Упасть в облака - Светлана Слижен

– Кто? – не сообразила Ирина.

– Андрей.

– Какой Андрей?

– Ну… муж мой.

– A-а, Александр. Вера, он ходит ко мне анонимно. Такая услуга дороже, но есть. Вряд ли я должна была знать его имя.

– Вряд ли ты должна была и…

– Тут ты совершенно права, я…

– Его в домогательствах одна девица обвинила, – снова перебила Ирину Вера.

– Да?

– Да. Он ничего об этом не говорил?

– Нет. Он, видимо, публичный человек, раз совсем не говорит о работе и скрывает имя. Назвался Александром – хорошо, будет Александр.

– Понятно.

– Ладно, Верок, мне пора бежать. Позвони дядьке.

– Ирин, прости меня. За наезды. Я просто… Я… не знаю, что дальше делать.

– Поговори с ним для начала. Вдруг у вас получится. Вы так долго вместе. Дольше, чем я в трех браках вместе взятых. А я со своей стороны ему еще раз напомню о важности искренне разговаривать с женой. Если он еще придет. Он на самом деле редко ходит. Видимо, когда его совсем накрывает.

– Спасибо, – Вера встала из-за стола и протянула Ирине руку. – Будь спокойна, он никогда не узнает, что ты мне рассказала о нем. Пусть продолжает к тебе ходить, раз ему становится легче.

– Если я останусь его врачом, мы не сможем с тобой больше общаться.

– Я понимаю.

– Вер, прости меня. Я не должна была заваривать эту кашу.

– Но ведь что ни делается, все – к лучшему.

– Дай бог. Дай бог.

После разговора с Ириной Вера была озадачена еще больше, чем за два предыдущих дня вместе взятых. Все оказалось не совсем не так, как казалось, совсем не так…

«Какой ужас, – думала она. – Неужели я так же, как обезумевшая от собственного эгоизма старуха, не могу адекватно воспринимать свое поведение? Может, я заблуждаюсь в том, что я заботливая и внимательная супруга, а на самом деле, я – бесчувственный танк? Как моя мать, которая не замечает, что давит на близких? Может ли быть такое, что мое внимание к переживаниям других людей – всего лишь иллюзия? И я настолько зациклена на собственной гиперчувствительности, что в упор не улавливаю даже признаков болезни мужа? Или взять отца – я никогда не задумывалась, насколько ему тяжело рядом с матерью… А он находится в более тяжелом положении, чем я, учитывая обстоятельства, о которых он мне поведал. Или история с Машей: я уверенно заявляла, что приму любой ее выбор, даже не осознавая, что это не так. И это влекло проблему за проблемой, пока я не признала реального положения дел».

Вера не находила себе места. Что бы она ни делала, в голове продолжался разбор полетов. Получалось, что Андрей приезжал к ней в Барселону, когда уже лечился антидепрессантами. Возможно, ему на тот момент уже стало лучше, поэтому он был такой веселый и легкий. А до этого, выходит, у него был тяжелейший период, когда ему было ни до чего, но он продолжал работать и тащить на себе семью… Как раз в то время, когда Вера ожидала от него страстей и романтики. Внимательная жена, нечего сказать!

В памяти всплыл эпизод: на годовщину смерти своей матери Андрей выпил и на него нахлынули воспоминания о детстве. Это было несколько лет назад – Вера точно тогда уже интересовалась психологией. Так вот, она сначала слушала мужа, но, когда он стал виниться, что ненавидел мать, то взялась с жаром убеждать его, что это невозможно и ему так только кажется, потому что, по теории привязанности, связь со значимым взрослым настолько сильна, что ребенок продолжает чувствовать близость с ним, даже если тот ведет себя асоциально. Поэтому, например, даже дети алкоголиков испытывают теплые чувства к своим родителям.

«Я понимаю, моя мать не может простить своего отца: он поднимал руку на жену и детей, – приводила, как ей казалось, удачный пример Вера, – но твоя-то была певицей, красавицей, хохотушкой. Она ведь не била тебя? Не унижала?». «Нет», – почему-то очень грустно ответил Андрей и замолчал. Лишь теперь Землицына осознала, что в тот момент она фактически перебила мужа и не дала ему вытащить изнутри ту боль, которая в нем сидела и разъедала его, то есть сделала ровно то, за что всегда сама на него обижалась. И самое печальное – она даже не заметила этого, продолжая себя считать человеком внимательным к близким.

А в сексе? Переживала ли Вера, как Андрею было тяжело с ней по молодости? Ее либидо проснулось очень поздно, и поэтому первые лет шесть-семь их семейной жизни близость вообще была не важна для нее. Собственные сексуальные потребности стали очевидны ей лишь после двадцати семи, а к тридцати трем, когда она рванула с Натальей в Барселону, Вера уже была готова расстаться с мужем из-за его нежелания помочь ей в решении столь важного для нее вопроса.

То есть через те же самые шесть-семь лет! А еще через два гола все-таки подала на развод.

Теперь выясняется, что у Андрея никого никогда, кроме Веры, не было, если, конечно, он сказал своему психотерапевту правду. В университете вокруг него вилось столько девушек, возможно ли, чтобы он оставался девственником до двадцати трех? Выходит, у Землицына либо зашкаливающая верность, либо проблемы в интимной сфере не меньшие, чем у жены. Но знает ли она о них? Он не сообщал или она не услышала? Это к вопросу о четких посланиях партнеру!

Кстати, знакомая Ирины на курсах сексологии учила женщин: «Запомните, ваш оргазм – ваша и только ваша ответственность». Брала ли на себя эту ответственность Вера, пока у нее не проклюнулось либидо? Или она просто ждала, пока ее партнер в одиночку найдет все ее кнопки «Вкл»? А как он их мог найти, будучи сам новичком в этом деле?

По сути, лишь сейчас, в тридцать пять, Вера составляла карту своего тела (по заданию на курсах), где надо было отметить свои особо чувствительные зоны, причем не только обозначить их, а детально изучить и сделать пометки: вот здесь требуются нежные почти невесомые поглаживания, тут – энергичные покусывания и т. д. «Научитесь летать сами, потом – дайте инструкцию партнеру», – советовала сексолог.

В течение всех лет супружества сильно ли переживала Вера, что так же подробно не изучила тело мужа? Да что там мужа, она себя не знала! Андрею пришлось учиться читать, когда еще не был придуман алфавит для книги, которую он выбрал. Странное ли дело, что с годами он утратил интерес к литературе вообще?

Через сутки непрерывных размышлений Вера вынуждена была признать, что зачастую она не столько хотела войти в положение близкого человека и помочь ему, сколько найти способ вынудить его вести себя так, как хотелось бы ей. Это, кстати, самый частый запрос в кабинете психолога: клиент спрашивает, как сделать так, чтобы другие люди начали вести себя по-другому, а именно так, как удобно клиенту. И сами психологи в этом смысле не исключение…

Господи, как все сложно! Вере стало казаться, что знание психологии все только усложняет и заставляет отыскивать скрытые связи даже там, где их нет, при этом не избавляя от «слепых зон». Или тут как с шитьем? Чтобы научиться создавать элегантные лаконичные вещи, надо сначала скроить кучу примитивных и перепробовать все фасоны до самых кричащих?