Закон крови - Дмитрий Силлов

Мангуст, успевший завершить трансформацию, пока мы ковырялись в полу, стоял на задних лапах. На его плече висел клок шкуры, вырванный недавним укусом, левая лапа, по которой прошлись когти носферату, слегка кровоточила. Но Мангуст держался молодцом. Его глаза горели безумным огнем предвкушения боя, который знаком каждому, кому случалось драться жестоко, отчаянно, насмерть…

– Сестру сберегите, – прорычал Мангуст, становясь на четыре лапы. – А я пошёл.

– Нет! – рванулась к нему Лада…

Но Мангуст оказался быстрее.

Легко отведя в сторону протянутые к нему руки сестры, он обратным движением лап одновременно коснулся двух точек на ее шее чуть ниже мочек ушей. Знакомый прием. Девушка медленно осела на пол, даже не успев понять, что произошло. Минут десять глубокого сна ей было обеспечено.

– Прррощайте!

Оборотень прыгнул вперед, словно серая пуля вылетев на арену. Пулеметы затявкали одновременно, но Мангуст умело качнул маятник, не прерывая стремительного бега – и пули только выбили искры из металлического пола. Судя по его ранам, сил у него должно было хватить ненадолго. Но возможно, что ему удастся осуществить задуманное – отвлечь палачей, пока мы не закончим с полом. Хорошо бы, чтоб он потом как-то присоединился к нам.

– Уж постарайся, князь, – прошептал я ему вслед, с удвоенной силой вонзая меч в пол.

Я уже втянул деревянный меч обратно в левое предплечье, подвывая от боли – черт с ним, будет надо, выпростаю еще раз, лишь бы с полом успеть! – и сейчас давил вниз и на себя, обхватив освободившейся ладонью кисть правой руки…

Получалось не очень. Оно и понятно – когда рукоять меча находится внутри твоего тела, драться намного удобнее, не тратя сил на хват. Драться, а не выполнять работу гастарбайтера дорожной службы, вскрывающего старый асфальт. Но меч не отбойный молоток и предназначен совсем для другой работы.

Неожиданно поток моих мысленных причитаний прервала знакомая боль в левой руке. Черт! Опять? И без команды?! Какого прапорщика…

Отдернуть руку я не успел, и деревянный клинок, прошив насквозь основание моего большого пальца… огненной молнией влился в серебряный клинок.

От нестерпимой боли у меня помутилось в глазах. Мысли, копошащиеся под черепной коробкой, мгновенно испарились. Не до мыслей, когда обе твои руки вдруг стали средоточием адских мучений, совмещающих боль ожога, холод отморожения и ощущения от проникающих ранений обеих кистей. Осталось лишь осознание боевой задачи. Благодаря которому я, балансируя на грани потери сознания, продолжал давить, давить, давить, таща проклятый меч на себя…

И вдруг я понял, что работа пошла быстрее. Металл поддался, словно я резал не толстенную стальную плиту, а резиновый коврик. Еще немного – и я бы, следуя инерции, упал на спину. Спасибо рефлексам. Мышцы бедер спружинили, принимая вес качнувшегося назад тела, и я удержался на ногах.

Мои руки сжимали жуткую с виду рукоять, состоящую из моей собственной плоти. И я знал, вернее, знало мое тело, что ее основанием является комбинация из трех составляющих – серебра, дерева и моих костей. И что весь этот кошмар обернут моим собственным мясом, податливым на ощупь, автоматически приспосабливающимся к рельефу моих пальцев, как пальцы нормального человека обхватывают рукоять удобного боевого ножа с подпальцевыми выемками. Здесь же явление было обоюдным – мои слегка утончившиеся пальцы вдавливались в мое собственное тело, одновременно являющееся материалом рукояти значительно удлинившегося меча. Клинок которого также состоял из трех материалов. Только, в отличие от рукояти, не кость была его частью, а моя кровь, струящаяся по прозрачным венам. Я ясно видел это в ветвистом рисунке, проступавшем по всей его поверхности…

– Меч Войны, – выдохнул Рус, заметивший трансформацию. – Вот что значит: «Не мир я вам принес, но меч…»

– Потом поговорим, – сказал я, тремя движениями завершая треугольник. После чего с силой долбанул по нему каблуком.

Тяжеленный кусок металла подался вниз и после второго удара рухнул в черную пустоту. Всплеск внизу подтвердил мое предположение – у пустоты было дно, причем расположенное не особенно далеко от поверхности арены.

– Хватай Ладу – и вниз, – скомандовал я Бельскому. И, видя его замешательство, добавил: – Это приказ, сержант!

Рус нехотя подчинился. С гримасой боли вогнав костяной клинок обратно в ладонь, он одним движением подхватил лежавшую без сознания Ладу и прыгнул в черный треугольник.

– Все нормально, – крикнул он снизу. – Здесь трубопровод, по которому можно пройти!

– Отлично! Иди, мы тебя догоним.

Я взглянул на Маргариту, которая выжидательно смотрела на меня.

В голове у меня завертелся старый хит: «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Ага. Появление в голове мыслей, не соответствующих моменту, в моем случае есть верный признак скорой драки или крупных неприятностей. Что зачастую есть одно и то же, особенно в последнее время.

– Быстро вниз! – скомандовал я.

Девчонка осталась стоять на месте.

Так. Ладно. Воспитательной работой займемся немного позже.

Между тем пулеметы на вышках замолкли. Я повернул голову – и понял почему.

Мангуст достиг цели. И теперь пулеметчики боялись задеть палачей.

Огромный серый оборотень метался между врагами, стараясь не задерживаться на одном месте. Достал клыками или когтистой лапой, рванул, сбил с ног мощной грудью – и к следующему.

Я видел, как взорвалась фонтаном крови артерия на шее охромевшего ликана, и тот упал на спину, вопя и суча лапами в воздухе. Как тяжелый удар, настигший врага на лету, заодно вогнал глубже в грудь раненого кровососа торчащий обломок алебарды, да так, что острие копья вышло из позвоночника. Вампир грохнулся на арену и пополз, волоча за собой неподвижные ноги и крылья, провисшие словно тряпки.

Но четверо оставшихся палачей, придя в себя после неожиданной атаки, набросились на Мангуста одновременно. Одного из них ему удалось подмять под себя, но трое других ударили одновременно.

Я слышал, как взвыл Мангуст, когда клыки самого крупного вампира вонзились ему в холку. Я видел, как лапа оборотня распорола ему бок и как подыхающий кровосос, раздавленный массивным телом Мангуста, изловчился и в предсмертном отчаянном броске разорвал ему горло.

Все это произошло буквально за одно мгновение. Я рванулся было вперед, уже осознавая, что ничем не смогу помочь князю. Но на моей спине повисла Маргарита.

– Пулеметы! – закричала она мне в ухо. – Ты ничем не поможешь ему, а твой друг не успеет спасти волчицу!

Она была права. Тем более что палачи, разделавшись с Мангустом, уже сами мчались сюда. А на другом конце арены поднималась кверху стальная заслонка, из-за которой вот-вот должен был появиться вооруженный автоматами отряд носферату.