Плач - К. Дж. Сэнсом

– Что ж, – тихо сказал старый лорд, – вы далеко продвинули нас, сержант Шардлейк. Теперь мы знаем всю историю похищения, знаем, как это было сделано и кем. Но так и не знаем зачем. У кого сейчас эта чертова рукопись? И почему они молчат об этом?

– Не знаю, милорд, – вздохнул я. – Мой молодой помощник пытается узнать, кто изготовил тот обрывок рукава, который он нашел близ типографии Грининга, но никаких других нитей пока нет. Нужно поймать друзей Грининга.

Уильям сгреб ногой опилки.

– Я пошлю Сесилу подробное описание Лимана. Мне даст его капитан Митчелл. Сесил может добавить Лимана к тем, кого уже высматривают.

– Вероятно, они попытаются уплыть под чужими именами.

– Конечно, попытаются! – в раздражении сказал лорд Парр. – Но на таможне есть их описания, и если кто-то из них попробует сесть на корабль, их арестуют и будут держать под стражей, пока я их не допрошу. – Он покачал головой. – Хотя они могут попытаться отплыть из Бристоля или Ипсвича.

– Остаются наши изыскания в Тауэре. – Я задумался. – Мы можем обнаружить, что какой-то другой радикал дал просочиться правде об Анне Эскью. Возможно, связанный с прочими.

Мой собеседник медленно кивнул:

– Тут определенно попахивает заговором радикалов. Хотел бы я знать, какова его цель.

– Какова бы ни была, на этот кружок напали, и он разбежался. – Я посмотрел на старого лорда. – Из-за внутренних разногласий или, возможно даже, что кто-то в их кружке оказался шпионом и работал в пользу консервативного лагеря.

Дядя королевы медленно кивнул:

– Основная обязанность секретаря Пэджета – нанимать шпионов, чтобы следили за внутренними разногласиями. Но это могут делать и другие по собственному побуждению. Кто-нибудь имеющий вкус к заговорам и шпионству.

Тут лорд Уильям посмотрел на меня и спросил:

– О ком вы думаете? О сэре Ричарде Риче?

– Он усердно занимался охотой за еретиками, – напомнил я ему и добавил после паузы: – Милорд, я еще подумал о соседе Грининга печатнике Оукдене.

Старик наклонил голову:

– Мне кажется, мы получили от него всю информацию, какую могли.

– Я подумал о его безопасности. Два человека уже убиты. Не может ли и Оукден оказаться под угрозой? Не могут ли наши враги, кто бы это ни был, попытаться навсегда заткнуть ему рот?

– Он уже рассказал все, что знал. От него больше никакой пользы.

– И все же мы многим ему обязаны. Не могли бы вы обеспечить ему какую-то защиту? Например, приставить человека, чтобы тот пожил у него?

– Вы не понимаете! – вспылил лорд Парр. – У меня нет ресурсов! Я не могу ему помочь!

Я ничего не ответил – не посмел сердить его еще пуще, – и он продолжил:

– Теперь на очереди Тауэр.

– Да, милорд.

– До недавнего времени, пока не ушел в отставку, заместителем лорда-камергера королевы, моим непосредственным подчиненным был сэр Эдмунд Уолсингэм. И он уже двадцать пять лет является также лейтенантом лондонского Тауэра.

– Он совмещал обе должности? – удивился я.

– Обе они скорее церемониальные, чем административные. В Тауэре лейтенант второй по старшинству после констебля, сэра Джона Гейджа. Сэр Эдмунд – мой старинный друг; он почти так же стар, как я. – Уильям криво усмехнулся. – Естественно, он знает, как там все устроено. Я договорился о встрече с ним завтра в два. Как ни старался, раньше назначить встречу не смог. – Он взглянул на меня. – Теперь вот что мы должны сделать. Под тем предлогом, что для какого-то судебного дела нужно больше информации, посмотрим, нельзя ли взглянуть на расписание дежурств, когда пытали Анну Эскью. Между двадцать восьмым июня, когда ее туда поместили, и вторым июля, когда по Лондону впервые начали разлетаться слухи. Это будет непросто. Насколько я представляю, начальники в Тауэре постараются не говорить, что там происходило, хотя мой племянник Уильям, граф Эссекский, говорит, что Тайный совет не проводил никакого расследования, что странно. В любом случае добрый обед с добрым вином может развязать язык между друзьями.

В два часа. Это, по крайней мере, позволит мне утром посетить инспекцию Коттерстоука. Я взглянул на лорда Парра: лицо старика оживилось при надежде на прогресс. Но мне не хотелось снова посещать Тауэр. Пять лет назад, благодаря сговору между Ричем и Билкнапом, меня ненадолго посадили туда. Я не знал, известно ли это моему собеседнику. Вероятно, да. Скорее всего, он знал обо мне все. И сейчас он насмешливо посмотрел на меня:

– Какие-то трудности?

– Милорд, простите меня, но мы увеличиваем число тех, кто знает, что у королевы что-то украли. Это может дойти до короля. Не могу удержаться от мысли… ну, не в интересах ли королевы пойти к нему и во всем признаться. В этом случае он будет наверняка милосерднее, чем если книгу начнут продавать на улицах и он узнает, что королева утаивала ее от него.

Тут лорд Парр набросился на меня. В многолюдном дворе он сдерживал голос, но тон его был свиреп:

– Не вам давать королеве советы в таких вопросах! И помните, что она по-прежнему в страшной опасности. В Тайном совете все знают, что по-прежнему что-то затевается, что Пэджет и Гардинер ведут тайные переговоры с королем. Мой племянник Уильям, брат королевы, как и большинство, не из их круга, но что-то зреет, и от этого Гардинер ведет себя самоуверенно, несмотря на неудачу с гонениями, и от этого он тихо улыбается, когда Уильям проходит мимо!

– Но ведь книга не является еретической, – продолжил я, – и скоро ожидается прибытие ко двору сэра Эдварда Сеймура, как, я слышал, и лорда Лайла. Оба реформаторы, и в союзе с Паррами они станут силой…

– Королеве небезопасно признаться королю! – Старик гневно затряс головой, и я увидел на его лице еще более сильное напряжение. – Ей-богу, сэр, вы переступаете черту! Союз между Паррами и Сеймурами – это не ваше дело. Вы ничего не знаете об этом, как и о придворных махинациях. – Он понизил голос: – Но вы должны были понять за все эти годы: чего король не может терпеть – так это малейшего подозрения в неверности.

– Я хотел лишь помочь, милорд.

– Тогда не суйте свой нос в дела, которые вам не по чину. И помните, мастер Шардлейк, вы отчитываетесь только передо мной. Будьте у Средних ворот Тауэра завтра в одиннадцать, на лошади и в робе. – С этими словами лорд Уильям повернулся и похромал прочь.

Я посмотрел ему вслед. Горячее солнце пекло мне голову. Попытавшись отступить, я совершил промах. Я оправдывал себя, и все же почва у меня под ногами словно покачнулась, как палуба «Мэри Роуз», когда корабль шел ко дну. Но когда я закрыл глаза, на представшей пред моим внутренним взором картине был не опрокидывающийся корабль, не падающие в море люди, а Анна Эскью на костре, ее разлетающаяся от взрыва пороха голова.

На следующее утро я встал рано, чувствуя усталость еще до того, как начался день. Предыдущим вечером я послал записку Оукдену: я беспокоился за него, поэтому предупредил печатника, что убийцы Грининга все еще на свободе, и посоветовал ему позаботиться о своей безопасности. Лорд Парр не уполномочил меня на такую записку, но я считал это своим долгом.