Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - Александр Петров

Купцы и богатые жители дорого ценили свою безопасность. Табельное оружие, маски и черные комбинезоны стали давать доход. Поначалу мы занимались охраной подворий и довольствовались только едой. Но слава Теневого отряда, так мы назвали свое собственное подразделение, росла с каждой стычкой.

Скоро бойцов стали приглашать на серьезные дела с немалой оплатой. Купцы возили провизию откуда-то из спрятанных в глухих лесах мест, куда не добрались ни вояки, ни банды мародеров. Тайна происхождения оберегалась со всей строгостью.

Караваны перегружались по дороге много раз, меняя возниц, двигаясь известными лишь немногим тайными тропами, пока не оседали в амбарах товарищества Сытоедова и Икрюхина или в закромах самого воеводы, который тоже делал гешефт, пропуская товар через десятки подставных торговцев.

Люди были подчеркнуто молчаливы – за расспросы можно было получить ножа. Спекуляция запрещалась, оттого делалось все скрытно и спешно. Обозы шли без отдыха день и ночь. Тысячи процентов прибыли позволяли щедро расплачиваться с охраной, без которой трудно было обойтись.

Караваны приходилось защищать от мародеров. Они были самые разные, от наивных мужиков с топорами и дубинами, которые выскакивали из леса и хватали лошадей под уздцы, до хорошо вооруженных отрядов. В этих схватках кадеты получили бесценный опыт боев с превосходящим по численности, но плохо обученным противником.

Обычно перестрелки были недолгими. Дело решалось мобильными группами из трех-четырех человек, которые держались в стороне и ударяли нападающим в тыл или фланг, расстреливая в упор и забрасывая гранатами.

Пока обозники выпрягали убитых лошадей и разделывали туши (конина потом тоже продавалась), мы собирали трофеи, кончали пленных и раненых налетчиков. Это было тяжело, но необходимо. Переживания по этому поводу быстро закончились. По сравнению с мучительными казнями у Золотых ворот смерть от пули была почти гуманной.

На этих выездах кадеты обзавелись собственным оружием и снаряжением, которое превосходило штатное. Бог был милостив к бойцам Теневого отряда. За все время никого не убили и даже не ранили серьезно.

Были только пара царапин и простреленная из дробовика икра. Отлучки покрывались капитаном Кротовым, который имел свою долю от дохода.

Вскоре мы научились выявлять засады и давили врагов, пока те готовились напасть на колонну. Купчины буквально молились на «теневых» и предлагали за работу любые деньги.

За год существования Теневой отряд стал хорошо организованной и обученной бандой беспредельщиков, наводя ужас одним только упоминанием о себе.

Памятуя, что не хлебом единым живы молодые ребята, я заботился и о культурном досуге. Парни простились со своей неопытностью, в избытке попробовав продажную любовь и зрелых теток, и молодых девчонок.

Ребята не шутя звали меня «командиром» и «отцом родным». Но чего мне стоило думать за всех и быть готовым принять ответственность на себя, знал только я.

Встряхнув головой, я отогнал наваждение. Надо подумать о предстоящих делах, а не подводить итоги. Попытался понять, что действительно тяготит меня, и вскоре разобрался. Это было предчувствие скорых и неприятных перемен.

Если раньше князь вполне довольствовался присутствием на казнях одного отделения с группой огневой поддержки Макса Кашина, то теперь он требовал присутствия всего взвода.

Из-за этого несколько выгодных заказов ушли к стражникам князя, которые брали за свою работу непомерно много, шли открыто, кучей, словно стадо баранов, и бросали подопечных, встретив мало-мальски серьезное сопротивление.

Воспоминания о князе заставили меня начать собираться. «Неужели он догадывается? – пролетело у меня в голове. – Отчего тогда он ограничивается лишь такими мерами?»

Под эти мысли я надел броник и разгрузочный жилет, воткнул в его отделения нож и пистолеты, которые в обычной жизни носил на поясе.

Следом на локте оказался массомет. Рукав кителя не позволял прятать его под одежду, но я уже не мог обходиться без этой машинки. Ребята особо не спрашивали, я отшучивался. А те, кто видели аппарат в деле, предпочитали не спрашивать.

Перед глазами встало перемазанное сажей лицо воеводы, когда он на пожарище плакал и бил себя в грудь, крича: «Коленька, сыночек! На кого ты меня оставил?!»

Хитрый лис предпочел отправить Романа в армию, спрятав от моих парней, жаждущих мести. Дом боярина охраняли десяток преданных челядинцев с приказом «ловить, бить и выпытывать надобность». Приказ касался в первую очередь крутящихся около подворья кадетов.

Но беда настигла семейство Дуболомовых совсем с другой стороны. И я был тому причиной.

В начале прошлой зимы, в ноябре, из трубы знакомого сарая поднялся дымок. Я знал, что Роман, к которому с моей легкой руки прилипла кличка Дубло, вернулся на побывку. Мне подумалось, что боярский сын вспомнил старые привычки и снова весело проводит время в своей тайной комнате для свиданий.

Вытесненная из сознания давняя обида снова всколыхнула мои чувства. Вечером я выбрал удобную точку для выстрела и выпустил шарик магниевой картечи. На дворе у боярина дотла сгорело несколько сараев и амбаров. Только по счастливой случайности пламя не перекинулось на дом.

В огне погиб Колька, мой сверстник, которому старший брат передал свой «блядский домик».

Дуболомов-младший был заносчивой сволочью. Он украл у меня пистолет. Из-за него мне пришлось биться с целой казармой и провести несколько суток в холодной камере на гауптвахте. Но не ему я желал смерти.

Вместе с ним сгорели какая-та девчонка с посадов и пара холопов. Узнав о гибели любимого внука, умер от горя отец Гаврилы Никитича.

Я был виноват во всех этих смертях, но совсем не раскаивался. В конце концов, я расквитался не только за себя, но и за ребят. Кадеты старательно обходили в разговорах эту тему. Все давно поняли, как высока может быть цена необдуманного слова.

Роман много пил и плакал на поминках, работая на публику. Его жалели бывшие подружки. Под это дело боярский елдак прошелся по знакомым пёздам, вволю натешившись после грязных, заскорузлых ладоней и сраных солдатских жоп.

«Может, не князь, а князев воевода вставляет мне палки в колеса? – подумал я. – И он не успокоится, пока не сквитается до конца? Но кто ему стучит? Вот бы узнать».

Я вышел на крыльцо, взглянул на свое воинство и скомандовал отправляться.

Был теплый вечер первого майского дня. Хотелось смотреть на закат, бродить по лесу, любуясь на молодые листочки и пробивающуюся травку.

Но нас ожидало совсем другое, совсем неаппетитное зрелище. Даже простое посажение на заостренный кол занимало несколько часов. А если со всякими изысками казнили очередного самозванца, крики и вопли не смолкали сутками.

Сегодня все к тому и шло, раз по приказу князя мы взяли двойной боекомплект, включая запас зарядов для скорострельных минометов взвода.