Комната, которой нет - Артем Тихомиров

– Скажите, вы знаете, зачем Крутикова ездила в наш город? – спросил следователь.

– Не знаю. Нет.

Разве это правда? А если хорошенько подумать? Вчера они с Верой разговаривали по телефону, Вера допытывалась у нее, как дела, все намекала на какие-то неприятности, предлагала свою помощь. Не в этом ли все дело?

Ольга поняла, что в этом. Ох уж эта Вера, всюду ей надо сунуться, наводя свои порядки.

– У вас нет даже предположений? – спросил милиционер.

– Извините, вы меня повергли в шок…

– Я понимаю.

– Я не знаю, куда она могла ехать. Мне Вера не звонила. У нее бизнес, поэтому, наверное, по каким-то делам…

Ольга трогала свое опухшее лицо, губы, скулы. Она плакала и не могла толком дышать из-за заложенного носа. Тут было все: боль, горечь потери, чувство вины, осознание безысходности происходящего, ощущение близкого конца. Рыдания стали рваться из ее горла, она едва удерживалась от вопля.

– Может быть, вы можете дать адреса ее партнеров по бизнесу? – похоже, следователь никуда не торопился.

– Нет, не знаю, – пролаяла Ольга. – Я не могу с вами говорить… Я не знаю… Она умерла, а вы говорите о каких-то адресах!

На крик появился Саша, Ольга посмотрела на него краем глаза и подумала, что в спальню зашел какой-то высокий мерзкого вида старик.

– Не звоните больше! – проорала Ольга в трубку. – Спрашивайте у кого-нибудь другого!

Саша подошел к ней, а потом комната пропала в темноте. Ольга почти все чувствовала и слышала – в том числе и доносящийся издали смех ребенка – но ничего не могла видеть. И лучше бы так продолжалось тысячу лет. Ее подняли, положили на мягкое. Через несколько секунд в нос ударил резкий запах нашатырного спирта. Она открыла глаза и увидела потолок спальни, на фоне которого выделялось осунувшееся, бледное лицо Саши.

– Хорошо? Все хорошо? – спросил он.

– Да, – сказала Ольга, моргая, словно сова, ослепленная солнечным светом.

– Что они сказали?

– Вера умерла, попала в аварию. Она ехала ко мне.

– Зачем?

– Наверное, теперь мы не узнаем…

– Ты ей говорила о чем-то?

– Нет, – Ольга села и прижалась к Саше всем телом. Худой, но еще сильной рукой он обнял ее за плечи.

– Но она сама могла догадаться, – сказал Саша. – Вера проницательный человек. Была.

Ольга приложила сложенный платок к глазу, из которого вытекал гной.

– Да. Мне ее редко удавалось облапошить.

Саша оглянулся на дверь

– Как нарочно выходит, одно несчастье к другому… Но я думаю, это случайность. Каждый день кто-нибудь гибнет в автокатастрофах.

– Это не случайность, это все он… он, разве не понимаешь!?

– На таком расстоянии провернуть такое дело?.. – пробормотал Саша.

– Чему ты удивляешься? Он сейчас слушает нас? – спросила Ольга.

– Нет, я не чувствую… Иногда он словно куда-то уходит. Видимо, чем-то занимается. Впрочем, не уверен.

– Вот видишь! Так же он мог подстроить гибель Веры. Он защищается. Он убил ее, чтобы не допустить в нашу квартиру!

Из большой комнаты заголосил мальчишка:

– Убил, убил, убил… Голова прочь! Без головы сука! Голову оторвало!

– Заткнись, – прошептала Ольга, съеживаясь. Она помнила каждый удар, который он ей нанес.

Бледный, Саша обернулся на дверной проем.

– Я уничтожу этого ублюдка. От кого бы он ни был рожден, кто бы он там ни был, что бы из себе ни строил…

– Не смей!

– Почему?

– Ты не сможешь! Он сильнее, – сказала Ольга. – Не думай даже об этом…

– Ты хорошо помнишь, кто был его отцом?

– Теперь да. Виталий.

– И ты говоришь, чтобы я сидел сложа руки? Это же… мы живем в камере пыток, каждый день над нами издевается этот урод, рожденный от мертвеца. Я хочу прекратить эту мерзость, почему я не имею права?

– Посмотри, что он со мной сделал!

– Я – мужчина…

– Он имеет над тобой большую власть, он залезает к тебе в голову без труда, ты забыл? Ты подойти к нему не успеешь.

– Я попробую.

– Не смей, – Ольга обхватила его шею руками, прижалась к груди, потом стала покрывать поцелуями щеки, глаза, лоб. – Не смей, я прошу. Если ты умрешь, мне тоже придется умереть. Хорошо? Не делай ничего…

– Ты превращаешься в старуху, – сказал Саша.

– Знаю. Ну и пусть.

– Ничего само собой не образуется, надо действовать. Хотя бы попросить помощи у твоих родителей.

– Нет. Они ничем не помогут.

– Почему?

– Не помогут – и все…

– Как хочешь. Но ты загоняешь нас в тупик, – сказал Саша.

Ольга молчала. Перебирая свои мысли, она прятала их за воображаемой занавесью и надеялась, что ребенку они будут недоступны. Саша, конечно, прав. Принимать меры нужно, иначе чудовище вконец распоясается. Но что здесь можно сделать? Ребенок теперь более осторожен, чем раньше. Если он не прочитает их мыслей, то почувствует угрозу и сумеет ее нейтрализовать… Или это только догадки без реального подтверждения? В любом случае Саше нельзя действовать так прямолинейно. Если вести наступательную войну, а не только обороняться, надо обдумывать каждый свой шаг.

Ее воспоминания не были уже такими размытыми и неопределенными. Из мглы проступали детали, о которых она раньше не подозревала. Ольга возвращалась к активному поиску причин и следствий, понимая, что иного выхода нет. Ее больше угнетало пассивное ожидание, чем страх перед своим отпрыском. В руках у Ольги оказывалось все больше фрагментов мозаики. Картина складывалась уже более-менее логичная и понятная.

Мать и отец, безусловно, знали больше, но Ольга не была готова раскрыть карты. Что-то ее останавливало.

Она подумала о ребенке, сидящем в комнате перед телевизором. Наверное, только постоянное сопротивление научит его считаться с ними. Но какую цену им обоим придется платить за каждый бунт?

Камера пыток. Саша прав. И это не просто образ, а самая настоящая реальность.

Вера погибла, Ольга ничуть не сомневалась, что катастрофу подстроил ребенок. До каких же пределов простирается его влияние? Вот эта мысль пугала больше всего, чувство постоянного слежения, неусыпного ока тьмы, смотрящего в спину. Может, он просто играет с ними всеми, словно они игрушки?

Чтобы найти ответы на все вопросы, Ольге необходимо узнать продолжение того сна. Погружение в нереальный мир, где прошлое имеет неограниченную власть и не терпит слабостей. Осуществимо ли такое желание?