Я прав - вы заблуждаетесь - Эдвард де Боно

Несомненно, язык имеет большое значение, заворачивая восприятия в упаковку и позволяя нам видеть только то, что мы готовы увидеть.

Нам не приходится использовать явным образом логику в повседневной жизни, поскольку мы уже встроили логику в наш язык. Привести к гибели кого-либо — вещь плохая, если только речь не идет о войне или самообороне. Слово «убийство» же сразу намекает на отсутствие смягчающих обстоятельств и немедленно ведет к осуждению поступка. Принимая решения по поводу инвестирования своих средств, мы действуем согласно рекомендациям экспертов, ориентируемся на поступки наших друзей и знакомых, а затем уже обосновываем принятое решение с помощью тех доводов, которые имеем. Поскольку все так поступают, все больше людей следуют тому же паттерну, то цены на акции некоторое время растут. Когда на рынке происходит серьезная коррекция, мы также подвергаем это логическому осмыслению. Оно основано на информации, но не на всей имеющейся, а лишь на избранной ее порции, которая отвечает тому, как мы собираемся поступить.

Означает ли это, что негибкость, категории, дихотомии, взаимоисключения и поляризация, свойственные настольной логике, не столь уж важны в реальной жизни? Все эти вещи встроены в наше восприятие, язык и способ мышления.

Если я в состоянии отстоять свою точку зрения, значит, я прав, тогда зачем выслушивать альтернативные мнения?

С наступлением инфляции люди начинают либо больше тратить, либо больше откладывать на черный день — другого варианта нет.

Свобода — это значит по своей воле делать выбор, потому если люди хотят курить, они вольны сделать такой выбор.

Марксизм является заклятым врагом капитализма, поэтому все марксисты враги. Нам не следует торговать с врагами.

Японский рынок не так открыт для импорта, как американский, поэтому нам следует ввести некие меры, ограничивающие ввоз японских товаров.

В этой корпорации всего два крупных менеджера, и это женщины, поэтому здесь, вне сомнения, имеет место дискриминация в отношении слабого пола.

Если большинство находит это правильным, так оно, следовательно, и есть. В этом самая суть демократии.

Во всех перечисленных случаях нас, конечно же, всякий раз подмывало бы сказать: «Все это не так просто»; «Бывают и промежуточные случаи»; «Не во всех случаях это так»; «Могут быть и другие объяснения». Такого рода возражения прямо направлены против категоричности и привычки исключать из рассмотрения многие факторы, что свойственно традиционной настольной логике. Они указывают на такие свойства восприятия, как неполнота (частичность), зависимость от обстоятельств, широкая водосборная площадь, а также на необходимость принимать во внимание альтернативные исходы.

Я веду здесь речь о логике в повседневной жизни, а не об абстрактном предмете для философских рассуждений. Нет смысла напоминать, что бывают примеры плохой логики и что, если бы все были замечательными логиками, все было бы замечательно. Это все просто надежды с позиции крепкого заднего ума. Сама структура настольной логики не позволяет восприятию быть гибким. Имеется явный перебор в правоте, определенности и определениях категорий. Можно предположить: если бы человек выбрал другую категорию, нежели «враг», результат получился бы иной. Но зачем человеку выбирать другую категорию, если «враг» кажется ему подходящей?

Самый простой практический подход выглядел бы так: «Мы не пользуемся (настольной) логикой, даже если притворяемся, что пользуемся. Наше главное средство — восприятие. Поэтому давайте впредь будем руководствоваться тем, что восприятию свойственны частичность, изменчивость и зависимость от обстоятельств». Это значит, что мы можем выразить наше восприятие ситуации, но при этом должны понимать, что это восприятие не претендует на правоту, вытекающую из логической определенности. При этом мы могли бы попробовать отыскать возможные альтернативные восприятия или посмотреть на восприятие других людей. Мы признавали бы, что наши восприятия при таком раскладе справедливы при определенных обстоятельствах, но не являются таковыми при других.

Логика может быть использована для упрочения восприятий (и предубеждений), но ни логика, ни спор не способны изменять восприятия. Если военные молчат по поводу НЛО, это не потому, что их не существует, а потому, что такая информация не подлежит огласке. Создание альтернативных восприятий может быть более успешным: «Есть люди, которые искренне верят, что видели нечто, хотя на самом деле и не видели, как бывает в гипнотическом трансе, поэтому люди, которые видят НЛО, не лгут»; «Существуют способы заставить человека видеть вещи, которых на самом деле нет, как на сеансе иллюзиониста; возможно, что некоторые из случаев с НЛО объясняются именно таким образом»; «Есть люди, которые серьезно верят в существование волшебных существ и привидений»; «Следует держать собственный разум открытым для вещей, подобных НЛО». Каждую из данных точек зрения следует подробно и всесторонне рассмотреть и изучить параллельно с текущим восприятием, не приводя их в состояние конфликта.

Если бы требовалось указать на самый вредный аспект повседневной («встроенной в язык») логики, это была бы дихотомия (или/или) и ее использование в суждениях. В данном случае различие «по острию ножа», свойственное паттерн-системам, явным образом подвергается злоупотреблению, так что вещи, по сути дела весьма похожие, автоматически оказываются отнесенными к различным полюсам (что получает явное выражение в таком деле, как расизм). Как я отмечал выше, дихотомии вытекают из потребности в категориях, отождествлении и принципе взаимоисключения. Эти три вещи есть самая суть настольной логики.

Карикатуры, возможно, являются наивысшей формой искусства. Это утверждение либо абсурдно, либо является провокацией или особым восприятием, которое требует подкрепления некими доводами.

Имеются виды искусства преимущественно эстетической (музыка, танец, архитектура, абстрактная живопись), эмоциональной (драма, романная проза, живопись старых мастеров, поэзия) и перцепционной (карикатуры, скульптура) направленностей. Разумеется, данные аспекты перекрываются, и любое произведение искусства может включать любую комбинацию — я просто указал, какие виды искусства являются более чистыми примерами эстетического, эмоционального и перцепционного аспектов.

Карикатура выхватывает в вещах самую суть и дает нам возможность распознать эту суть. Карикатура руководит восприятием совершенно недвусмысленным образом. Люди гораздо более похожи на свои карикатуры, чем карикатуры похожи на людей, с которых сделаны. Подчеркивание одних черт за счет других, характерное для карикатуры, является мощным перцепционным процессом. Нас заставляют сфокусировать внимание на чем-либо, и мы проникаемся сутью этого самого. Книга «Молчаливая весна» («Silent Spring») Рейчел Карсон, как считается, положила начало движению за охрану окружающей среды. Означенные фокусировка и подчеркивание (эмфаза) являются одним из способов, посредством которых искусство в состоянии менять восприятия.

Так сложилось в нашей культуре, что мы отдали восприятие на откуп искусству (не только высокому искусству, но и искусству в широком смысле слова). Мы всегда считали, что восприятие с его переменчивостью не имеет места в религии, логике, математике и естественных науках, а потому может безопасно быть предоставлено в полное распоряжение искусства. Что делает искусство: меняет восприятия или укрепляет уже существующие в обществе? Искусство — это зеркало или диагностический инструмент? Без сомнения, литература в своей основной части отражает внутреннее состояние персонажей, а также ценности того или иного времени. Даже такая книга, как «Унесенные ветром» («Gone with the Wind»), отражала положение чернокожих в обществе и восприятия людей, находившихся в положении рабов. Школьные учебники отражают тендерные стереотипы в обществе своего времени. Если искусство желает быть зеркалом, в котором люди смогут наблюдать положение других в обществе, тогда это зеркало должно действительно отражать то, что есть.