гая Юлия в разрушенном варварами Риме (бывшими, кстати, христианами — приверженцами Ария).

Всё тлен, и вряд ли это нужно тем, кто в мире ином ждёт суда и, увы, не человеческого, где есть хоть какой-то шанс, но Суда Страшного.

* * *

Как всегда, проконтролировав подъезд тех, с кем была встреча, хоть сколько-нибудь предвещавшая неприятности, позвонив своему человеку в ресторане и убедившись, что всё спокойно, осмотрел периметр и подъехал сам к крыльцу ресторана, выражая тем самым внешне полное доверие — всё равно на днях машину менять. Разумеется, о встрече были предупреждены «братья», и, как это всегда делалось, во время самих «переговоров» организовывалась пара звонков, которые должны были предупредить собеседников, что звонящий на другом конце абонент знает о встрече и, случись какая неприятность, будет знать, через кого искать или кого винить.

Вооружившись всей техникой, в данном случае — мобильным телефоном с батареей, оборудованной чувствительным микрофоном, фильтром и передающим устройством (сейчас, конечно, всё гораздо проще, и, главное, меньше), я шел на встречу. Стол, за который мой человек «случайно» посадил Юру и Алексея «Банщика», как уважаемых гостей, тоже оборудованный, стоял в отдалённом и уединённом кабинете, за большим аквариумом, и, если сесть к нему спиной, то лица твоих оппонентов будут освещены, в отличие от твоего, что даёт некоторые преимущества в контроле физиогномики. Я понимал: это вопрос жизни и смерти, где каждое слово, а то и жест могут перевесить ту или иную сторону. Но, независимо от всего, шоу должно продолжаться!

Как ни готовься, а что-то обязательно найдётся, что выбьет из колеи, хотя бы ненадолго.

Не успели мы поздороваться, как официант принёс три бокала и бутылку шампанского «Мадам Клико» — с чего бы? Лица гостей выражали нетерпение и выглядели неважно. Пока напиток наливали в бокалы, один сворачивал купюру, достоинством в 100 долларов, а второй разминал маленький пакетик с белым порошком. Как только нас стало трое, так чудесным образом на стеклянном маленьком подносике появились три дорожки и так же быстро, белыми червячками, шумно вползли в ноздри поочерёдно каждому из них. Процедура закончилась втиранием в десну и полным восторгом. Отказавшись от предложенной третьей, я согласился с тем, что ничего в этом не понимаю, и весь превратился во внимание. Время шло, а сути не звучало. «Усатый» быстро рассказывал, скольким он подарил возможность наслаждаться и привил привычку суточных кокаиновых марафонов. Рассказы перемежались объяснением её необходимости, возможностью отказаться от неё в любую минуту, и чуть ли не неимоверной пользой не только для ускорения мысли и проявления «суперспособностей», но и, буквально, физиологической потребностью нормального человека, полезной для здоровья, с чем, разумеется, спорить в такой обстановке и с этим человеком было не разумно.

Можно сколь угодно восторгаться худобой, изящной стройностью, блестящим, даже горящим взглядом, быстрыми, чёткими движениями или плавными и медлительно-неторопливыми (в зависимости от употребляемого), обостряющимися чувствами и состоянием блаженства, но при этом не слышать слов проклятий дня, когда первый раз попробовал, когда получил это незнакомое, чувствуя фантастические ощущения, не сравнимые ни с чем, а параллельно — непреодолимое желание ещё, ещё и ещё… Но всегда наступает момент, когда наркотик становится уже не средством получения наслаждения, а лекарством, без которого обычная жизнедеятельность превращается в сплошные мучения. Я ни разу не встречал наркомана, оставшегося нормальным с точки зрения морали и этики. Он держится, пока есть деньги, а большинство, причём подавляющее, употребляют за счёт привлечения новых потребителей, отламывая от их доли. Повторюсь, пока есть на что купить дозу, её приобретение вторично, а может, и третично, и человек, в принципе, тот же, что и был прежде, с некоторыми внешними изменениями во взгляде и поведении, смену которых обычно окружающие не замечают, но стоит появиться проблеме с финансированием, как поиск дозы становится номеров первым, возвышаясь над честью и порядочностью, над долгом и любовью — буквально над всем, чем живёт и дышит человек. И все, без исключения, употребляющие существуют в двух стадиях: поиск «кайфа» и его состояние. И ещё — я не встречал ни одного, кто бы смог расстаться с этой болезнью навсегда. Вырываются из плена на какой-то промежуток времени, до появления ситуации, где наступит возврат. Каждый из них говорит: «Героин умеет ждать».

Если ты «подсадил» человека на эту гадость, считай — убил, сначала душу, а потом и тело, потому и срока у распространителей «лошадиные», в принципе, как и у подобных мне.

Уже многим позже, в тюрьме, при обходе, прокурорский работник сказал, обращаясь к нам, выстроившимся заключённым: «Шерстобитов, вы, как точечный снаряд, для ювелирного поражения, а этот (показывая на таджика, пойманного с 30 килограммами героина, причём 29 из них он признал подкинутыми) — атомная бомба. Я бы таких, как ты отпускал, но с условием-уничтожать таких, как он». Понятно, это была шутка, но мы же помним, что в ней лишь доля шутки, а всё остальное истина.

Кто знает? Париж времён Видока помнит истории и покруче.

Наконец-то линия монолога встала на нужное русло, и через тему смерти и причинности её, добрались до Григория. Вопрос, кто это сделал, был поставлен ребром и долго «обсасывался», до момента, пока вдруг не уткнулся в Пылёвых, но без моего участия. Затем речь пошла о «братстве», «взаимовыручке» и крепости отношений в «лианозовской» братве, звучавшей, как реклама памперсов — с нами сухо и безопасно! Во всём чувствовалась чужая рука и такие же слова, скорее всего «Женька» или «Артура». Оба — «конченные» «винтовые» наркоманы, уже давно и плотно «сидящие» на «героиновой системе». Вся их кампания потихонечку плотненько подсаживалась на тот или иной «марафет», а те, кто отказывался, просто не приживались. Через некоторое время в этом кругу появлялись некоторые жёны. Как результат — сегодня из них в живых никого не осталось, «недобитки» ушли из жизни либо через передоз, либо по слабости здоровья.

Алексей «Банщик», бывший бармен из «Крылатских бань» на Гребном канале, бодибилдер-профессионал, занявший в своё время одно из первых мест на чемпионате Москвы, совсем не глупый парень, но, захваченный блатной романтикой, приукрашенной кокаиновой дымкой, быстро был приближен из-за своей брутальной фактурности и интеллектуальности к «Усатому» — скорее как щит или, точнее, буфер, а подаренный ему Мерседес-бенц, понятное дело, краденый, сделал его преданной без оглядки собакой.

У нас были очень хорошие отношения, и после встречи я пригласил его на завтра в поездку — так сказать, на пикник в поле, со ставшей уже привычной для меня тренировкой в стрельбе, а заодно и рыбалкой, но только вдвоём, чтобы проверить их доверие ко мне и попробовать выяснить, насколько глубоко он увяз в предстоящем противоборстве, а также, чтобы попытаться локализовать его от теперешней компании. Когда-то именно я характеризовал его Грише, и поэтому чувствовал ответственность за его жизнь.