Колодец детских невзгод. От стресса к хроническим болезням - Надин Бёрк Харрис

На протяжении нескольких следующих недель наша команда отслеживала успехи Диего по шести фронтам: сон, уровень физической нагрузки, питание, осознанность, психическое здоровье и здоровые отношения. Мы знали, что лучше всего ему помогает интенсивный режим взаимодействия с Клэр, его психотерапевтом в ЦОМ. Мы также установили контакт с представителем его школы, чтобы регулярно получать сведения о состоянии парня. Я посоветовала ему вернуться к игре в футбол, которую он обожал, и больше взаимодействовать с поддерживающими его людьми – в частности, с матерью. И вскоре стали заметны улучшения. Затем он расстался со своей девушкой и стал получать отличные и хорошие оценки. Диего даже попал в список лучших учеников! В какой-то момент он решил, что хочет стать адвокатом, и устроился на практику в офис окружного прокурора. Практика ему очень понравилась. Подросток завел щенка и буквально светился, рассказывая мне об очередных его проделках. Диего нравилось заботиться о животном: когда он чесал щенка за ушком, тот лизал ему лицо.

Спустя месяцы, когда подросток пришел ко мне на очередной прием, я ощутила глубинное удовлетворение от того прогресса, которого ему удалось добиться. Система работала именно так, как должна была работать. Диего вернулся в колею.

Если бы это был фильм, в этот момент на экране появились бы титры. Мы завершили бы данную историю, будучи довольными собой: Диего «справился».

Но в жизни все происходит не так. История не заканчивается.

В реальной жизни Диего живет в опасном районе, и случиться может что угодно.

Спустя несколько месяцев младшая сестра Диего пришла в клинику на осмотр. Когда я только познакомилась с этой семьей, девочка еще носила подгузники – а теперь ей уже было 11 лет. Вместе с ней пришла мать, и, когда они уже собирались уходить, я спросила Розу, как поживает Диего.

К тому времени я уже хорошо понимала смысл, вложенный в ее разнообразные вздохи. Например, очень длинный выдох говорил о том, что она вымотана; короткий и сердитый – показывал, что она сбита с толку или не знает, что делать. Сейчас же она сделала глубокий вздох, прикрыв глаза и положив руку на грудь. Этот вздох напомнил мне день нашего знакомства: тогда она так же вздохнула, прежде чем рассказать мне историю Диего, тогда еще семилетнего.

– ¡Ay, Doctora! – сказала она. – Я прекрасно знаю моего сына, Doctora. Каждую мелочь замечаю. Знаю, как он реагирует. Я как детектив, слежу за ним, незаметно. Это нелегко.

– Что-то случилось? – спросила я.

– Около недели назад я поняла, что что-то не так. Я видела, что он вот-вот скатится в депрессию. Поэтому начала спрашивать его: «Ты в порядке?» Он просто говорил: «Да, мама». Но я продолжала за ним следить и знала – что-то не так, так что снова сказала: «Mi amor[42], я же все вижу. Ты все время спишь, не хочешь мыться, не ешь. Я вижу, что тебе плохо. Скажи мне, что-то случилось?» А он снова за свое: «Нет, мама, я в порядке». Тогда как раз был вечер субботы, я должна была ехать на мессу и пригласила его с собой. Но он ответил: «Нет, мама, я хочу остаться дома». Я уже думала и сама не ходить. Мне было неспокойно, потому что я знала, что с сыном что-то происходит; так что я зашла к нему в комнату и сказала: «Сын, у тебя депрессия? Я тоже останусь». Но он мне говорит: «Нет, мама, estoy bien[43], иди, не переживай». Ну я и пошла. А во время мессы мне приходит от него сообщение, и первым словом там: «Извини». Остальное я не поняла, потому что он написал по-английски, так что я показала подруге, которая сидела рядом, – попросила прочесть, что там написано. А там было: «Мама, прости меня за то, что я сейчас сделаю». Doctora, поверьте, сидя в этой церкви в Окленде, я так разволновалась! Если бы у меня была волшебная палочка, я бы вмиг перенеслась домой. Я просто запаниковала, представляя, как через сорок пять минут доберусь домой и обнаружу сына мертвым. Мне нужно было найти способ добраться до Сан-Франциско. Я умоляла подругу, у которой была машина, меня довезти. Ужасные это были минуты.

Голос Розы стал сдавленным, на глаза навернулись слезы.

– Я ему позвонила, но он не отвечал. Я писала ему эсэмэски, но он не отвечал. Я даже взяла у своей подруги телефон, чтобы у него высветился чужой номер, но он тоже не ответил. Гудки шли, но он не брал трубку.

Недалеко от нашего дома живет моя подруга, Магдалена. Я не думала, что она будет дома, потому что обычно она со своим парнем ходит по субботам на танцы. Но, gracias a Dios[44], она никуда не ушла. Я попросила ее сбегать ко мне домой и сказала, что жизнь моего сына в ее руках, умоляла ее помочь мне его спасти: «Магдалена, скорее беги ко мне домой и стучи в дверь, стучи, пока он не откроет». Она знает, что у моего сына депрессия, и я сказала вызывать полицию, если ей не удастся попасть в квартиру.

Doctora, в нашем районе не принято вызывать друг другу полицию, но я сказала ей, я умоляла ее позвонить им, если Диего не ответит. Она сказала мне не переживать и пообещала все сделать. Каждая секунда ожидания была мукой, мне казалось, что я его теряю. Я рыдала от боли и звонила ему снова и снова.

Наконец, когда мы уже были на полпути к дому, он ответил на мой звонок, и я спросила: «Mi amor, ты в порядке?» Но он не хотел говорить со мной, поэтому моя подруга забрала у меня телефон и сама его спросила, все ли у него в порядке. Она сказала: «Твоя мать волнуется! Она не заслуживает таких страданий, ответь же ей! iContestala[45]!» Но он ничего не говорил. Слушал и молчал. Так что подруга сказала ему, что Магдалена вот-вот придет и что полиция взломает дверь, если он не откроет. Когда мы вернулись домой, я вся тряслась. Он лежал на полу. Я думала, может быть, он принял таблетки. Gracias a Dios, нет. Он просто en una buena borrachera[46], жутко пьяный. И все! Он выпил бутылку Bacardi Silver, так что был страшно пьян и ужасно себя чувствовал. Только тогда я и узнала, что у него умер друг.

– Боже мой! – воскликнула я.

– ¡Sí, Doctora[47]! Его близкий друг. Он только окончил школу и шел домой с другим другом, и кто-то его застрелил. Такой славный был парень. Хорошо учился. Никогда не попадал в неприятности. Пуля предназначалась кому-то другому, но погиб он.

– Мне так жаль… – произнесла я.

– Gracias[48]. Но с Диего уже все в порядке. Я уговорила его позвонить своему психотерапевту в тот же день, и она уже ему помогает. Ему лучше, но, Doctora, это так тяжело…