Половецкий след - Евгений Красницкий

Грех Миша замолил, по крайней мере – пытался, честно молитвы читал да по утрам бил поклоны. Правда, чувствовал – как-то неискренне это все идет, не от сердца, а, скорее, от глупо растревоженной совести. Да и какая искренняя вера могла быть у советского человека, воспитанного пионерией-комсомолией в суровом антирелигиозно-атеистическом духе?

Тем не менее Миша все же верил… Благодаря тем священникам, которых встретил уже здесь, в этом мире…

– Господин сотник! Господине! – отвлекая Михайлу от мыслей, ворвался в шатер воеводский посланец: – Тревога, сотник! Половцы лавой идут. Наконец-то! Собираем на битву рать. – Сказал – и тотчас же запели трубы…

Откуда придут половцы – знали. И сколько их – тоже имели представление. Конджак-хан, правая рука Боняка вел свой курень на «проклятых урусутов». Решил напасть первым, ринулся в атаку, собачий хвост? Ну иди, иди… Туда, где тебя давно уже ждут!

Снова завыли трубы, зарокотали боевые барабаны, поползли вверх по шестам разноцветные сигнальные прапорцы-флажки.

Войско выходило, строилось. Здесь же, на берегу реки, на широком бескрайнем поле, выстраивались ровными квадратиками-каре пешие воины. Выставили вперед большие червленые щиты, ощетинились копьями… Тускло блестели кольчуги и шлемы, налетевший из степи ветер развевал разноцветные хоругви и плащи.

Между каре расположились в засаде стрелки – арбалетчики, лучники, в их числе почти все люди Михайлы. Встала по флангам тяжелая конница – кольчуги до пят, шлемы с бармицами и личинами, длинные копья, мечи, палицы… Страшная, неудержимая сила! Коли достанут – живым не уйти врагу!

А враг уже показался! Завыли, заулюлюкали, выскочили, казалось, прямо из высокой степной травы! Выскочили, помчались неудержимой лавою, тьмой – прямо на пешие русские рати!

Тучи стрел взметнулись в воздух… Уткнулись в выставленные щиты, на излете не пробили кольчуги… Впрочем, кое-кому все же не повезло…

Как действовали кочевники – всем было ясно. Вроде, казалось бы, сейчас налетят – сшибутся… Ан нет! Ставка делалась именно на дальний бой. На множество стрел, на скаку выпускаемых из мощного лука. Словно пулеметы работали…

Вот конная лава, улюлюкая, казалось, достигла ратей, и тут же повернула влево, понеслась вдоль строя – на расстоянии, вновь осыпая стрелами…

Пронесшись ураганом, ускакали… Многих выбили из седла арбалетчики, но вот сейчас развернутся – и снова…

– Вперед! – погладив гриву коня, скомандовал воевода.

Взвились сигнальные флажки. Запели трубы…

Случилось небывалое! Пехота – жалкие пешцы! – пришла в движение, быстрым шагом двинувшись наперерез конной половецкий лаве… Такого еще не видели в степи!

Щурился хан Конджак, почесывая рыжеватую бородку. Урусуты сошли с ума? Сами подставляют себя, сами идут в ловушку!

Так подумал хан… и тут же скривился от ярости и гнева – от внезапно пришедшей в голову мысли. Обернулся к посыльным:

– Остановить! Живо! Э-эй…

Грянули барабаны и бубны – стой!

Куда там! Разве услышишь? Да разве можно остановить неудержимую лаву? Поймать уже выпущенную стрелу?

Поздно, братцы! Поздно!

Вернувшаяся на новый обстрел вражья конница нарвалась на копья русских каре!

Падая, ржали кони… Летели меткие стрелы арбалетчиков. А вот и вступила в бой конная тяжелая рать! Ударила в копья – сметая все на своем пути! Расправившись с легкой конницей, вылетела на простор…

Вот тут-то и появился достойный соперник – закованные в железо тяжелые всадники Конджака. Гвардия!

Приподняв забрало-личину, сотник оглянулся на своих:

– Ну, парни… Постоим за Русь-матушку!

– Постоим!!!

Здоровяк Авраамий, Ермил, Узвар, еще четверо рослых воинов. Остальные – в пехоте, с арбалетами. Ими командовала Велька…

– Ну, братцы… Вперед!

Рявкнули трубы. Дернулись, вздрогнули копья. Грозно склонились шлемы. Две закованные в железо рати помчались, ринулись друг на друга… Звенели кольчуги. Дрожала земля. Летела из-под копыт трава пополам с пылью.

И вот – сшиблись! Грохот. Треск ломающихся копий. Крики и стоны… Глухой стук палиц и звон мечей…

Бросив обломок копья, Михаил мельком взглянул на выбитого из седла вражину и выхватил шестопер. Ударил ближайшего воина прямо по шлему – в лоб, оглушил… И еще раз ударил, так, что бедолага, выпустив саблю, повалился на гриву коня.

Все длилось быстро, очень быстро – не прошло и двадцати минут после начала битвы, как половцы уже были опрокинуты, мало того – бежали, точнее сказать, мчались к себе в степь без оглядки!

Легкая конница русских тотчас же бросилась в преследование. Тяжелая конница сразу же направилась наперерез кочевью – вежам! Степные пути-дорожки уже были известны. Правда, не все…

Справившись с врагом, Михайла обернулся – показалось, кто-то кричал… Хотя тут сейчас все кричали, одни – от радости, другие – половцы! – от отчаяния и лютой бессильной злобы.

Нет, не показалось! Опустив окровавленный меч, верхом на вороном жеребце к сотнику подъехал Неждан Лыко – в длинной кольчуге, в стальных поножах с наручами, с большим щитом. Точно так же выглядел сейчас и сам сотник – тяжеловооруженный конный воин… рыцарь, катафрактарий… Только у Неждана шлем был без личины – лишь с кольчужной сеткой – бармицей.

Они здорово сегодня бились, все юные «рыцари» ратного, уже не младые отроки, или, как их называли – «детские», но вьюноши, могучие и свирепые мужи! Все молодцы, как на подбор – статные, осанистые: Неждан, Трофим, Авраамий, с ним еще двое силачей – Здемысл с Узваром, ну и сам сотник! Истинная «кованая рать», пусть и небольшая. Все остальные, кто помоложе, да в силу еще не вошел – в стрелках, арбалетчиках. Девчонки – тоже.

– Здемысла убили, – вздохнув, сообщил Неждан. – Шальная стрела… Узвар тяжко ранен. Палицей в висок… Вряд ли выживет…

– Плохо!

– Еще хуже, господине! – парень прищурился. – Рыжего нашего на аркане в полон уволокли!

– Как уволокли? – ахнул Михайла.

– Только что… Я видел – куда. Прошу разрешения на выручку, господин сотник!

Неждан поворотил коня, оглянулся:

– Ну как? Скачу?

– Постой! Я с тобой. Живо! Здесь-то похоже, все уже кончилось.

Гремя кольчугами, ратники ринулись в погоню. Завидев невдалеке своих лихих стрелков – Лану и Добровою, Миша на ходу скинул щит, чтоб не мешал погоне. То же самое сделал и Неждан Лыко…

Пронеслись, перескакивая через трупы павших. Сотник лишь успел махнуть на скаку рукой да крикнуть:

– Я за Велькой! Старший – Ермил.

Что уж там девы покричали в ответ, сотник уже не слышал – несся так, что воздух свистел в ушах.