Завоевание империи инков - Джон Хемминг

Кульминация осады Лимы: смерть генерала Кисо Юпанки.

Племя индейцев-уанка, проживавшее в Хаухе, которое приветствовало Писарро в 1533 году и отказалось помогать Кискису в 1534-м, с большой неохотой присоединилось к восставшим, когда полководцы Манко вытеснили испанцев с гор. Теперь вожди Хаухи стали верными союзниками испанцев в их реконкисте. Туруэгано писал, что два дружески настроенных вождя Хаухи сопровождали колонну Альварадо, «и эти касики сами сжигали всех индейцев, которых захватывали в плен, если они были орехонами, если они были инками и если они подстрекали к восстанию». После сражения 15 ноября «они убили тысячу орехонов и захватили много их добра». Многие перуанские племена все еще ненавидели инков сильнее, чем испанцев.

Наконец, к Альварадо подошло пополнение в виде еще 200 испанцев под командованием Гомеса де Тордойя. Все они были новичками, только что прибывшими из Панамы и Испании. Альварадо задержался еще на месяц, а затем медленно тронулся в путь по направлению к Куско. Если индейцы не сумели победить 190 человек под командованием Эрнандо Писарро в Куско, было мало надежды на то, что это им удастся в бою против 500 бойцов Альварадо. Но они все же попытались. Огромное количество индейцев предприняли еще одну решительную атаку на колонну испанцев, когда она шла по каменному мосту Румикача через реку Пампас недалеко от Вилькасуамана. После того как они убили нескольких испанцев и множество их индейских союзников, они были отброшены назад, но продолжали изнурять христиан мелкими стычками по пути их следования на восток в сторону Абанкая.

Другая испанская армия, стремившаяся к Куско, представляла собой экспедицию Диего де Альмагро, возвращавшуюся из Чили. Когда двадцать месяцев тому назад Альмагро покидал Куско, никто не знал, принадлежит ли город к его губернаторским владениям или же подпадает под юрисдикцию Франсиско Писарро. В различных королевских указах говорилось, что Писарро надлежит править территорией, простирающейся на 270 лиг от места первой высадки испанцев на острове Пуна. Но не было уточнения: то ли это расстояние должно отмеряться точно по широте, то ли в юго-восточном направлении вдоль линии побережья. А также не было никакой подсказки, как высчитать это расстояние через Анды с помощью примитивных геодезических методов того времени в стране, охваченной восстанием. Эти неясности привели к многим годам гражданской войны и насильственной смерти обоих губернаторов, бывших партнеров, которые задумали и первыми организовали открытие и завоевание Перу.

Когда Альмагро отправился в Чили, то все надеялись, что он обнаружит там достаточно богатств на подвластной ему территории, чтобы и он, и его соратники забыли о Куско. Они получили свою долю при распределении первой награбленной добычи в городе, и это могло бы их удовлетворить. Но экспедиция в Чили принесла одно лишь разочарование. Никто тогда и не подозревал, что на Боливийском плоскогорье скрыты сказочные серебряные копи Потоси. Вместо этого Альмагро со своими людьми, ожесточенными и разочарованными, вернулся назад через ужасную пустыню Атакама после многих месяцев тяжелого похода. Оказалось, что на подвластной Альмагро территории, Нью-Толедо, нет ни красивых городов, ни легкой добычи.

Когда люди Альмагро вновь появились на территории Перу, от индейцев до них стали доходить слухи о восстании и осаде Куско. Гонсало Фернандес де Овьедо, чьему перу принадлежит длинный отчет о чилийской экспедиции, писал, что Альмагро поспешил вперед, чтобы получить более точные сведения. Добравшись до Арекипы, он начал переписку с Инкой Манко. Полный желания установить тесные взаимоотношения, но несколько смущенный разницей в возрасте, Альмагро нашел компромисс, обращаясь к молодому Инке: «Мой возлюбленный сын и брат». За этим последовало письмо, которое было образцом тактичности. Альмагро сказали, что Манко держит в плену Эрнандо Писарро и других испанцев, поэтому он умолял Инку воздержаться от расправы с ними до его приезда. Он выражал Инке сочувствие: «…христиане нанесли тебе много оскорблений, разграбили твое имущество и дом и отняли твоих любимых жен». Виновники, конечно, понесут наказание именем короля, и Манко, вероятно, простят его вину в разжигании восстания при условии, что он прекратит его сейчас. Альмагро попытался нарисовать картину своего собственного могущества, многократно его преувеличив: будто бы в его распоряжении есть «тысяча воинов-христиан и 700 лошадей», и он «со дня на день ожидает прибытия еще 2 тысяч человек». Но этому противоречит следующее его признание: «Я иду из далекой страны, и все припасы у меня израсходованы, так что мне нечего послать тебе в подарок. Мне прекрасно известно, что у тебя много кастильских тканей и вин, и у тебя ни в чем нет недостатка. И тем не менее я везу тебе шубу, чтобы она защищала тебя от холода. Я вручу ее тебе, когда мы встретимся. Ее мне прислал король, но я отдам ее тебе». Думая, что перевес на стороне Манко и что Куско находится у него под контролем, Альмагро уверял его: «Я и в мыслях не держу предпринимать что-либо без твоего одобрения и совета и никогда не откажу тебе в дружбе и благосклонности, которые я всегда питал к тебе». Письмо произвело большое впечатление на индейцев. Пленники, захваченные испанцами в Куско, хвастались, что их друг Альмагро находится уже в пути и поможет им перебить всех, кто пережил осаду.

Альмагро поспешил из Арекипы в глубь страны на плоскогорье через ущелье реки Вильканота и далее вниз по реке к Куско. Он сделал остановку в Уркосе, в 25 милях к юго-востоку от города. Дальше дорога разветвляется: направо она идет вдоль реки Вильканота на Юкай, Кальку и Ольянтайтамбо, а налево — в долину Куско через ущелье Ангостура, защищенное стеной, построенной инками в Румикольке. Таким образом, три вооруженных отряда — Инки Манко, Эрнандо Писарро и Диего де Альмагро — образовали вершины равностороннего треугольника, причем каждый из них во что бы то ни стало стремился получить преимущества от неизбежных столкновений.

Люди Эрнандо Писарро, естественно, обрадовались перспективе быть спасенными. Правда, они скорее предпочли бы получить спасение от людей, посланных Франсиско Писарро, чем от ветеранов вернувшейся экспедиции Альмагро. Они рассчитывали объединить свои силы с Альмагро и нанести поражение Инке Манко. Но Эрнандо Писарро и его братья не имели намерения сдавать город, который они обороняли в течение всего года.

Альмагро и его спутники желали заполучить Куско. Они рассматривали Манко как мощного потенциального союзника в том, чтобы отнять город у братьев Писарро. Они также надеялись, что при помощи дипломатии им удастся мирным путем вернуть молодого Инку в ряды вассалов Испании. Тогда можно было бы обвинить Эрнандо, Хуана и Гонсало Писарро в том, что они спровоцировали Инку поднять восстание, а Альмагро при этом окажется спасителем Перу и законным правителем Куско.

Инка Манко оказался в затруднительном положении. В его распоряжении все еще была сильная армия в долине Юкай, и он продолжал мобилизацию крестьян для нового наступления на Куско. Но приближение армий Альмагро и Альварадо изменило баланс сил в Куско в пользу испанцев. Манко был в достаточной степени реалистом, чтобы понять, что его восстание обречено. Он мог попытаться продолжить борьбу в качестве главаря мятежников в воинственно настроенной части страны к северу от Куско. Или он мог вернуться к комфортному существованию в качестве марионеточного правителя Куско под покровительством Альмагро. Он был убежден, что братья Писарро никогда не простят убийства Хуана Писарро. Поэтому возвращение Манко под крыло испанцев зависело от полного свержения власти братьев Писарро и от его доверия к заверениям Альмагро в дружеских к нему чувствах. Возможно, Манко предпочел бы вернуться в Куско, но это означало рисковать своей жизнью, полагаясь на обещания испанцев.