4 любовника и подруга - Татьяна Полякова

В этот момент до меня дошло, что мы стоим посреди улицы,вокруг толпится народ, пялясь на нас со смешанным чувством беспокойства исомнения. Кто-то даже высказал мысль, что кино снимают, его обозвали идиотом,но только после того, как другой мужчина заметил, что камер вокруг нет. Глебмежду тем истекал кровью. Я опять едва не лишилась сознания и начала рыться всумке в поисках телефона, чтобы вызвать «Скорую». Телефон я так и не нашла,«Скорая» и без того подъехала, кто-то успел позвонить раньше. Вслед за«неотложкой» появилась милиция, и я с удивлением обнаружила рядом с собойСоньку.

– Нюсечка, что же это делается? – пролепетала она.

Ответить я не успела, Глеба повезли в больницу, и янастояла, что поеду с ним. Сонька припустилась за «Скорой» и с видомзаконченной идиотки махала нам вслед.

Через два часа я окончательно пришла в себя. Этому оченьспособствовал тот факт, что Глеб лежал в палате под присмотром врачей, один изкоторых заверил меня: ранение пустяковое. Кость не задета, значит, Глеб недолгопробудет в больнице. Я вздохнула с облегчением, но длилось оно не долго. Врядли человек, стрелявший в Глеба, рассчитывал на пустяковое ранение. Глебапытались убить. Просто чудо, что он вовремя повернулся и заметил убийцу.

Глеб беседовал со следователем, мне тоже задавали вопросы,правда, толку от разговора со мной было мало, ведь я парня не видела. На вопросследователя, есть ли у Глеба соображения насчет того, кто мог желать емугибели, он ответил:

– Могу предположить только одно: меня с кем-то спутали.

Следователь усмехнулся и отбыл. Я заняла место возле кроватиГлеба.

– Испугалась? – улыбнулся он и провел пальцами помоему лицу.

– Сейчас даже больше, чем на перекрестке, –нахмурилась я. – Почему ты не сказал следователю…

– Что? – вроде бы удивился Глеб.

– Я ни за что не поверю, будто ты не догадываешься, ктомог в тебя стрелять. То есть я хочу сказать, кто нанял этого типа.

– Милая, мой бизнес не предполагает таких крутыхконкурентов. Я фигура слишком незначительная, – засмеялся он.

– Но сегодня в тебя стреляли. То, что тебя могли скем-то перепутать, в моей голове не укладывается. Значит, нужно хорошоподумать, кому ты перешел дорогу.

– Аня, давай оставим этот разговор. Лучше скажи, тыменя любишь?

– Разумеется, я люблю тебя. Поэтому и боюсь. Сегодня тычудом остался жив, а что будет завтра?

– Завтра ты опять придешь ко мне, и я буду счастлив.

– Меня просто бесит твоя несерьезность.

– Аня, все нормально. – Он потрепал меня поруке. – Я не знаю человека, который бы желал моей смерти. Это простосмешно.

«Желал моей смерти», – эхом отдалось в голове, а вследза этим я испугалась, что упаду в обморок. Стены палаты вдруг пустились в пляс.Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но, раз появившись,засевшая в мозгу мысль уж не покидала меня.

– Глеб, ты ведь не думаешь… ты не думаешь, что это мойотец? – решительно закончила я.

– Что за чушь? Конечно, нет.

– Вчера он сказал, что убьет тебя…

– Мало ли что говорят в гневе. Твой отец на такое неспособен. Выбрось это из головы. В конце концов, за такой короткий срок найтиисполнителя попросту невозможно.

Его слова меня не успокоили. Я держала Глеба за руку идумала о своем отце, о его словах, сказанных в запальчивости. И страхобволакивал меня, мешал дышать, хотелось вскочить и орать в голос. Вместо этогоя сидела, сжимая руку Глеба в своей ладони. Его желание меня успокоить вполнепонятно. А что делать мне? Теперь, когда я вовсе ни в чем не уверена?

Вскоре мне пришлось оставить Глеба, в палату заглянуламедсестра и напомнила, что уже поздно. До офиса, где осталась моя машина, я шлапешком и думала об отце. Как я могу его подозревать? Своего отца, который всеэто время был самым близким мне человеком? Разве это не предательство? Впрочем,предательство мне не в диковинку, достаточно вспомнить Сергея. Я вспомнила оразговоре с Ильей, и страх вновь накатил тяжелой волной. Мне захотелосьпоскорее увидеть отца, чтобы эти подлые мысли меня оставили.

Папа был в своем кабинете, просматривал какие-то бумаги.

– Я звонил тебе несколько раз, – подняв голову,произнес он. – Где ты была?

– В больнице, – ответила я. – Сегоднякакой-то тип стрелял в Глеба.

– Стрелял в Глеба? – переспросил отец, ничего,кроме удивления, в его голосе не звучало. – Да с какой стати?

– Следователь тоже хотел бы это знать.

– Он что, серьезно ранен?

– Говорят, кость не задета. Убийца попал в плечо.

– Убийца? – усмехнулся отец. – Хорош киллер.

– Что ты хочешь этим сказать? – растерялась я.

– По-моему, твой Глеб желает выглядеть в твоих глазахстрадальцем. Вот и придумал…

– Папа, ты с ума сошел?

– Я тебя предупреждал, что он мерзавец. Он прекраснознает, что я никогда не позволю своей дочери… Ну, вот, теперь ты чувствуешьсебя обязанной быть возле постели умирающего. Хорошо хоть не додумался обвинитьменя. А что? Неплохая идея.

– Папа, у Глеба и в мыслях не было ничего подобного. Внего стреляли, он лежит в больнице, а ты… Как ты можешь?

– Я не допущу, чтобы какой-то мерзавец морочил головумоей дочери, – повысил он голос.

Я долго смотрела на него, потом сказала:

– Уверена, ты действуешь из лучших побуждений. Точнотак же, как несколько лет назад.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился отец.

– Илья мне все рассказал, папа.

– Дурак, – в сердцах буркнул он. – Ну и чегоон этим добился?

– Значит, это правда? Ты дал ему денег, чтобы онпереспал со мной, а потом рассказал об этом Сергею?

– По-твоему, я должен был смотреть, как моя дочь идетна заклание, точно овца? Я должен был позволить искалечить тебе жизнь? И потом,моя милая, когда любят одного, не спят с другим. Так что нравится тебе это илинет, но я поступил правильно.

– Сергей погиб.