Возвращение графа - Эдит Лэйтон

– Мое? – спросил отец.

– Да, не только потому, что вы глава семьи, но потому, что вы больше всех этому противились. Что бы вы ни решили, я вас поддержу.

– Что до меня, то я в долгу перед стариком, – произнес Эймиас. – Я бы не встретился с вами и вообще бы не выжил, если бы он не наложил лапу на вашу судьбу. Но даже после его смерти я буду беспокоиться о вас, сэр.

Даффид согласно кивнул.

– Нельзя нарушать закон, – заявил судья, вытирая вспотевший лоб, – это должен решать суд.

– Но он прав, – возразил Джефри Сэвидж. – Вам известно, что многие дела решаются без суда, как, например, высылка меня из Англии. Полагаю, сегодняшнее решение будет иметь такую же силу.

Сквайр кивнул. Сыщик уставился в потолок. Судья не произнес больше ни слова.

Джефри Сэвидж бросил взгляд на сэра Мориса.

– Это нетрудно. Ответ очевиден. Не волнуйтесь, ваше имя не появится в газетах, его не будут трепать в городе. Мы это уже проходили, причем именно благодаря вам.

Баронет побледнел.

Сэвидж задумчиво продолжал:

– Но я не хочу, чтобы на совести моих сыновей была ваша смерть или чтобы их тревожило то, что вы продолжаете жить. У меня есть решение получше. Вы получите ту же милость, что была дарована нам: вместо казни – высылка.

Сэр Морис вздохнул и, склонив голову набок, сказал:

– Что же, это справедливо. Во время своего гранд-тура я посетил Италию, мне понравились холмы вокруг Флоренции. Я могу переехать туда и провести в одиночестве остаток Жизни.

– Вы меня не поняли, – возразил Джефри Сэвидж. – Я имел в виду ту же милость – холмы вокруг Порт-Джексона, что возле Ботани-Бей. Дом, конечно, не такой большой, как ваш, там таких пока нет. В колонии мои люди будут следить за каждым вашим шагом. Вы не сможете выйти даже на берег без их ведома. А дальше вы сами не пойдете, если не хотите оказаться в брюхе акулы.

– Мистер Сэвидж! – резко сказал сэр Морис. – Так не пойдет. Мои сокровища, моя коллекция...

– Возьмите с собой то, что сможете. По-моему, вопрос решен справедливо. Ты согласен? – спросил он сына. Впервые за весь день Кристиан широко улыбнулся.

Отец перевел взгляд с судьи на адвоката. Оба согласно кивнули.

– Значит, решено. Причем сделать это следует в самое ближайшее время. – Джефри повернулся к баронету, который замер с широко раскрытыми глазами. – Сэр, напоминаю, для вас я не мистер Сэвидж, а лорд Эгремонт. Впрочем, это не имеет значения, потому что нам с вами больше не придется разговаривать. А теперь, – обратился он к остальным, – пусть Боу-стрит и слуги закона возвращаются к своим обязанностям.

Выходя из комнаты, Джулиана не смотрела на сэра Мориса. Не могла. Она едва передвигала ноги. Но ей не пришлось собираться с силами – сильная мужская рука поддержала ее.

– Дело сделано, теперь нам пора разобраться с нашей собственной жизнью, – сказал ей на ухо Кристиан.

Они вышли в главный зал и остановились, чтобы их не слышали остальные.

– Кристиан, – сказала она, – несмотря на то что между нами произошло, ты можешь считать себя свободным.

– Вот как? – Он обнял ее за талию и с улыбкой посмотрел на нее. – Значит, все, что было, теперь не имеет никакого значения? Не думал, что ты такая легкомысленная. Или это ты меня считаешь легкомысленным?

– Нет, – ответила она, отведя глаза.

– Может, ты думаешь, что теперь, став законным наследником Эгремонта, я изменил к тебе отношение? – Он хохотнул. – Знаешь, у меня было достаточно денег еще до того, как я сюда приехал, и я не ожидаю скорого получения наследства. Мой отец, храни его Господь, может произвести на свет кучу наследников. Надеюсь, он женится. Или ты хочешь получить Эгремонт и собираешься очаровать моего отца?

Она не засмеялась вопреки его ожиданиям.

– Так ты хотела Эгремонт? – спросил он, и голос его дрогнул.

Едва сдерживая слезы, Джулиана высвободилась из его объятий. Он нахмурился:

– Джулиана?

– Не из-за денег или титула, – сказала она, – но, Кристиан, ты не сказал мне и половину правды.

– Я не лгал, – ответил Кристиан. – Я сказал, что вся правда не принадлежит мне, чтобы ее разглашать.

– Я этого не поняла. – Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. – А я никогда от тебя ничего не скрывала.

– Считаешь, что я тебе лгал?

– Гадаю, как часто ты будешь скрывать от меня правду по той или иной причине.

Он взял ее за руку и тихо сказал, коснувшись ее щеки:

– Мое дорогое Сокровище, у тебя достаточно причин сомневаться во мне, и всю оставшуюся жизнь я посвящу тому, чтобы развеять твои сомнения. Но для этого ты должна быть рядом.

Она прикусила губу.

– Клянусь головой и сердцем, что никогда больше не буду скрывать от тебя правду, – торжественно произнес он. – И если, собираясь в гости, ты спросишь, как ты выглядишь, скажешь, что платье тебе не идет, а прическа растрепалась, я скажу, что ты права, если буду согласен. И если наш новорожденный будет похож на лягушку, как это обычно бывает, я обязательно тебе это скажу. И если мы будем в гостях у твоих родителей и меня спросят, понравился ли мне пирог твоей матушки, я...

Она засмеялась и подняла руку, чтобы его ударить, но он отскочил. На шум обернулся Эймиас:

– Хо! Смотрите, она собирается его бить, а они еще даже не помолвлены.

– А что насчет помолвки? – поинтересовался граф Эгремонт.

Джулиана с улыбкой посмотрела на него:

– Милорд, вы предвосхищаете события. Кристиан еще не сделал мне предложения.

Эймиас заулюлюкал.

– Лучше бы я выиграл, когда подбросил тогда монету, – пылко сказал Даффид. – Но еще не поздно, прекрасная леди, дайте мне время.

Кристиан одарил его тяжелым взглядом и опустился перед Джулианой на колени. И здесь, в главном зале дома баронета, в присутствии отца, братьев, Софи, Хэммонда и сквайра с женой он прижал одну руку к сердцу, а другую протянул к ней:

– Мисс Джулиана Лоуэлл, заклинаю вас, отдайте мне руку и сердце и взамен возьмите мое, потому что я вас люблю, желаю, и будь я трижды проклят, если когда-нибудь отпущу!

– Неплохо, – произнес Эймиас.

– Кажется, на нее это не произвело впечатления, – сердито сказал Даффид, но тут Джулиана подняла Кристиана, он пылко обнял ее, а она с восторгом кинулась ему на шею.

– Черт, ну почему не я выиграл, когда мы подбрасывали монеты! – сказал Даффид.

Издалека доносилась чуть слышная музыка, и они танцевали. Они были наедине, они были вместе, и музыка была не нужна, у них была собственная. Молодые танцевали вальс на Белой веранде.