Урожденный дворянин. Защитники людей - Антон Корнилов

Костя, пошатываясь, подошел к нему. Заяц и Шатун держались позади, тревожно переглядываясь. По лицам своих командиров меньшие дружинники увидели: произошло что-то очень нехорошее.

– У них тайник был на втором этаже, оказывается… на всякий случай… – проговорил Капрал, не глядя на Костю. – Шкаф с двойной стенкой. Вот он туда и забрался с перепугу… семь лет пацану, что с него взять… Другие дети видели, да не сразу сказали. А те… задержанные, не сразу хватились. Как хватились, чуть автозак не опрокинули, колотиться начали… Пришлось останавливаться, выяснять, в чем дело. Выяснили…

Капрал замолчал.

– Что делать-то, Иван Иванович? – проговорил Костя.

– А что тут поделаешь? – сквозь зубы сказал тот. Обернулся к дружинникам и сделал им знак, чтобы отошли. – Опасен для всего нашего предприятия инцидент этот… если всплывет, конечно. Но Федорыч замажет, никуда не денется. Так не должно было случиться…

– Но случилось ведь… Это моя вина.

– Твоя, – жестко подтвердил Капрал. – А ты как думал?

Костя перекосил рот, быстро опустив голову. Надежда на то, что Ломовой успокоит его чем-то вроде: «Это наше общее дело, значит, и ответственность пополам…», мгновенно угасла.

– Ты не куксись, боец, особо, – толкнул его локтем Капрал. – Ты ж воевал. Знаешь, что такое война, значит. На войне гибнут люди. Не только солдаты. И среди мирного населения жертвы бывают. Не так разве?

– Так… – бормотнул Кастет.

– Ты допустил ошибку. И ответишь за нее. Передо мной ответишь, само собой. Федорыч этому эпизоду хода не даст. Только запомни, боец, – мы великое дело затеяли. Поистине великое… И я тебе вот что еще скажу, – неожиданно добавил Капрал, – если понадобится для победы этого дела хоть сотню невиновных заживо сжечь, если возникнет вдруг такая необходимость, – сожжем. Потому что проиграть мы не имеем права. Понимаешь?

Костя поднял голову.

– Ну? – глядя ему в глаза, спросил Капрал. – Чего молчишь?

– Война есть война, – глуховато проговорил Костя.

– И сражаемся мы за свое Отечество. Поэтому, чтобы победить, мы на любые жертвы пойдем. Обязаны пойти. На любые, понимаешь? Иначе нельзя, боец…

– Понимаю, – ответил Кастет. – На любые…

Он провел рукой по лицу. До него вдруг как-то сразу, мгновенно дошло, что втолковывал Капрал.

Как быстро Костя привык к постоянному ощущению абсолютной правильности того, что делает. К тому, что давно сосущая его обреченная мысль: «этот мир не переделать…» исчезла, бесследно растворилась, сменившись пьянящей уверенностью, что окончательная победа над злой силой, сковавшей действительность, достижима. Иногда еще он с неизменным ужасом вспоминал прошлую свою жизнь, пустую, грязную и бессмысленную, как никуда уже не ведущий ржавый отрезок трубопровода. Вспоминал одинокие истерические и безнадежные попытки хоть что-то изменить в душной реальности своего существования. И ведь все живут в этом ужасе (так рассуждал Костя), только заставляют себя не думать об этом, не замечать. Потому что не верят, что может быть по-другому. А он знает, что – может. И Капрал знает. И если они не осилят превозмочь зло, то уж точно никто не осилит – такие, как Капрал, появляются в этом мире нечасто. А такие, как он, Костя Кастет, недостаточно сильны и уверены в себе, чтобы действовать самостоятельно.

Проиграть эту войну нельзя. Никак нельзя. Чересчур высоки ставки.

– Любые жертвы, – повторил Костя. – Любые средства. Я понимаю.

– Вот и славно, – вздохнул Капрал. – Я и не сомневался, что ты поймешь. Наверное, так и должно было случиться, чтобы ты сразу осознал, какую цену за победу нам, возможно, придется платить. Теперь мы с тобой, боец, кровью повязаны.

– Да, – сказал Костя.

«Как и тогда… – внезапно ворохнулось в сознании Иона Робуста давнее воспоминание. – Когда я Батыя… Тоже кровью повязались. Опять все начинается с крови… Будто по спирали, раз – и выход на новый виток…»

И это воспоминание почему-то вмиг выбило его из равновесия. Его вдруг оглушил сильнейший удар панического страха – аж голова закружилась и спина взмокла от пота.

Ничего подобного Ион раньше не испытывал.

– Да что со мной? Теперь же все по-другому… – не размыкая губ, сказал он сам себе. – Теперь ведь я все делаю – правильно! Не ради собственной корысти, а во имя Отечества. Для всех. Так ведь?..

– Что с вами? – удивленно спросил его Кастет.

– Все в порядке, – ответил Ион, не без труда взяв себя в руки.

Из синих рассветных сумерек выпрыгнул на обочину трассы громадный, ярко подсвеченный щит с лаконичной надписью: «Это Туй. Уважай его. И останешься цел».

– Оригинальненько! – воскликнул сидящий за рулем Женя Сомик. – А где «добро пожаловать»?

Двуха, дремавший на сиденье рядом, всхрапнув, поднял голову.

– Чего орешь, как?.. – начал было он, но, углядев щит, прервал фразу. – Приехали! – крикнул он, обернувшись назад. – Олег, мы на месте, просыпайся!

– Уже, – ответил Трегрей, потягиваясь.

Женя громко повторил прочитанное им приветствие гостям города. Олег усмехнулся, покрутив головой.

На КПП ГИБДД их остановили.

– Надо же, и не спится им… – проворчал Сомик, сбрасывая скорость.

– Права и документы на машину, пожалуйста, – представившись, потребовал инспектор. – И личные документы приготовьте, – добавил он. – С какой целью прибыли в наш город?

– Вот это здорово! – удивился Двуха. – А в чем дело-то? У вас что, чрезвычайное положение введено?

– Ничего у нас не введено, – скучным голосом ответил инспектор. – Порядок такой.

– Погоди, Игорь, – остановил Олег готового уже вступить в перепалку Двуху. – Порядок – есть порядок. Извольте, товарищ лейтенант…

Товарищу лейтенанту пришлось наклониться и заглянуть в окошко, чтобы разглядеть, что же такое хочет показать ему находящийся на заднем сиденье Трегрей.

– С какой целью?.. – завел снова инспектор, но, встретившись взглядом с Олегом, вдруг запнулся.

– Ни с какой целью, – медленно и размеренно проговорил Трегрей. – Мы вовсе в ваш город не прибывали.

Помедлив еще несколько секунд, он опустил пустую ладонь, которую демонстрировал лейтенанту. Тот выпрямился и замер на месте, часто моргая, точно вдруг забыв, кто он такой и что тут делает.

– Можете быть свободны, товарищ лейтенант, – отпустил его Олег.

– Н-да… – произнес Женя, трогая машину с места. – И что вся эта петрушка означает?

– Что нас тут уже ждут, – хмуро брякнул Двуха. – Дотумкали все же, сволочи, куда мы подались из Саратова.