Поток - Сири Петтерсен

– Я думаю, одно причиняет такую же боль, как и другое, – ответила она. – Набирн ты или имлинг, добро и зло есть в каждом из нас. Ты действительно считаешь, что при них мир станет хуже, чем при Даркдаггаре? Слепые не бо2льшие дикари, чем ты.

Ример встал.

– У тебя есть кровь или нет?

Дамайянти ужом выскользнула из кровати, подошла к одному из звериных черепов, немного приподняла его и вынула из тайника флакон.

– Не слишком много, да?

Ример взял склянку, засунул в карман и развернулся, чтобы уйти.

– Ты забываешь, что я с ним встречался, Дамайянти.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты выбрала не ту сторону. Ты отдалась тому, кто вещает, как спаситель, но пожертвует тобой так же легко, как дышит. Грааль беспощаден. Холоден, как лёд. То, что тебе кажется страстью, делает его намного опаснее.

Танцовщица лениво улыбнулась.

– Я знаю… Я обычно влюбляюсь именно в таких.

Её слова прозвучали как удар.

– Присмотрись к Даркдаггару, – с горечью бросил Ример.

– Уже. Ничего не выйдет.

Он уставился на собеседницу, не веря, что всё расслышал правильно. Та пожала плечами.

– Грааль считал, что попробовать стоит. И да, я разговаривала с ним, но, прочитав, поняла, что ничего не получится.

Ример заметил тень беспокойства во взгляде танцовщицы и подумал, что она приуменьшила значение встречи, за которую ей наверняка пришлось чем-то заплатить. Чем? Чем она поделилась с врагом?

Дамайянти скользнула между юношей и дверью.

– Судя по твоим словам, я не в состоянии изведать страсть, Ример. Но я живу ею и умею распознавать огонь, видеть, в ком он горит. Пламя можно использовать. Формировать. Раздувать. В Даркдаггаре нет даже искр. Он никогда ни от чего не пылал в своей жизни. Настоящий член Совета. Но если мужчина не способен вспыхнуть, какой толк его воспламенять? Так что, боюсь, свергнуть его тебе придётся самому.

Ример понятия не имел, что ответить собеседнице. Неужели она готова умаслить любого? Неужели ни один враг не был слишком жесток для того, чтобы вступить с ним в переговоры? Губы юноши задрожали. Он хотел кое-что сказать, но слова застряли в горле, так что он просто открыл дверь.

Дамайянти схватила его за руку:

– Я говорю правду. Даркдаггар… практичный человек. Он не похож на Урда и не выгорит. И это делает его более опасным, чем ты думаешь.

Ример был готов зарычать.

– Я тронут твоей заботой.

Он взобрался по стене и запрыгнул на потолочную балку. Только выбравшись на крышу, мастер Колкагг услышал, как Дамайянти закрыла за ним дверь.

Хирка подтянулась, заползла на балкон и осталась лежать, прижав щеку к холодному камню. Дождь прекратился, пошёл снег. Вокруг летали белые хлопья и таяли на губах девушки. Если лежать долго, её полностью засыплет. Равнодушно сотрёт с лица земли, как будто никогда и не существовало.

Это ты лежишь в снегу, дитя.

Хирка упрямо приподнялась на руках. Скерри права насчёт её слабости. Никчёмности. Услышав шелковистый звук от взмахов крыльев, обессиленная полукровка посмотрела вверх и увидела глаза ворона. Он нагнулся и склонил голову набок, как будто хотел лучше разглядеть лицо девушки под мокрыми прядями волос.

Я ещё не мертва…

Но чёрная птица искала не пищу, а открыла клюв, положила что-то на пол и снова взлетела. Камень. Ворон оставил камень. Хирка подняла его и принялась рассматривать закрученную спираль, как домик улитки. Точная копия подарка Хлосниана.

Хлосниан…

Как он поживает, ведь в Эйсвальдре всё изменилось? Или тоже умер?

Хирка огляделась в поисках ворона, но тот уже улетел и не откликнулся на зов, выученный ещё в Имланде. Но теперь полукровка была сломлена.

Она убрала камень в карман, с трудом поднялась на ноги, открыла балкон и проскользнула внутрь. Дверь в спальню на противоположном конце комнаты была приоткрыта. Кто-то заходил сюда и понял, что хозяйка отсутствует. К счастью, время стояло позднее, поэтому все выяснения ждали её только завтра. Сейчас уставшая девушка ни с кем говорить не могла. Она не чувствовала себя цельной. Тело казалось пустой оболочкой. Мысли разбегались.

Хирка положила плащ на скамейку, хотя с него на пол капала вода, и села рядом, глядя в окно. Кровать находилась всего в нескольких шагах, но расстояние казалось огромным. Пепельное потоковое стекло напоминало обо всём, что больше невозможно.

Дочь Грааля провела рукой по лицу. На том месте, где высохли слёзы, кожа на ощупь стала твёрдой. Неужели у Всевидящего Хирка действительно видела то, что видела? Неужели это правда? Или же она надышалась чем-нибудь вредным? Боги знают, что могло быть спрятано среди трав, чудовищ и птичьих зародышей.

То, что уничтожено Потоком, никто не в силах исправить.

– Где ты была? – раздался резкий голос.

Хирка повернулась. В дверях, сжав кулаки, стояла Скерри. Она что, ждала наверху?

Только не сейчас…

Девушка закрыла глаза. В этом простом вопросе прозвучало столько обвинений, что она не знала, на какое из них ответить в первую очередь. Извиниться, что вышла из дома одна, без сопровождения? Или попросить прощения за то, что другие видели, как она хромает? А может, попробовать оправдаться за то, что она появилась на свет?

Скерри широкими шагами вошла в комнату.

– Мы с Гридом сегодня вечером выходили из дома, чтобы приглядеть за внедомными. Проследить за беспорядками. Я встретила работника из земляных пещер. – Голос слепой хрипел от злости, и Хирка знала почему. Знала, что та скажет дальше. – Он поведал нам странную историю… – Скерри встала перед замершей от страха собеседницей, широко расставив ноги. – Об одном происшествии, о котором он крайне сожалел. Мне продолжать?

Даже если бы Хирка была в состоянии ответить, то не успела бы. Женщина взвизгнула:

– Один рабочий бросил землю в нашу служанку, и ты не разрешила наказать его?! Ты защитила внедомного, который унизил нас?!

Дочь Грааля подняла на Скерри взгляд, полный гнева. Но ничего из сказанного ею не имело значения. Слуги. Дома. Наказания. Снежинки, тающие на камне.

– Всевидящий – не мужчина. У него… – Хирка попыталась вспомнить ужасное зрелище: красный зев без зубов, острый чёрный язык. Затем провела рукой перед лицом, как будто помогая изобразить увиденное, – нет носа. Только что-то вроде… клюва…

На какой-то миг злость на лице Скерри сменилась замешательством. Холодная и прекрасная Дрейри. С чёрными губами и клыками. Но она являлась монстром. Как и все здесь. Этот мир был полон чудовищ.