Как покорить герцога - Кейси Майклз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он обнял ее за плечи.
— Если мы будем счастливы, то счастливы вместе. И в печали мы будем вместе. Мы всегда будем рядом. Лучшие друзья… и даже больше.
Она положила руки ему на грудь, чувствуя биение его сердца через тонкий батист рубашки. Она любила этого человека. О боже, как же она любила его, всегда любила.
— Ты хотел помочь мне исцелиться, Раф, и ты это сделал. А теперь позволь мне помочь тебе…
Он поднял ее и понес к кровати. Осторожно положил на простыни и лег рядом, обняв и мягко прижавшись ртом к ее губам.
Она таяла в его объятиях, и слезы жгли ее глаза. Сейчас она обрела себя, и это чувство переполняло ее. Больше не было страха, потому что она не думала о себе, Раф был для нее гораздо дороже. Как никогда он сейчас нуждался в ней. Ей так хотелось помочь ему, и мысли о себе самой ничего сейчас не значили.
Она обняла его и ответила на поцелуй. Ей совсем не хотелось лежать безучастно в его объятиях или, хуже того, отстраняться. Она погладила его спину, чувствуя дрожь его тела, и, когда его язык проник ей в рот, ощутила неожиданно приятное ощущение внизу живота.
— Чарли, — выдохнул он. — Ты мне так нужна…
Он стал осыпать поцелуями ее шею, приближаясь к скромному вырезу пеньюара. Она почувствовала, как он потянул ленты, и они развязались, освобождая от ткани ее плечи.
Теперь он целовал ее тело вокруг выреза тонкой батистовой рубашки, медленно, дюйм за дюймом обнажая грудь. Его теплые губы прижимались к ее коже, она вздохнула и приподнялась, когда он коснулся языком ее соска.
Ее дыхание стало неровным и учащенным, словно она пыталась что-то вспомнить, избавляясь от контроля разума.
Не зная, что должна делать, она лишь крепко обнимала его и наслаждалась тем, что Раф воскрешал в ней.
Она не должна останавливать его и никогда не остановит.
Его зубы… Его язык… Касание его губ… И там, внизу, внутри, словно вспыхивает восхитительное пламя… словно тело ее расцветает, распускается, готовое дарить себя человеку, который так дорог ей.
Он разомкнул объятия, и глаза Шарлотты удивленно распахнулись, но ей не о чем было тревожиться. Она лежала, дрожа и улыбаясь ему, когда он расстегивал свою рубашку, не спуская страстного взгляда с ее лица.
В полумраке комнаты она видела, как соскользнули его брюки и обнажились бедра; руки его замерли, словно спрашивая ее позволения.
Шарлотта посмотрела вниз, туда, где виднелись темные волосы.
— Мне не страшно, Раф.
Он потянулся к ее рубашке и стал поднимать ее. Она приподнялась, помогая ему.
Колени ее уже были обнажены, и оба они понимали, что ему осталось преодолеть последнее препятствие, разделявшее их. Почти последнее…
— Ты уверена?
— Да… да.
— Я так люблю тебя…
— Я знаю.
Она прикоснулась к его груди, провела по ней пальцами, и его мышцы невольно напряглись.
— Какой ты красивый…
От его улыбки у нее внутри будто что-то оборвалось, и в то же время она словно воспарила.
Рубашки на ней уже не было, Раф накрыл ее своим телом, и она ощутила его мягкую тяжесть.
Он снова поцеловал ее, побуждая ответить, и теперь уже следовал за ней. Он вздохнул, и ее тело сотрясла волна радости: какое счастье быть женщиной! Он принадлежал ей, и ее наслаждение было его наслаждением.
Могла ли она сейчас, разделяя все это с Рафом, думать о каких-то страхах?
Когда его рука скользнула вниз между их телами, и его пальцы стали медленно продвигаться все ниже и ниже, она не могла сдержать улыбку и вздохнула с наслаждением.
— Иди ко мне, дорогая, — прошептал он, целуя ее ухо, ее волосы, губы, в то время как его пальцы продолжали ласкать ее тело.
С каждым новым движением он ощущал, как оно становится все податливей, как ее бедра раскрываются ему навстречу. Он продолжал прикасаться к ней, даря все новые ощущения.
Ее тело словно застыло, и Раф понял, что, похоже, он близок к тому, к чему стремился.
— Раф…
— Знаю, дорогая. Я знаю. Пусть это случится, просто позволь случиться этому…
Его пальцы двигались все быстрее, не оставляя ее, и она сдерживала дыхание, не в силах поверить чувствам, пробуждающимся в ней, тем волшебным ощущениям, которые он ей дарил… тому блаженству… словно сама вселенная, такая сладкая, горячая, пульсировала в ней.
— Раф!
В то время как она пыталась осознать, что с ней происходит, он лег между ее раскинутыми бедрами.
Одно быстрое движение, один болезненный миг, и он уже внутри нее, и она устремляется навстречу. Ее пальцы впиваются ему в спину, а тело напрягается, с радостью принимая его, пытаясь дать ему то, что он дает ей.
Предназначенные судьбой друг другу, они были словно две половины единого целого. И когда он, вздрогнув, излил в нее свое семя, последний призрак прошлого покинул сердце Шарлотты Сиверс. В ее сердце больше не было места ни для чего и ни для кого, кроме Рафаэля Дотри.
Ее друга.
Ее возлюбленного.
Ее жизни.
Он лежал рядом, и она обнимала его, осыпая поцелуями; их слезы смешивались, и они ощущали во рту их соленый вкус.
И когда они заснули в объятиях друг друга, последнее, что увидела Шарлотта в открытом окне, прежде чем закрыть глаза, — это мерцающие звезды, усеявшие полуночное небо над крышами домов. Возможно, ей всего лишь показалось, но одна из них светила особенно ярко.
В эту долгую печальную неделю она приходила к нему каждую ночь, и он встречал ее с улыбкой. Когда потеплело настолько, что уже жарко было сидеть у камина, они часто стояли у открытого окна, глядя на опустевшую площадь, и легкий вечерний ветерок овевал их. Иногда она, обняв его, сидела у него на коленях, а он рассказывал ей истории, случившиеся в те годы, когда он и Фитц были вместе.
Печальные истории, уморительно смешные истории об их приключениях… целительные истории.
Потом они предавались любви. Эта близость, похоже, становилась частью их исцеления, их обоих: они чувствовали, что оба живы, что этот мир еще существует, и они должны жить в нем.
Лидия почти не покидала свою комнату, и Николь не оставляла ее одну, даже спала с ней в одной кровати, словно они снова были детьми.
Списки погибших, которые уже почти исчезли, снова начали становиться длиннее, как и предсказывал Раф, и казалось, что в Лондоне никогда не утихнет погребальный звон колоколов. Миссис Баттрем получила известие о смерти своего любимого племянника и попросила разрешения поехать в Кент, чтобы побыть с сестрой. Она была подавлена и перед отъездом искренне обняла всех на прощание.
Герцог Малверн дважды возвращался на Гросвенор-сквер, уединялся с Рафом в его кабинете и спрашивал о Лидии. Он интересовался, не захочет ли она поговорить с ним, чтобы он рассказал ей о последних неделях Фитца в Брюсселе, но Лидия отказывалась. Для нее, как думал Раф, Тэннер Блейк был ангелом смерти, человеком, забравшим у нее капитана Фитцджеральда.