Наследие Дракона - Дебора А. Вольф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ханней почувствовала, как мир заваливается набок и все, что она знала прежде, смещается с привычных мест.
– Как можно убить вашая? Кто на такое осмелился? У кого хватило на это сил?
Воздух сотрясся от могучего рыка. Исходивший из глубины души, этот звук был исполнен неистовства и скорби.
– Ты задаешь неверные вопросы.
Взгляд истазы Ани стал пустым. Однажды Ханней уже видела подобное выражение на другом женском лице, когда человека, изнасиловавшего молоденькую девушку, поймали и выдали ее матери для свершения правосудия. Он умер… но не сразу.
– Верховная наставница?…
Истаза Ани подошла к костям и отбросила одну из них в сторону, прежде чем Ханней успела что-либо возразить. После этого она отбросила вторую и третью.
– Ты спрашиваешь кто. А нужно спрашивать зачем.
Ани подняла череп вашая. Тот казался целым, если не считать того места, откуда выломали клыки.
– Зачем кому-то понадобилось убивать вашая и издеваться над его трупом? Зачем оставлять его в таком месте, где его рано или поздно непременно нашли бы родные? Пошевели мозгами, девочка. Как вашаи ответят на подобное издевательство? И какой будет реакция зееранимов, когда мы найдем ответственных за преступление?
Глубоко в сердце Ханней загрохотали барабаны.
– Война.
– Да, ответ всегда один: война. С вашаями. Между племенами. Или с Атуалоном… Как думаешь, чем закончится подобное противостояние для нашего народа?
Ханней представила огромные корабли, магов в золотых масках, блеск воинских доспехов на солнце.
– Ничем хорошим, – признала она.
– Ничем хорошим. Или, говоря другими словами, полным уничтожением. – Верховная наставница Ани фыркнула. – Ты наконец-то начинаешь понимать, что стоит на кону. Кто-то убил этого котенка и бросил его здесь, чтобы причинить нам боль, разозлить, может даже спровоцировать кровавую бойню между двуногими и нашими милыми китренами. Кто-то убил вашая, надругался над его телом. Кто-то взял его клыки. – Она уставилась в пустые глазницы вашая, и рука, державшая меч, дрогнула. – Видишь, засечки здесь и еще вот тут. С него содрали шкуру в качестве трофея.
Ханней начало подташнивать. Ей захотелось разреветься.
– Его шкуру забрали…
Девушка подошла к горке костей, и что-то круглое прокатилось под подошвой ее сандалии. Убрав ногу, Ханней наклонилась, чтобы поднять предмет с песка.
У нее тут же закружилась голова и появилось странное чувство – одно из тех неясных, темных ощущений, похожих на отзвуки сна, на уже однажды прожитую жизнь: как будто она прошла по чьим-то следам. Девушка повертела этот странный нож на ладони. Вещь выглядела зловеще. Лезвие у нее было в виде полумесяца, заостренного с одной стороны и серпообразного с другой. Оно было накрест утоплено в эфес из тяжелого красного дерева в форме груды человеческих черепов, верхний из которых жадной хваткой сжимал золотой паук с блестящими рубинами вместо глаз.
Воздух зашипел между сжатыми зубами верховной наставницы.
– Съемщик шкуры.
Такое лезвие действительно предназначалось именно для этой процедуры. Ханней поняла, что тонкий полумесяц использовался для того, чтобы прорезать плоть и соскребать ее с костей, а острый крюк – для более тонкой работы: первоначального надреза скелета, вытаскивания вен и сухожилий, а также для того, чтобы обходить отверстия на коже. Ее собственная шкура сжалась от прикосновения к этой штуке. Этот зловещий инструмент предназначался для кое-чего пострашнее, чем свежевание дичи. Его вес оттягивал руку, и пахло от него убийством.
– Помнишь, ты рассказывала нам истории, – спросила Ханней у верховной наставницы, – когда мы поздно ночью отходили от лагеря слишком далеко и тебе хотелось как следует нас напугать? Ужасные истории про арахнистов, жрецов тайных сект, которые ходят с похожими ножами. – Она с трудом выталкивала слова из занемевших губ.
Жрецы поклонялись араидам, гигантским паукам-убийцам, обитавшим в Выжженной Земле; жрецам, в свою очередь, прислуживали жуткие живые мертвецы, риверы, порождения легенд и ночных кошмаров.
– Арахнисты ведь пришли из Кварабалы, не так ли? Совсем как чужеземный заклинатель теней. Лезвие, должно быть, принадлежит именно ему. – Ханней вдруг охватила такая злость, что затряслись руки.
Истаза Ани протянула ладонь, и девушка с радостью передала ей нож.
– Говоришь, эта штука принадлежит заклинателю теней? Возможно. А может быть и нет. С одинаковым успехом такое лезвие могло бы принадлежать его ученице или любому другому атуалонцу. А может быть, его оставили здесь специально для того, чтобы навлечь подозрение на чужеземцев. Что определенно не вызывает сомнений, так это то, что встреча Сулеймы с львиной змеей была совсем не случайной. Ее заманили сюда специально, чтобы прикончить.
– Это все чужестранцы.
– Такое объяснение кажется самым простым, но давай не будем с разбегу прыгать в яму…
– …пока не выясним, какие гады водятся на дне. – Ханней невесело усмехнулась наставнице.
– Ах вот как, значит, ты и правда слушала мои наставления. Ты всегда была такой тихоней, что я порой начинала в этом сомневаться.
– Я слушала.
Ханней уставилась на кучу костей, на кошачий череп с отсутствующими клыками и красноречивые насечки, а потом перевела взгляд на нож, который истаза Ани сжимала с таким отвращением, как будто тот мог ее укусить. Девушка снова посмотрела на кости. Она не решалась встретиться глазами со своей учительницей.
– Ханней. – Голос верховной наставницы прозвучал мягко. – О чем ты думаешь? Ты что-то об этом знаешь?
Она отвела взгляд в тот самый момент, когда дикий вашай снова появился в поле их зрения. Он казался великолепным… и сломленным. Ани взглянула в его желтые глаза и почувствовала в своем сердце глубокий отзвук его боли.
– Нет, я ничего не знаю. – Она сделала глубокий вдох. – Скорее всего.
Истаза Ани выжидательно покачнулась на каблуках.
– Я слышала разговор между первой воительницей и первой матерью. Это случилось перед нашим отъездом. – Слова выходили из Ханней с таким трудом, как будто их вытаскивали силком. – Они говорили о… я не уверена, но мне показалось, что разговор шел о Сулейме и ее отце, драконьем короле. Умм Нурати сказала, что если Ка Ату возвысится, то к народам снова придет война. Первая воительница ответила… ох, она сказала, что «сердце Атуалона станет его погибелью». Она сказала, что чужестранцы разбудят дракона, и тогда миру настанет конец.
Девушка опустила глаза, стараясь не смотреть на кучу костей, на нож и особенно на верховную наставницу.
– Все ясно. – Истаза Ани оставалась неподвижной, как сама смерть, но глаза ее ярко горели. – А они знали о твоем присутствии?
– Нет, верховная наставница.