Зубы тигра - Том Клэнси

– Спасибо вам за помощь, мой друг.

«Черт тебе друг», – подумал Хуан, но пожал протянутую руку и направился перед группой приезжих в обход здания. Сумки быстро перегрузили из джипов в седаны, внедорожники сразу тронулись и выехали на местное шоссе № 185. По нему оставалось проехать несколько миль до Радиум-Спрингс, а там свернуть на идущую к северу федеральную автостраду № 25. Иностранцы собрались в кучку и пожали друг другу руки; некоторые, к удивлению Хуана, даже поцеловались. Затем они разделились на группы по четыре человека и расселись по арендованным автомобилям.

Мустафа сел на водительское место. Первым делом он положил рядом несколько сигаретных пачек, проверил, по глазам ли установлено зеркало, и пристегнулся ремнём – его предупреждали о том, что ездить без этого ремня не менее опасно, чем превышать скорость. А он меньше всего на свете хотел бы привлечь к себе внимание полицейских. Несмотря на инструкции, полученные от Хуана, он вовсе не желал идти на этот риск. Стоящий на обочине или проезжающий мимо коп не мог бы распознать, кем они на самом деле являлись, а вот при разговоре лицом к лицу... Мустафа не питал ни малейших иллюзий по поводу отношения американцев к арабам. По той же причине все книги Святого Корана были убраны в багажник.

Дорога предстояла долгая. Позднее Абдулла подменит его за рулём, но первая смена – его. На север по 25-й автостраде до Альбукерке, затем на восток по 40-й, которая доведёт их почти до цели. Более трех тысяч километров. Пора переключаться на мили, напомнил себе Мустафа. Один и шесть десятых километра – это миля. Ему теперь предстояло каждый раз умножать числа на дорожных знаках на этот множитель или же вообще постараться забыть о метрической шкале, которой, кстати, в его автомобиле не имелось. Так или иначе, он ехал на север по 185-му шоссе, пока не увидел светло-зелёный указатель со стрелкой и надписью: «I-25. Север». Он поудобнее устроился на сиденье, подождал просвета в потоке автомобилей, выехал на шоссе и прибавил скорость до шестидесяти пяти миль в час, установив систему автоматического регулирования скорости «Форда» точно на эту величину. Теперь оставалось только крутить баранку и следить за огнями машин всех этих анонимных автомобилистов, которые, как он сам и его друзья, двигались на север, в направлении Альбукерке...

* * *

Джек не знал, почему ему так трудно заснуть. Уже шёл двенадцатый час ночи, он просмотрел изрядную часть вечерней программы телевидения и выпил свои две-три – сегодня оказалось три! – порции спиртного. Его должно было клонить ко сну. И его действительно клонило ко сну, но сон так и не приходил.

Он не мог понять причину бессонницы. «Просто закрой глаза и думай о чем-нибудь очень хорошем», – говорила ему мама, когда он был маленьким мальчиком. Но теперь, когда он стал взрослым, думать о хорошем стало не так просто, как в детстве. Он вступил в новый мир, где оснований для хороших мыслей, увы, очень немного. Его работа состояла в изучении известных и предполагаемых фактов, связанных с людьми – которых он, по всей вероятности, никогда в жизни не увидит, – чтобы понять, затевают ли они убийство других людей, с которыми он тоже никогда не встретится, а затем передать информацию ещё одним людям, которые могут попытаться или не попытаться что-нибудь предпринять. Что именно они могут попытаться сделать, он не знал, хотя имел определённые соображения, и эти соображения были весьма неприятными. Перевернись на другой бок, взбей подушку, постарайся отыскать на ней прохладное место, опусти на него голову, усни...

...Сон все равно не приходил. Рано или поздно он, конечно, придёт. Джеку всегда удавалось заснуть – как казалось, за полсекунды до того, как таймер включал радиоприёмник.

«Будь оно все проклято!» – выругался он, глядя в потолок.

Он участвовал в охоте на террористов. Большинство из них шло на преступления, считая себя хорошими... нет, считая себя героями. С их точки зрения, эти действия вовсе не были преступлениями. Мусульманские террористы питали иллюзию, что их поступки угодны богу. Хотя в Святом Коране ни о чём подобном не говорилось. Больше того, там высказывалось явное неодобрение убийств невинных, невооружённых людей. Ну, и как же на самом деле? Действительно ли Аллах приветствовал террористов-смертников приветливой улыбкой, или же встречал совсем по-другому? В католицизме все определяла индивидуальная совесть каждого. Если ты на самом деле верил, что поступаешь правильно, то бог не мог покарать за твои деяния. Мог ли ислам руководствоваться теми же самыми правилами? Ведь и там, и здесь существовал только один бог, и, возможно, правила тоже были одинаковыми. Проблема состояла в том, какой набор религиозных правил подходил ближе всего к истинным божьим установлениям. И как, чёрт возьми, определить, что есть что? Крестоносцы творили множество, давайте говорить прямо, страшных мерзостей. Но крестовые походы были классическим примером того, как кто-то сообразил придать религиозную окраску войне, служившей чисто экономическим целям и даже, что ещё хуже, удовлетворению личных амбиций. Просто дворянам не хотелось, чтобы другие считали, будто они сражаются ради денег – а когда на твоей стороне бог, можно творить что угодно. Знай себе, размахивай мечом; руби всех, кто попадётся, – господь отделит правых от виноватых. Так напутствовал воинов какой-то древний епископ.

Верно. На самом деле суть вопроса заключалась в том, что религия и политические структуры образовали один очень дерьмовый сплав, который, однако, с невероятной силой притягивал молодых энтузиастов, испытывавших прирождённую страсть к приключениям. Его отец не раз говорил об этом за обедом на жилом этаже Белого дома, когда объяснял: одна из важнейших вещей, которые должны усвоить молодые солдаты любого рода войск, – что даже война имеет правила, нарушение которых должно влечь за собой суровое наказание. Американские солдаты усваивают это без особого труда, сказал Джек-старший своему сыну, поскольку они воспитываются в обществе, в котором несанкционированное насилие строго наказывается, что гораздо лучше, чем попытки усвоения абстрактных принципов, что хорошо, а что плохо. Получив одну-две оплеухи, ты вроде как должен сообразить, что к чему.

Он вздохнул и в очередной раз перевернулся с боку на бок. Он был, наверно, ещё слишком молод, чтобы думать о Великих Жизненных Проблемах, несмотря даже на то, что диплом, полученный в Джорджтауне, утверждал иное. В колледжах старались не говорить, что девяносто процентов знаний человек получает уже после того, как повесит на стенку красивую грамоту. А как же – ведь студенты могли потребовать скидку.

* * *

Официальный рабочий день в Кампусе уже закончился. Джерри Хенли находился в своём кабинете на верхнем этаже и изучал всякую всячину, на которую не хватило времени ранее. Том Дэвис, принявший очередной доклад от Пита Александера, явился к боссу сообщить о разговоре.

– Неприятности? – спросил Хенли.

– Близнецы все ещё продолжают ворочать мозгами. Может показаться, что это слишком долго. Но, Джерри, мы должны были этого ожидать. Они оба – очень головастые парни и привыкли играть по правилам, так что, когда они видят, что их готовят к нарушению правил, это их тревожит. Кстати, забавно: Пит говорит, что морской пехотинец волнуется гораздо сильнее. Агент ФБР воспринимает эту перспективу намного легче.