Факелы ада - Тимур Туров

Они вновь шли по дороге, которую не смогли одолеть до конца, но в этот раз имели куда более подробную карту.

– Вот они, красавцы… – бормотал Нар-Тин, в то время как над «бильярдным столом» одна за другой возникали похожие на обрывки паутины фигуры, сплетались и расходились вновь. – Повторим, что мы делали, а затем пойдем дальше… заглянем как можно глубже…

Глаза его горели азартом, а кисти, погруженные внутрь блока управления, двигались с такой же скоростью, как у пианиста высочайшего класса, исполняющего очень сложную композицию.

Одна за другой появились диаграммы, в том числе и та, что заставила подать голос Антона Григорьевича. Вспомнив о погибшем соратнике, Олег помрачнел, подумал, что наверняка имелся шанс повернуть дело так, чтобы в схватке с Пастырями Душ обойтись без потерь.

Хотя учитывая то, что было известно об этих существах, шанс очень маленький.

– Вот оно, – проговорил Иван, когда энергоанализатор высветил ту схему, на которой все закончилось в предыдущий раз: двенадцать протозвезд в гигантском облаке пыли, и если шесть из них выглядели призрачными, иллюзорными, то остальные сверкали ярким белым огнем, и от них тянулись к прочим тоненькие, еле заметные, дрожащие «ниточки».

– Я записываю! – воскликнул Часовщик. – Но почему такие явственные связи? Для чего они?

– А потому, что это не двенадцать разных заклинаний, как мы считали ранее, – очень спокойно произнес глава «Союза семи», – а одно заклинание из двенадцати удаленных друг от друга частей. Триста лет прожил я на этом свете, а такого не встречал.

– Одно заклинание? – недоверчиво спросил Милинович. – Как это возможно?

– Очень просто… точнее, сложно, – сказал Иван. – Сейчас почтенный Нар-Тин сделает запись, мы развернем схему в полный формат, и тогда ты увидишь, как они связаны между собой.

Часовщик кивнул, внутри энергоанализатора что-то щелкнуло, и схема стала иной: грандиозное переплетение голубых, синих и фиолетовых линий, разбитое на двенадцать частей, шесть из которых были намечены лишь примерно. Разделенное на дюжину кусков, и тем не менее очевидно единое.

– Невероятно… – маах’керу подался вперед. – Оно что? Собирает энергию?

– Да, похоже на то… – Нар-Тин склонил голову набок, и изображение схемы целиком сменилось одной из ее частей, насколько помнил Олег, той самой, что находилась в «Секвойе». – Вытягивает понемногу и аккумулирует… Но что за энергию и откуда?

– Странный вопрос, – глава «Союза семи» усмехнулся, блеснули его клыки. – Мы знаем, кто ходит в эти клубы – молодежь, в том числе и маги, а их энтузиазм, интерес, эмоции – та же энергия, что выбрасывается из тел Силы, неважно, чем они при этом увлечены – танцами, музыкой или поисками ПервоИсточника. Потери невелики, быстро восполняются естественным образом, и поэтому их никто не замечает, но за счет количества «доноров» таким образом можно собрать громадное количество энергии.

– Но где эта энергия хранится и каким образом передается? – спросил Олег. – На что она идет – очевидно, с учетом того, что творец этого заклинания причастен к уничтожению источников.

– Сейчас мы это выясним… – пробормотал Нар-Тин.

Для того чтобы найти ответ на заданный Турновым вопрос, пришлось использовать энергоанализатор чуть ли не во всех доступных режимах, единожды делать перерыв, чтобы прибор не перегрелся, и два раза взбадривать Часовщика крепким чаем, за которым ходил наказанный за уничтожение коньяка Милинович.

Но появившаяся в результате всех усилий схема, напоминавшая паука с множеством ног, заставила Нар-Тина застыть с открытым ртом, а маах’керу – выпучить глаза.

– Так просто… и так гениально, – сказал Иван.

– В чем дело? Что такое? – осведомился Олег, сердясь на себя за собственную ущербность.

Схема говорила ему меньше, чем надпись китайскими иероглифами.

– Мы не замечаем того, к чему привыкли, – продолжил глава «Союза семи», – не видим то, что находится вокруг нас всегда. Никому не придет в голову использовать Пелену в своем заклинании, а тому, кто сотворил это… – он взмахнул рукой, – подобная мысль явилась, и он ее воплотил в реальность. Кроме того, очевидно, что начаровал это все один колдун, почерк во всяком случае идентичный. Удивительно… Скорее, стоило ожидать, что нам противостоят несколько магов…

Из дальнейших объяснений Олег понял, что невидимая оболочка, которая окутывает всю землю и искажает восприятие людей, служила в данном случае аккумулятором и одновременно каналом передачи. Накопленная энергия каким-то образом хранилась в ней до момента «нажатия спускового крючка», после него под воздействием сложного заклинания из двенадцати частей изливалась в один из источников, и тот, не выдержав такого удара, взрывался.

Спусковой крючок же нажимали несильным, но исключительным по точности энергетическим импульсом, что заставлял дюжину разрозненных частей на время смыкаться и работать как единое целое.

– Пелена берет понемногу из каждого источника, чтобы поддерживать себя, – сказал Нар-Тин, – и связана с ними со всеми в одинаковой степени, так что цель выбирается, скорее всего, наугад…

– Но какой в этом толк?! Зачем нужны эти выстрелы наугад?! – рявкнул Милинович.

– Если бы я знал, – покачал головой Часовщик. – Сейчас попробуем узнать, кто это сделал, точнее, к какой сфере или даже ордену он принадлежал. В столь масштабной конструкции из чар просто не может не остаться следов ее автора.

Он снова вызвал схему из двенадцати «протозвезд», забегали по ней короткие алые молнии, похожие на росчерки невидимого пера. Затем все исчезло, и над энергоанализатором проявилось изображение бычьей головы: из раны надо лбом течет кровь, правый рог обломан, а глаза смотрят осмысленно, почти по-человечески, и в них читается боль.

– О… не знаю, что это, – растерянно протянул Нар-Тин. – Чей герб?

– У тебя есть справочник «Гербы орденов и кланов СССР» или нечто подобное? – спросил Иван. – У меня ощущение, что я нечто подобное видел, и скорее всего, именно там.

– Да, там, наверху, в кабинете, на той полке, что справа от двери, в заднем ряду, по-моему…

Выслушав объяснения, верог удалился, а Часовщик зафиксировал картинку и убрал ее, вернул на место наиболее сложную схему, где переплетались сотни энергетических потоков.

– Просто это разрушить, как я понимаю, не удастся? – поинтересовался Олег.

– Смеешься? – хмыкнул Милинович. – Это заклинание плелось не один день, оно завязано на множество материальных объектов, таких крупных, как дома, но нет гарантии, что даже уничтожив все двенадцать клубов, мы развалим эту конструкцию. Вот если бы удалось найти слабое место, точку опоры, нитку, на которой это все висит, и обрезать ее…

– Я могу попробовать… – сказал Олег.

То, что он не может врать, Турнов осознал еще в детском возрасте, куда позже понял, что прекрасно ощущает чужую ложь, как бы искусно ни была она замаскирована. Но всего несколько лет назад он выяснил, что у этого таланта, являющегося в то же время и проклятием, есть еще одна сторона: умение чувствовать слабые, фальшивые места в любом, даже самом сложном заклинании.