Великие русские полководцы и флотоводцы. Истории о верности, о подвигах, о славе - Александр Ермаков

На совещание, которое проходило в Москве в конце декабря 1940 года и в первой декаде января 1941 года, пригласили всех командующих округами и армиями, начальников штабов, членов военных советов, профессоров военных академий. Присутствовали на совещании члены Политбюро ЦК ВКП(б), за его работой внимательно следил Сталин.

Генерал армии Г. К. Жуков выступил в первый же день совещания. Он ясно обрисовал стратегию и тактику потенциального врага. Убедительно показал он, что ударная сила танковых соединений, действуя во взаимодействии с авиацией, позволяет пробить не только полевую, но и преодолеть укрепленную многополосную оборону. В прорыв будут введены войска для развития успеха, что позволит достичь решающих результатов. Нужно не ожидать пассивно вражеских ударов, а иметь собственные мощные подвижные войска, танковые и механизированные соединения типа «дивизия – корпус». Жуков со всей серьезностью подчеркнул: перед лицом сильной германской армии нельзя терять ни минуты, нужно быть готовыми во всеоружии встретить ее яростный натиск.

После совещания командующие и начальники штабов округов были оставлены для участия в большой двусторонней оперативно-стратегической игре на картах. Проигрывался начальный период войны. За «западных» (немцы) играл Г. К. Жуков, за «восточных» – генерал-полковник Д. Г. Павлов.

По плану игры предполагалось убедительно показать, что «восточные» («красные») смогут отразить наступление «западных» («синих») севернее Припяти, а затем перейти в решительное наступление. В игре же получилось совсем иначе: «западные» тремя мощными ударами прорвали укрепленные районы «восточных», «разгромили» их силы и вырвались в район города Лиды. Игра изобиловала драматическими моментами для «восточной» стороны. Они оказались во многом схожими с теми, которые возникли после 22 июня 1941 года, когда на СССР напала фашистская Германия.

После окончания игр Сталин предложил провести разбор операций в Кремле. Доклад о ходе игры сделал начальник Генерального штаба генерал армии К. А. Мерецков. Когда он сообщил, как сложилась игра и что успех был на стороне «западных», Сталин выразил явное неодобрение и потребовал объяснений. Проигравший Павлов попытался отшутиться: «В играх такое бывает, на то она и есть игра». Такое объяснение принято не было.

Затем слово взял «победитель» Жуков. Он указал на необходимость расширения кругозора и совершенствования навыков в организации наступательных операций у высшего командного состава. А затем Георгий Константинович разобрал причины, по которым укрепленные районы «красных» не сдержали наступления «синих», – они располагались слишком близко от границы. Их нужно сооружать значительно глубже, настаивал он.

Атмосфера на разборе накалилась. Ворошилов бросил Жукову резкий упрек: укрепленные районы строятся по утвержденным планам Главного Военного совета. Жукову пришлось прекратить выступление и сесть.

На следующий день И. В. Сталин вызвал Жукова и сообщил: Политбюро решило назначить его начальником Генерального штаба. Для генерала это оказалось полнейшей неожиданностью. Георгий Константинович заметил, что он никогда не служил в штабах. Нахмурившийся вождь повторил предложение, подчеркнув: «Политбюро решило». Солдату и коммунисту надлежало повиноваться. 1 февраля 1941 года Г. К. Жуков вступил в должность начальника Генерального штаба РККА.

Получив столь высокое назначение, Жуков весьма нелегко входил в эту работу. С одной стороны, сказывалась его природная нерасположенность к штабной службе, с другой – отсутствие необходимого для этой службы фундаментального образования. Георгий Константинович был ярко выраженным строевым генералом, практиком и, естественно, уступал такому опытнейшему генштабисту, каким был маршал Б. М. Шапошников. Ситуация осложнялась и тем, что аппарат Генштаба был значительно ослаблен репрессиями. В Генеральный штаб пришли новые, малоопытные люди, шел болезненный процесс перемен.

Жуков взялся за дело с напористой энергией, старался быстрее вникнуть в суть работы, чтобы соответствовать новому назначению. Его рабочий день составлял 15–16 часов, частенько оставался он ночевать в рабочем кабинете. Генералы и офицеры, служившие с ним, скоро поняли: они не могли, не смели что-либо упустить. Война была на пороге.

За 4,5 месяца многое удалось сделать: к 22 июня 1941 года от Баренцева до Черного моря были рассредоточены 170 дивизий. В обшей сложности приграничные округа и флоты насчитывали 2,7 млн человек, 1475 новых танков КВ и Т-34, более 1500 самолетов современных типов. Однако позднее Георгий Константинович отмечал: «…Мы вступили в войну… не с кадровой в целом армией, а с армией территориальной, что и сказалось на боеспособности войск. А что значит территориальная система? Это значит, они не знали, как бороться с авиацией, не знали танков, поэтому танкобоязнь… охватила армию».

Донесения разведчиков о концентрации на границах СССР стекались в Генштаб одно за другим. Обстановка становилась все тревожнее. С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков неоднократно информировали об этом руководство страны. Как только стало известно о создании ударных группировок гитлеровцев у наших границ, Жуков понял неотвратимость войны. Он разработал и рискнул предложить в мае И. В. Сталину план упреждающего удара (документ этот сохранился в архиве).

Предложить такое вождю, который не разрешил даже вывести войска на позиции для отражения нападения агрессора, было в те дни почти самоубийственным поступком. Жуков не был ни дипломатом, ни политиком, он был талантливым полководцем и мыслил соответствующим образом.

Конечно, было бы трудно объяснить наше нападение на германские войска (хотя сегодня все-таки раздаются голоса, обвиняющие Сталина в таких намерениях и оправдывающие по сути Гитлера), но ход войны, видимо, был бы иным. Ведь тысячи самолетов и десятки тысяч орудий ударили бы по сосредоточенным фашистским войскам, места дислокации которых были известны до батальона. Тысячи самолетов, уничтоженных на аэродромах, и сотни тысяч снарядов, брошенных при отступлении, – все это обрушилось бы на силы агрессоров. Далее в наступление двинулись бы тысячи танков и 152 дивизии. Гитлеровцы абсолютно не имели опыта действий в таких экстремальных для них ситуациях. Видимо, ни о какой «молниеносной войне» не могло бы быть и речи.

Но начальник Генерального штаба Г. К. Жуков, вопреки своему желанию и убеждению в необходимости привести Красную Армию в полную боевую готовность, вынужден был отдавать противоположные приказы. Сталин все еще не терял надежды, что удастся оттянуть войну, и делал все, чтобы не дать Берлину повод для оправдания агрессии.

В страшный день – 22 июня 1941 года – Георгий Константинович прибыл на Юго-Западный фронт как представитель Ставки Главного командования и организовал контрудар механизированных корпусов, который позволил задержать на неделю выход танков фон Клейста на оперативный простор и выиграть драгоценное время. 26 июля последовал вызов в Москву. Сталин просил немедленно вернуться, ибо «на Западном фронте сложилась тяжелая обстановка». Он уже понял свою ошибку с отправкой начальника Генштаба на передовую.

Положение на Западном фронте действительно складывалось крайне опасное: с захватом города Ельни враг приобретал плацдарм для наступления на Москву. Немцы стремились удержать его в своих руках во что бы то ни стало. Попытки советского командования контратаковать в направлении Смоленска из районов Белый – Ярцево – Рославль не имели решающего успеха: Смоленск возвращен не был, группировка противника разгромлена не была. И все же наступление противника было сорвано, фашистские войска вынуждены были перейти к обороне.