Игры шайтана - Александр Тамоников

Один в возрасте, с виду типичный Айболит, с бородкой, в очках на благообразном лице, и парень, бросивший свое ружье на пол.

– Не стреляйте, – крикнул доктор, – мы без оружия. – Николай приблизился к ним.

– Где Крюгер?

Айболит, он же Герман, кивнул на одну из дверей.

– Твоя машина в гараже? – спросил Николай.

– Да, – ответил Коржевский.

– Ключи. От гаража и машины, быстро.

Герман бросился в спальню и мгновенно вернулся.

– Вот, – он показал ключи.

– Бросай.

Поймав ключи, Николай вынес приговор Айболиту:

– А теперь, бандитская подстилка, я закрываю твою клинику.

– Но…

Очередь «клина» отбросила простреленное тело доктора на ковровую дорожку.

Охранник опустился на колени:

– Не убивайте меня, прошу вас.

– Встать, – приказал Стариков. – Вперед, в палату к Крюгеру.

– А если он вооружен?

– Вперед сказал, ну?

Николай поднял «клин» на уровень лица охранника.

Парень пошел к палате.

Крюгер слышал все, что происходило вокруг дома, но был бессилен что-либо предпринять, прикованный к постели. Он понял, КТО пришел за ним. А этот Герман, как назло, только вчера сделал ему операцию, лишив возможности передвигаться самостоятельно. У Крюгера был при себе «ТТ», правда, в обойме всего четыре патрона. Но и этого хватит отбиться. Он уже позвонил Пастору, и бригада, вооруженная автоматами, с минуту на минуту должна появиться здесь, чтобы забрать его. Надо как-то продержаться, лишь бы их не опередили.

Крюгер упал на пол, переполз под кровать, выставив перед собой пистолет.

Дверь открылась, и на пороге появилась фигура в камуфлированной форме. Милютин поздно сообразил, что это один из его охранников. Нервное напряжение сделало свое дело. Инстинкт самосохранения возобладал над разумом.

Крюгер все четыре пули выпустил в того, кто первым вошел в палату, в своего охранника, умело подставленного настоящим противником.

Парень упал, а перед Милютиным ударили пули «клина».

– Брось оружие, Крюгер, – приказал Николай, меняя магазин пистолета-пулемета.

Милютин отбросил «ТТ».

– А теперь, мразь, выползай из своей норы. Да и негоже тебе, как опущенному, обретаться под шконкой. Быстрей, козел, или я вытащу тебя сам.

Крюгер, корчась от боли, выполз на середину комнаты.

– Мстить пришел, майор? – бандит взял себя в руки.

– Нет, проведать тебя.

– Знать бы, что так все сложится, всадил бы контрольный тебе в башку там, на даче.

Крюгер понял, что никакой бригады не будет, все время вышло, обманул Пастор, кинул, сука, и решил перед смертью покуражиться.

– А твои бабы, Стариков, ничего были. Особенно дочка. Ох и мычала, когда я ей плево рвал. Аж визжала, жаль, рот у нее был заклеен. Послушал бы с удовольствием. Но я ее не только туда, я ее ниже, на сухую, без подготовки. Кровь так и хлестнула.

Николай побледнел:

– Кайф, значит, поймал?

– Небесный, майор. Необыкновенный. А жена твоя…

– Заткнись, мразь. Сейчас ты, падла, другой кайф словишь.

Вдали послышался вой сирен. Кто-то из соседей или тот же Крюгер вызвал милицию. Нужно было заканчивать и уходить, как ни хотелось продлить казнь этого нелюдя. Крюгер же только подначил:

– А вот и менты, так что, майор, сдохнем вместе. Вдвоем веселее. А брать тебя мусора не будут. Проще завалить, по своему опыту знаю. Ты труп, майор.

– Ошибаешься, Крюгер. В очередной и последний раз ошибаешься. Рано мне умирать, я тебе еще кайф не доставил.

Стариков вытащил «ПМ», снял с предохранителя, почти не целясь выстрелил Крюгеру прямо в промежность, превратив его мужское достоинство в кровавое месиво.

У бандита вырвался сдавленный крик и расширились зрачки. Он схватился руками за простреленные яйца.

– Ах, ты…

Боль не дала ему договорить.

– Это тебе за дочь.

Вторая пуля вонзилась Крюгеру в солнечное сплетение.

– Это – за жену.

Третий выстрел раскроил череп Милютину.

– А это за все твое паскудство.

Вой сирен приближался.

Стариков быстро сбежал на первый этаж, оттуда на улицу.

Сигналы сирен доносились с правой стороны, значит, ОМОН шел по главной улице. Николай открыл гараж, не суетясь, завел новенький «Форд», выехал через тыловой выезд на дорогу, свернув влево, к свалке, с места набрал скорость. Это видели многие из окон своих квартир, разбуженные среди ночи.

Николай стремительно приближался к свалке, перед самым обрывом притормозил и выпрыгнул из иномарки. Та ушла дальше, в темноту, сорвавшись вниз. Николай подобрал сумку, бросил в нее оружие. Где-то снизу раздался взрыв, рванули топливные баки «Форда», огромный огненный шар на короткое время осветил все вокруг.

Через строительный мусор, пригнувшись, быстро бежал в сторону небольшой рощи человек в короткой куртке, спортивной шапочке, с сумкой в руках.

Когда через пять минут на свалку въехала милицейская машина, Стариков был уже далеко, на берегу реки.

Полуянов вел «Ниву» по маршруту Старикова. Еще издали он увидел несколько милицейских машин с мигалками и, снизив скорость, обернулся к Кудрину и Дементьеву:

– Кажется, ребята, нас опередили, – сказал он.

– Похоже на то, – согласились офицеры.

– Разворачиваемся?

– Поздно. Менты едут навстречу.

– Кому-то придется раскрыться. Давай ты, Миша, узнай подробности версии, если получится. Нас не свети, скажи, сослуживцы. Удостоверение с собой?

– Да.

– Тогда действуй, Миша.

Милицейская иномарка остановилась капотом в капот белой «Ниве» с московскими номерами. Из «Хонды» вышли четверо. Трое в бронежилетах, с автоматами, один в штатском. Омоновцы взяли «Ниву» под прицел.

Из нее вышел Дементьев. Штатский, подойдя, представился:

– Майор Драгунов. Попросите сидящих в машине выйти. По одному, держа руки открытыми. Вас прошу предъявить документы.

– Не торопитесь, майор. Сейчас все сделаем, как надо.

– Учтите, бойцы ОМОНа имеют приказ открывать огонь на поражение.