Игра в чужую жизнь - Елена Гриб

– И тебя это ничуть не волнует?

– Да нет, – его улыбка расползлась от уха до уха, – какое мне дело до того, что думает какой-то там принц?

Лин с досадой отметила, что после ее признания Кари резко утратил робость в общении. Почему с досадой? А кто его знает…

– Не притворяйся глупым, это мой хлеб – изображать склеротичную дуру: того не знаю, о том не помню, а в то мне вообще по статусу не положено вникать… так что?

– Лин, что ты думаешь обо мне? – неожиданно ответил метаморф вопросом на вопрос.

– Ты дурак.

– Я знаю. А конкретнее?

– А на остальное – плевать! По крайней мере, до тех пор, пока ты не вырос в настоящего не-людя и относишься ко мне не как к ручной зверюшке. Если честно, я уже начинаю сомневаться в этом… В любом случае, очень надеюсь, в следующий раз, надумав пустить меня в расход, ты придешь ко мне за советом в этом нелегком и неблагодарном деле.

– Не надо так шутить, – разом сник Кари. – Следующего раза не будет, можешь не сомневаться. Что касается происхождения… Говорят, даже Владычица родилась среди простых людей. Или не-людей. Или еще не родилась… Лин, глупости все это! Лучшей принцессы не найти ни в Гартоне, ни в Велли, не говоря уже о Клуссе. Но почему ты не сказала мне раньше? – в его голосе звучала укоризна.

Девушка неожиданно почувствовала, как к ней возвращаются те ощущения надежности и уверенности, которые будто окружали ее Кари. «Все будет хорошо. Мы поняли друг друга лучше, чем самые близкие родственники. Впрочем, после Храма Любви мы вроде как родные… Эх, странная штука – жизнь. Она бьет-бьет, а по темечку не попадает. Наверное, потому, что слишком многих норовит стукнуть одновременно».

– Когда вышло, тогда и сказала. Между прочим, я еще и чужая…

– Это как?!

– Из другого мира…

– Расскажи!!!

* * *

Солнце поднималось над горизонтом медленно и неохотно, словно выглядывая – что там, на поверхности? Несмелые лучи скользнули по пустыне, позолотили невысокие каменные стены и постройки, заставив клочки тьмы спрятаться в укромных уголках. Расхрабрившись, светило вылезло повыше, рассматривая окрестности, и наткнулось на старое ветвистое дерево, невесть как выросшее в песках. Заинтересовавшись, лучики двинулись дальше, открывая миру двух уснувших под открытым небом друзей: синего тигра и совсем маленькую на фоне его огромной туши девушку, свернувшуюся клубком в ужасающих объятиях зверя.

Из тени вынырнула фигура человека (возможно, и не человека – в расах солнце не очень разбиралось). Он (или она – вопросами пола светило тоже не увлекалось) крадущимся шагом обошел сеновал, заглянул внутрь, потом скрылся в конюшне. Через некоторое время, когда солнце уже отвлеклось на удивительную, ни на что не похожую лошадку, вышедшую погрызть колючие кустики, человек почти выбежал наружу, чем-то страшно недовольный и встревоженный. Повертел головой во все стороны, будто ища причину своей неудачи, и зачем-то направился к раскидистому дереву. Вернее, к тем, кто нашел под ним место для сна.

Подойдя поближе, неизвестный размахнулся, словно собираясь что-то бросить, но застыл в нелепой позе – в бок ему упирался твердый острый предмет, который несведущий об особенностях Рино мог принять за наконечник копья. А, как известно, копья не ходят сами по себе. Наверно, именно так рассуждал человек, падая наземь и швыряя нечто вроде небольшого камня себе за спину. Лошадь, нарисованная Лито, окуталась рыжеватым туманом и ее силуэт начал расплываться.

Незнакомец, не ожидавший такого противника, ошарашено наблюдал, как золотистые звезды исчезают с лоснящихся белых боков. Жряк, любовно созданный Ванисом, поглощал все живое, к чему прикасался, и потом, насытившись материей, съедал сам себя. Человек подумал, что коня жряк будет переваривать долго, а задерживаться здесь не стоит. Он искренне сожалел насчет проваленного заказа, но ведь наниматель не предупреждал ни о чем подобном, верно? Поэтому можно и не возвращать задаток!

Однако Рино не была простой лошадью. Она помнила, откуда появился паразит, обгладывающий ее шкуру, – и ринулась на обидчика. Незнакомец слишком поздно осознал: этот конь слишком чудный, смертельный туман его не возьмет. И убежать не выйдет… Жряк почувствовал новую пищу, гораздо податливее и вкуснее. Человек не успел даже закричать – его с головой накрыла жаждавшая пищи волна…

Рино отряхнулась, сбрасывая останки пожиравшего самого себя жряка, и с удивлением осмотрела свой белоснежный, без единого пятнышка, бок. Затем вспомнила, как старательно выводила Лито золотые звезды, и решила приукраситься самостоятельно. Фантазия у животного ограничивалась тем, что оно видело, поэтому неспешно приступавшие к своим обязанностям слуги страшно удивлялись, обнаружив у старого дерева молодое, скрюченное еще больше, кроной почти упиравшееся в землю. А когда оказалось, что деревце еще и движется…

Солнце поднималось все выше, заставляя самых яростных приверженцев сна вылезать из кроватей. Жизнь понемногу входила в привычную колею.

Глава 9. О фантазиях и Откровении

Фантазия человека ограничена только рамками его совести и ума.

В. Борисов

Об одном следует говорить, а о другом – молчать.

Гомер.

Его Храм был построен у истоков Светлы – самой длинной реки континента, бравшей свое начало в каменистых пустошах и постепенно наполнявшейся водами многочисленных притоков. В Море Спящих она впадала полноводным потоком, по которому спокойно ходили корабли даже из Грея, столицы Гартона. Веллийские и клусские торговцы тоже частенько привозили в стольный град товары – и неизменно получали немалую прибыль. Порой в гирле реки бросали якоря и суда не-людей.

Однако судоходной была лишь гартонская часть Светлы, здесь же, у храма, она больше смахивала на дождевой ручей, стремительно обегающий крупные валуны.

Легенды утверждают, что раньше, еще до постройки первого из Двенадцати храмов, река вытекала из большого соленого озера, именовавшегося Морем. Позже оно исчезло, оставив после себя низину, полную камней. Многие из них имели причудливую форму, в которой при некотором старании угадывались драконы, василиски, зубастые рыбы и… люди. Да, здесь всегда можно было увидеть какого-нибудь менестреля, черпающего вдохновение в удивительных фигурах!

Его Храм строили исключительно из подручных материалов (местного желтоватого камня), а украшать строение начали уже впоследствии. Облицевали блестящей золотистой плиткой, стены изнутри завесили коврами, раскрасили когда-то грязно-желтые статуи – Он считался главным богом, самым сильным и самым могущественным.

Мать-рабыня не дала Ему имени, подарив свободу. И обрекла на вечное одиночество – безымянные считались изгоями и даже между собой не общались. Они были вне законов человеческих и божьих – их попросту не существовало как людей. От недоброжелателей не имеющих имени спасала репутация диких зверей – известно ведь, когда нечего терять, борются до последнего. Каста безымянных сохранилась до сих пор – все еще находились невольники, желающие для своих детей пусть и полной опасностей, зато свободной жизни. Дети изгоев пополняли их ряды – нет-нет, да и случались пары средь отверженных…