Поход самоубийц - Илья В. Попов

полететь в ближайший угол, а иногда — если Спайк и без того был раздражен — и в голову никудышному стряпчему. Чересчур горькое пиво вызывало изжогу, не прекращающийся третий день дождь — желание удавиться, похмелье — сломать кому-нибудь хребет. Однако Спайк вдруг понял, что больше всего Спайка выводили из себя проклятые демоны, костерящие всех вокруг словно шлюха, с которой расплатились фальшивым серебром. И этот удивительный факт вскрылся после знакомства с Базузу.

До этого Спайк никогда не думал, что существа с Той Стороны могут быть столь раздражающими, и, слушая скрипучий голос демона, который с упоением рассказывал, что думает об окружающих и их матерях, в очередной раз невольно посочувствовал Тео, которому приходится таскаться с этой тварью днем и ночью. Хотя — сам виноват. Вряд ли кто-то заставлял сопляка заключать сделку с демоном. Думать надо пред тем, как ввязываться в подобную мутную историю.

Впрочем, и сам Спайк уже успел не единожды пожалеть, что согласился на предложение того странного старика, который вломился в его спальню после очередного боя. Сейчас бы сидеть в кабаке, с кружкой охлажденного эля в одной руке и упругим задом в другой, а не волочиться по вонючей реке, обливаясь потом, отмахиваясь от мошкары и грызясь с говорящим черепом.

Хотя с другой стороны — если дело выгорит, Спайк сможет напрочь забыть о надобности зарабатывать на хлеб насущный до конца дней своих, прикупить себе какую-нибудь винодельню и жить припеваючи, наслаждаясь славой сокрушителя богов. А уж за возможность грохнуть дочурку Логана Спайк готов был в легкую расстаться с половиной причитающегося… ну, ладно, с третью. Большего сучка не стоит.

К слову, интересно, как вообще выглядят боги? Грэлльское божество Оргон, повелитель всех диких вод и покровитель моряков, в песнях и легендах мог представать пред смертными во многих обличиях. Иной раз он описывался как простой рыбак с удочкой и сетями, а иногда — как настоящий великан, способный ступнями упереться в дно океана, а головой подпереть тучи. Еще он мог в любой момент обернуться акулой, китом, чайкой — в общем, любой морской тварью. Наверное, другие божки тоже умеют делать что-то подобное — а иначе зачем смертным им поклоняться?

Время тянулось столь медленно, что Спайк чувствовал, как буквально пухнет от скуки. Сколь же в своей стихии он себя чувствовал на «Роке», столь же отвратно ему было находиться на этой зачуханной барже. Хотя казалось бы и то, и то служит для одной цели — переправить тебя по воде из одной точки в другую, но после буйного моря, шипящего на тебя злой змеей, готовой в любой момент проглотить тебя целиком вместе с кораблем, плыть по местной речонке, ленивой и медленной, словно обожравшийся перебродившими яблоками хряк, было все равно что плескаться в бадье, наполненной водой из ближайшей сточной канавы, вдобавок разбавленной теплой мочой.

Размышления Спайка прервал один из сопровождающих их пентюхов, который вдруг отбросил шест, коим толкал сию пародию на судно вперед, приложил руки ко рту и начал выкрикивать какую-то околесицу прямо в ближайшие заросли. Похоже, паренек сбрендил. Оно и немудрено. Приведись Спайк жить в дыре подобно Силату, он бы наверняка тоже сошел с ума. Из развлечений — охотиться за жабами, плескаться в ближайшей луже, да лакать дешевое дрянное пойло бочонками, ибо трезвым на тамошних баб даже Спайку смотреть страшно было, а он уж каких только шлюх за свою жизнь не перевидал. Но с теми шалашовками спать бы не согласился даже если б они ему вдруг заплатить предложили.

Что удивительно, когда сопляк умолк, из кустов тоже донеслись вопли на похожей тарабарщине. Поплывший от жары Спайк хоть и полудремал, привалившись спиной к борту, но все же смог уловить быстро возникшее напряжение, что вместе с тучами мошкары кружило в воздухе, подогревая и без того накаленную атмосферу. Что-то пошло не так. Об этом говорили быстрые взгляды доходяг из Силата, которыми они обменивались меж собой, и мелькающие в чаще тени, что рыскали совсем близко к берегу.

А потом словно бы кто-то вдруг по щелчку пальцев замедлил время и заткнул Спайку уши, облачив все вокруг в звенящую тишину. Вот пентюх, что до того драл глотку, бросает шест и тянется к арбалету. Вот из чащобы вылетает дротик с черным оперением и вонзается ему в глотку, заставляя, медленно покачнувшись, рухнуть прямо в воду, булькая и захлебываясь собственной кровью. Вот из реки выныривает ящер, поднимая тучу брызг, хватает обеими лапами сидевшего у края пентюха и ныряет обратно, попутно вцепившись доходяге в шею. Вот раззявил рот в безмолвно крике Ленс, выхватывая меч. Вот Птаха, выхватив своих любимых Близняшек, оглядывает плывущих к их барже ящеров, что высыпали буквально отовсюду, окружая суденышко. Вот…

Многие за глаза называли Спайка идиотом. Нет, конечно же, знавал он и тех, кто смел повторить ему это в лицо — но таковые быстро лишались зубов, а то и жизни. Однако все до единого знавшие Спайка хотя бы чуть дольше одной попойки утверждали, что он со своим характером и вспыльчивостью жив лишь благодаря поистине звериному чувству опасности. Тому самому, что заставляет волка обходить самые хитроумные западни и мастерски замаскированные капканы. Вот с подобным утверждением Спайк никогда не спорил, напротив — искренне гордился этой чертой своего характера.

Именно поэтому то, что бой будет проигран, Спайк понял практически сразу, еще до того, как первый ящеролюд вцепился когтистой лапой в борт баржи. Подскочивший Ленс рубанул тварь от плеча, заставив ее взвизгнуть от боли и уйти на дно, разбрызгивая черную кровь из отрубленной конечности, вот только место ее тут же заняли парочка сородичей. Птаха вертелась юлой и кружилась мельницей, орудуя своими любимыми Близняшками с такой скоростью, что глаз с трудом мог уловить блеск наточенных словно бритва кинжалов. Архан сложил пальцы хитрейшим узлом — воздух пред ним лопнул снопом искр, каждая из которых прожигала чешуйчатые шкуры насквозь, а следом занес над головой булаву.

Но вот Ленса сбили с ног мощным ударом хвоста; ударившись виском о борт, он затих. Один из ящеров ухватил за шиворот лягающегося во все стороны Тео под визг Базузу, который за все время схватки едва ли произнес хотя бы одно не бранное слово. Зверь словил несколько дротиков и осел на палубу, даже не успев превратиться — видимо, ящеры накачивали свои снаряды каким-то ядом. Уцелевшие сопровождающие побросали оружие и рухнул на колени, моля о пощаде. Птаху, издающую какой-то животный рык, окружили, и даже гигант