Ключ от незапертой двери - Людмила Мартова

– Не надо веревку! – Дверь распахнулась, и в дом ввалилась толпа народу, среди которой Вася краем глаза заметила авдеевского участкового, взлохмаченного майора Бунина, взявшегося невесть откуда, еще каких-то людей в форме. Она видела только Вальтера и никого, кроме Вальтера. Тяжело дыша, он бросился к ней, подхватил на руки и прижал к себе.

– Цела? Я ж чуть с ума не сошел, когда обнаружил, что тебя дома нет! Думаю, куда ты могла деться? Бросились мы с ребятами тебя искать. Люди у магазина и сказали, что ты к Ангелине пошла. Вот честное слово, я думал, что Иван Александрович меня убьет, что я за тобой не уследил! А я бежал и думал, что, если с тобой что случится, я тоже жить не смогу.

– Наталье Игнатьевне спасибо, – сказала Вася и тихо заплакала. – Она меня спасла, хотя и вы уже близко были, но кто знает, как бы Ангелина себя повела. Она ж как раненый зверь, уже не осознавала, по-моему, что делала.

– Вся семья у них такая была. Гнилая! – с нажимом сказала Волохова. – Как ее мать моего отца до тюрьмы и смерти довела, я вам рассказывала. А Гелька – вылитая Клавка в молодости. Жадная, распутная, злая. Ей ради собственной выгоды человека убить ничего не стоило. Я это всегда знала.

Часа через два суматоха улеглась. Ангелину и Катьку увезли в отделение, снимать показания, взбаламученная волнениями последних недель деревня потихоньку успокаивалась, люди расходились по домам.

– Давайте я вас на машине домой захвачу, – предложил Бунин Василисе. – Вы же собирались сегодня ехать.

– Не знаю, – Вася даже растерялась. – Теперь же опасность позади. Может, я бы осталась? Хотя мне на работу через два дня…

– Поезжай, – Вальтер успокаивающе положил ей ладонь на плечо. – Поезжай домой, отдохни от всех событий, поделись впечатлениями с мамой и выходи на работу. А я приеду. Обещаю. Дней через пять приеду. Будем знакомиться с твоей мамой и в Константиновское съездим обязательно, к деду твоему на могилу.

– Хорошо, – Василиса слабо улыбнулась. – Ты прав. Мне надо раньше тебя приехать, чтобы маму предупредить, а то ее удар хватит. Так что я действительно с Иваном Александровичем поеду. А ты приезжай, когда сможешь. Я буду тебя ждать. И мама тоже.

Через три часа она уже стояла на пороге маленькой маминой квартирки.

– Ну что, гулена, наездилась? – Как всегда, Анна встречала дочь с мягкой улыбкой, освещающей ее все еще красивое, несмотря на возраст, лицо. – Я, признаться, волновалась за тебя почему-то.

– Ой, мамочка, сколько ж я всего узнала! И о твоем прошлом, и о своем, – воскликнула Вася, входя в квартиру и скидывая кроссовки.

– Что ты имеешь в виду? – Лицо Анны застыло.

– Мамуль, я теперь все знаю. И о том, как у тебя был роман с Адольфом Битнером, и про то, как Гурам Багратишвили тебя изнасиловал, и почему ты институт бросила, и как меня родила. И то, что Гурам – мой отец, я знаю, я даже с ним познакомиться успела перед тем, как его убили. Да, мама, ты же не знаешь, его убили! Мне его жалко, конечно, хотя он и противный все-таки дядька был. Ой, мама, сколько же мне тебе надо рассказать! Почему ты столько лет молчала и мне не рассказывала, что Гурам – мой отец? А еще я в Авдеево, в деревне, в которую ездила, познакомилась с сыном Адольфа Вальтером. Мама, он такой замечательный, я тебе даже передать не могу! Он скоро приедет, и я вас познакомлю. Он тебе тоже понравится, мама. И ты знаешь, все-таки во мне есть твои гены, потому что я в него влюбилась, как ты в Адольфа. Ой, мам, налей мне чаю, и я тебе сейчас все-все расскажу.

Василиса тараторила, не в силах скрыть свои эмоции. Она видела, что лицо мамы становится все бледнее и бледнее, но не могла остановиться, продолжая выплескивать все скопившиеся в ней новости.

– Да, чай, пожалуй, это хорошо, – неожиданно перебила ее Анна и, повернувшись, пошла в сторону кухни. – Доченька? А с чего ты взяла, что я родила тебя от Гурама?

– Как? – Василиса даже опешила. – Он сам мне сказал. А ему наша бабушка Маша. А что? Разве я не его дочь?

– Нет, – Анна с жалостью посмотрела во взволнованное дочкино лицо. – Меня, конечно, жизнь и так здорово наказала, но от самого страшного уберегла. От насильника я не забеременела. А твой отец – Адольф Битнер, человек, которого я любила.

* * *

Наши мечты сделаны из бетона.

Они кажутся совершенно неподъемными. Для их воплощения нужно физическое здоровье, огромная тягловая сила, большой подъемный кран, который заставит нас встать с дивана и сделать первый шаг к тому, чтобы мечта стала целью.

Наши мечты сделаны из чугуна.

На каждом этапе пути к реализации цели они виснут на ногах стопудовыми гирями, не давая сделать даже малюсенький шажок. Мы не можем не то чтобы бежать к исполнению мечты, мы не можем ни идти, ни ползти. Даже лежать в направлении мечты нам тяжело.

Наши мечты сделаны из хрусталя.

Они разбиваются при малейшем неловком движении, и никакая на свете сила уже не сможет собрать вместе их острые, ранящие в кровь осколки.

Наши мечты сделаны из тончайшего, самого легкого на свете лебединого пуха.

Они улетают от нас при незаметном дуновении ветерка. И как бы мы ни старались, мы не можем догнать их, уносимые в воздушном потоке прочь, прочь.

Наши мечты сделаны из снов.

Они приходят к нам по ночам, заставляя надеяться на несбыточное, а утром улетают от нас, гонимые звонком будильника.

Наши мечты заставляют нас вставать утром, наращивать мускулы, бережнее относиться к действительности, чтобы не упустить, не разбить, удержать.

Наши мечты. Благодаря им мы живем.

1987

Сойдя с автобуса, Адольф медленно брел по тропинке, которая вилась по краю поля. Стояла золотая осень, деревья, точь-в-точь по Пушкину, стояли одетые в багрец и золото. Пшеничное поле справа от дорожки тоже было золотым от налившихся спелых колосьев. Пахло солнцем и теплой еще землей, пар от которой стелился вдоль дорожки, заботливо укутывая ноги.

Тропинка то ныряла в лесок, под кроны деревьев, то возвращалась обратно к полю, то пряталась между кустами, то взбегала на холм, то спускалась в низину. На остановке Адольфу посоветовали ориентироваться на видный издалека купол церкви. Церковь с колокольней стояла в Константиновском рядом с домом Анны, и, шагая по дорожке, он не сводил с нее глаз в предвкушении долгожданной встречи.

– Дурак, – шептал он, покусывая сорванную еще у остановки травинку. – Какой же я дурак! Надо было сразу ехать. Как я мог поверить, что она с Гурамом! Это же невозможно! Просто она уехала, и он уехал, и я решил, что это взаимосвязано. А на самом деле нет. Она просила не давать мне ее адрес. Но что, если на самом деле она ждала, что я ее найду? А я даже не попытался. Гордыня взыграла. Бросил ее одну. Скотина я! Сейчас увижу, упаду в ноги. Все отдам, лишь бы простила. Анна, Анечка, не могу я без тебя жить!