Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 1 - Антон Кун

донельзя, легкой добычей я становиться не собирался. Меня захлестнул азарт. Во мне распахнулись соколиные крылья, они давали мне силы, ловкость, выносливость. Я видел намерения противника и легко отражал удары.

Мерлин был скорее лицедеем, но не бойцом. Он быстро начал сдавать и перешел в защиту.

Я чувствовал, что еще пару выпадов, и я достану выдохшегося противника.

Но тут случилось то, что я не мог предвидеть. В лицо мне задул ледяной ветер. На землю упали тени. В доли секунды небо почернело и с оглушительным карканьем в меня стремглав спикировали сотни черных птиц. Вороны окружили, завертелись в безумном вихре вокруг меня. Перед глазами мелькали крылья, клювы, когти. Птицы царапались, выклевывали куски мяса из моего тела.

Я пытался отбиться мечем, но злосчастных птиц было слишком много.

Меня одолела такая безудержная ярость. Она обожгла золотым огнем. Огонь во мне стал нарастать, шириться, пока не заполнил собой все сознание. Я завопил и резко раскинул руки.

Воронов смело золотой волной огня. Их прах схватил ледяной ветер и унес на Север. Сам же я соколом парил в небе. Высмотрев на земле точку Мерлина, я спикировал ему на башку.

Мерлин не хотел расставаться с мантией. Мне пришлось пустить в ход и клюв, и когти, и крылья чтобы вырвать её из его цепких пальцев. Наконец, хорошенько исклевав этого урода, мне удалось отнять мантию из его рук.

В ипостаси сокола пленить Мерлина у меня все равно бы не вышло. А после обращения в человека я был бы слишком слаб. Поэтому мне ничего не оставалось, как вернуться со своей добычей к дому Аркосов.

Меня ждали на заднем дворе пять точек: Фил, отец, Харви, Аркос и слуга. Значит Мерлин пришиб Аркоса все же не до смерти. Одной бедой меньше.

Я приземлился на землю и обратился обратно в человека. Так как обращение в сокола было недолгим, меня не стало, как это обычно бывает, выворачивать наизнанку. Я лишь предстал перед всеми абсолютно голым и чувствовал головокружение, жажду и голод.

Аркос выступил вперед. Высокий долгорукий мужчина с черными волосами с проседью у висков смотрел на меня с почтением. Он поклонился мне.

— Спасибо, сокол, что спас мою жизнь и честь. Я этого не забуду.

— Это мой долг, — вежливо кивнул и протянул ему мантию.

Аркос с благоговением принял её. И внимательно стал рассматривать, по лицу его скользнула тень. Он поднял на меня потерянный взгляд.

— Ты был очень храбр, сокол. Ты победил стаю воронов… — тихо сказал Аркос. — Но тебя соколенок, как и меня, обдурили. Мерлин подменил мантии — это не дар Матери-Богине. Это обычная мантия.

— Ты уверен, Аркос? — перепросил отец.

— Геб, я не спутаю мантию Матери-Богини ни с какой другой, — с нотками раздражения отрезал Аркос. — Это подделка.

— Значит, у них теперь все дары Матери-Богини, — отрешенно констатировал я.

Меня душили эмоции. Хотелось закричать, затопать ногами. Но я не давал волю чувствам. Нельзя было ронять достоинство. Голый топающий мальчик не внушит людям надежду на спасение.

— Хотите сказать, не только меня обокрали? — с плохо скрываемым облегчением переспросил Аркос.

— Я хочу попросить вас дать мне поесть, попить и какую-нибудь одежду, — не утруждая себя больше объяснениями, попросил я Аркоса. — У нас сегодня есть еще одно неотложное дело.

— Все что пожелаете, мой друг, — вновь поклонился Аркос и дал знак слуге.

Глава 25

В трактир «Скажи друг и войди» мы все равно пришли с запозданием. По дороге я утолял свой зверский голод пирогами, и мы обсуждали план действий.

Как ни крутили, ничего толкового, кроме как переть напролом, придумать не могли. Слишком много неизвестных было в этом ребусе, чтобы спланировать свои действия и спрогнозировать результат.

«Скажи друг и войди» имел хорошую репутацию в отличие от «Веселых ребят», поэтому там вряд ли можно было так же просто распространить черную специю среди клиентов. Значит, в теории, подвластных ворону мертвяков там быть не должно. Уже легче.

Наверняка, трактирщик должен был там с кем-то встретиться. Скорее всего, эта встреча должна была состояться в общем зале, но что если она будет происходить в кабинете у хозяина трактира? Если он или его подручные заприметят нас, скорее всего, Стеф попытается улизнуть.

Поэтому было решено разделиться. Отец и Харви решили зайти с черного хода и проверить кабинет хозяина. А мы с Филом заявиться через парадный ход, в общий зал.

Сказано сделано.

Зал был полон народу. Трубадур изливал свою душу в слезливой песенке о любви, но его уже изрядно подвыпившая публика не слушала. Все стояло на ушах — все было так, как и положено быть в трактире.

Мы с Филом уселись в укромном уголке, так, чтобы нас из зала было не заметно. У хорошенькой плоскодонной официантки с голубыми глазками, теперь глаза — это первое на что я обращал внимание у незнакомого человека, заказали пиво.

И стали исподтишка наблюдать за народом. Народ вел себя нормально, кутил, переругивался, ржал, блевал — все как у людей. Никогда не думал, что меня будет так радовать вид оскотинившихся от пьянств людей.

Стефа мы обнаружили не сразу. Он тоже разместился в укромном уголке. Рядом с ним сидело два его тролля. Фил было подорвался к нему, но я остановил его.

— Потерпи, Фил. Давай подождем, — негромко предложил я. — У него здесь явно запланирована встреча. Надо узнать с кем.

Фил мрачно кивнул и сел обратно. Я отметил про себя, что парень за эти дни повзрослел, возмужал, взгляд у него стал жестче, отросла щетина, щеки обветрило.

Вскоре к нам подсели отец и Харви. Они проверили кабинет хозяина трактира. Там было пусто. Сам хозяин трактира — Клиф стоял сегодня за стойкой, вместо приболевшего бармена, и разливал пиво.

В трактир зашли два мрота. Воровато осмотрелись и зашагали в сторону Стефа и его троллей. Подошли к его столику. Одному из мротов не хватило стула, и он взял его с соседнего стола. Когда все расселись по местам, у них начался какой-то разговор.

— Пора, — тихо скомандовал я. — Сначала пойдем мы с Филом, а вы немного погодя подтянетесь по обстоятельствам.

Отец с Харви одобрительно кивнули.

Мы с Филом переглянулись и, не сговариваясь, решили притвориться пьяными дебилами.

Обнявшись и покачиваясь, затянули песню. Точнее я затянул, а Фил выкрикивал последние слова в строчках:

Эх, дороги… (Фил пьяно икая: «Дороги!»)

Пыль да туман, (Ту-уман!)

Холода, тревоги

Да степной бурьян. (Рьян..)

Знать не можешь

Доли