Метро 2033: На пепелищах наших домов - Наиль Выборнов

– Вы там себе этого дерьма понастроили, – снова посмотрел Азат на Логово. – Не могли дорогу проложить, что ли? Даже хоббиты во «Властелине колец» на гору по дороге поднимались, а у них всего-то кольцо было, а не полтора центнера взрывчатки.

Когда он сделал пару десятков шагов, то понял, что там, внизу, была всего лишь разминка. А вот теперь он действительно стал уставать, руки налились свинцом, а дыхание напоминало уже не загнанного пса, а старого деда, умирающего от туберкулеза и рака легких. Без кашля разве что, но тяжелое, шумное.

Башкир остановился, поставив упор тележки на землю, вытащил из кармана разгрузки фильтр для противогаза и заменил тот, что был прикручен к маске. Понимал, что просто ищет повод постоять еще хоть несколько секунд, но ничего поделать с собой не смог.

Хотел швырнуть фильтр вниз, чтобы посмотреть, как он летит с горы, но удержался, сунул в освободившийся кармашек. Дышать действительно стало чуть легче, но надолго его не хватило: преодолев еще с десяток метров, он остановился, чтобы удобнее перевесить автомат.

Развернулся, оценил расстояние, разделяющее его и мостки, и глухо застонал. На краю поля зрения мелькнула высокая черная фигура и тут же пропала. Азат повернулся, внимательно вгляделся в заросли сорной травы, но ничего не увидел. Решив, что это обман зрения, снова пошел вперед, толкая чертову тележку.

– Ничего, бурлакам еще хуже было, – проговорил он.

– Так бурлаков много было, а ты один остался, – ответил кто-то.

Огляделся, но никого не увидел. Хотел бы окликнуть говорившего, чтобы понять, кто решил с ним пошутить, но на голом склоне спрятаться было совершенно негде. Особенно если учесть, что голос звучал совсем рядом.

Если не сказать, что в голове у башкира.

– Вас ведь девять человек было. Сейчас восемь тащили бы взрывчатку по двое, а один прикрывал, – продолжал загадочный собеседник. – Только вот вышло так, что ты теперь один. Идешь, сам не зная, что делать будешь. Вот уж признайся, что ты не сапер ни хрена.

– Тебе-то откуда знать? – спросил Азат. – Я вот тебя не знаю. Ты на глаза мне покажись, а не в голове моей базарь, раз такой умный и смелый.

– Ну как я могу на глаза тебе показаться, если я и есть ты? Вернее, голос твоего разума. Ты ведь неглупый человек, Азат, по нынешним меркам так вообще самый настоящий интеллектуал. Прямо сейчас вернулся бы в машину да поехал назад, к «Крепости». Ты думаешь, они не поймут, что экспедиция провалилась?

– Ага, а нас как раз там твари ждут не дождутся.

– Да нужны вы им. Одно дело – травить вас, когда вы прете сюда, чтобы взорвать Логово. А если домой едете, кому вы нужны?

– Чушь не неси. – Азат вздохнул. По лицу, затылку и спине стекал пот, одежда уже пропиталась им насквозь. – Звери – это звери и есть. Кушать всем хочется. И не притворяйся, я голосами в голове никогда не страдал. Думаешь, я не знаю, что вы, «менталы», и такое можете?

– Так вот как вы нас называете? – Все человеческие нотки в голосе мгновенно исчезли, и он стал напоминать нечто вроде змеиного шипения, только отчетливее. – «Менталы», да. В этом что-то есть. Хорошее название.

– Ты мне лучше ответь, почему я до сих пор иду, а не встал столбом. Или почему не застрелился? Вы ведь в этом профи.

– А с чего ты взял, что идешь? – Вопрос подразумевал ехидство, но в голосе не появилось ни капли эмоций.

Башкир опустил взгляд вниз и понял, что просто стоит на месте, опершись на тележку. Попытался сделать шаг вперед, толкнув тачку, но не смог. Попробовал двинуть рукой, но тело будто окостенело.

Это что, конец? «Менталы» все-таки смогли взять его под контроль? И что теперь с ним будет, так и останется стоять тут, пока не умрет? Или твари все-таки найдут способ убить его?

Холодный и липкий страх мгновенно наполнил Азата изнутри. Он уже успел представить ветер, гулящий между костями его скелета, среди лохмотьев истлевшего защитного снаряжения. Может быть, в черепе башкира поселится какой-нибудь мелкий зверек? В конце концов, миллионам людей досталась такая же участь. Чем он лучше?

Он закрыл глаза и вспомнил лица жены и детей, но на этот раз не со злостью, а с грустью. По лицу потекли слезы. Защипали царапины, оставленные ногтями Ландыш, и вдруг страх сменился дикой яростью. В душе, казалось, загорелся огонь, а одежда мгновенно высохла. Башкир не удивился бы, если бы увидел поваливший от него пар.

Открыл глаза и с веселой бесшабашной злостью сделал шаг вперед, толкнув тележку, будто пытался разбить ею невидимую стену. Это движение чуть не отняло у него все силы, но тело снова подчинялось.

И с каждым следующим шагом мышцы вновь наливались энергией, сердце бешено заколотилось в груди, разгоняя по организму застоявшуюся кровь. Теперь он как самозаводящийся механизм, с каждым движением будто подтягивал невидимую пружину.

Он продолжал идти в гору, упираясь ногами в землю. Невразумительно рычал что-то, когда колеса тачки наезжали на невидимые среди травы камни, но толкал ее дальше, метр за метром подбираясь к своей цели на вершине.

Уже виденные черные фигуры периодически появлялись перед ним, пересекали поле зрения, словно водили вокруг башкира какой-то странный хоровод, но тот не обращал на это внимания, будто не существовало ничего другого кроме него, тележки и цели.

Сколько прошло времени, Азат не знал, но скоро окончательно выбился из сил. Снова поставил тачку на упор, повернулся лицом в сторону города и уселся на высохшую траву. Достал фляжку, поболтал. Там осталась едва ли половина, но экономить воду смысла не было. Если ему суждено вернуться до машины, то в ней еще целый бак, а уж если нет, то какая разница?

Вставил питьевую трубку, посмотрел вниз. Отсюда был виден четкий след из примятых сухих стеблей, который оставила тележка, а мертвые и безжизненные развалины Бугульмы просматривались как на ладони. Поближе к горе город выглядел еще ничего, а вот по направлению к железнодорожной станции разрушений становилось все больше. Башкир даже стащил со спины рюкзак, нашел внутри трофейный ПСО и приложил к окуляру противогаза.

Чем дальше, тем хуже. Там и выгоревшие дома, и большие черные участки, которые двадцать лет назад были зелеными парками и скверами. А на месте самого вокзала, где, как он угадал, находился эпицентр, не осталось ни одного целого здания.

– И ради чего все это? – спросил башкир, прекрасно понимая, что те, кто принимал решения об ударах, ему не ответят. – Только чтобы поезда проехать не могли? Чтобы на фронт людей и технику нельзя было отправить?

Хотя о каком фронте могла идти речь? Не как в старину же воевали.

Да и цели устанавливали не те же люди, что запускали ракеты. Объекты, которые должны быть уничтожены, выбирали еще лет за шестьдесят до Войны. Мудрые генералы в кителях, увешенных наградными планками, прошедшие другую войну. Тогда она, наверное, казалась самой долгой и кровавой и вряд ли хоть кто-нибудь думал, что во время следующей цивилизация окажется попросту уничтожена.