Русский Сонм. Огонь и ветер - Екатерина Белецкая

– Аванс – это наша работа во время реакции Блэки? – уточнил Ри.

– О, нет. Конечно, нет. Сейчас это тоже неважно. Так вот, в-третьих, как я уже говорила, ты редкая птица, Ри, и поэтому мне тоже… интересно, во что это выльется. А в-четвёртых…

– Ещё и «в-четвёртых»?!

– Да. В-четвёртых, богов из машины в твоей жизни больше не будет. Можешь не ждать. Это последний раз, Ри. В этой жизни – точно последний. Учти, больше никто и никогда не придёт к тебе на помощь – вот так. Не потому, что вы хороши или плохи, а потому, что вам был дан этот единственный шанс. Другого просто не будет.

– Этого бы тоже не было, если бы…

– Если бы вы потеряли веру. Но вы всё-таки не потеряли её, сумели поверить – поэтому ты здесь. Второй и последний раз.

Рядом с ложементом возник небольшого размера предмет – длинная плоская коробка тёмно-фиолетового цвета с надписью на крышке. Символы были знакомые, но почему-то в слова они не складывались. Как Ри ни старался прочесть, что там написано, слова разобрать не удалось. Получалась какая-то несусветная абракадабра.

– И даже не начинай, это код активации для мистиков, никто другой открыть не сумеет, – предупредила Самту-ки. – Энергию я перевела на ваш счёт на Окисте…

– Уже? Но как?!

– У нас свои каналы, – пожала плечами египтянка… вернее, существо, которое для удобства приняло женский облик и откликалось на имя Самту-ки. – Отправляйся туда, заканчивай дела. И передавай всем привет от меня. – Существо усмехнулось. Человеческие черты стремительно таяли, кабина стала наполняться ярким белым светом. – Надеюсь, мы ещё долго с вами не встретимся…

* * *

Он очнулся в кабине, всё в той же давящей на уши тишине. Ни жёлтой звезды, ни строящейся кластерной станции рядом с катером больше не наблюдалось – просто пустое пространство. Стены всё ещё были прозрачными, и Ри понял, что сейчас находится на краю галактики, небо было бедным, пустым. А небо-то знакомое. Очень знакомое небо…

Он вывел координатную сетку – один переход до Окиста, который займёт максимум час, ну два. Спасибо, позаботились. Облегчили задачу.

Сколько прошло времени?

Сколько он пробыл у инженеров, сколько говорил с Самту-ки, и почему сейчас он так странно себя чувствует?

«Так, стоп, – приказал себе Ри. – Давай-ка, брат, будем последовательны».

Он сел на ложемент, попробовал сверить время – ничего не вышло. Задумчиво вытащил из пакета пирожок, попробовал откусить… и едва не сломал зуб. Пирожки совершенно окаменели.

Так.

Значит, больше двух суток. А то и трёх.

Странное самочувствие объяснилось ещё проще – оказывается, Ри был тривиально голоден. В ответ на запрос катер выдал плоскую тарелку диаметром полметра, по центру которой лежало нечто светло-сиреневое, напоминающее то ли цветную капусту, то ли губчатые слипшиеся клёцки. Нет уж, спасибо. Лучше потерплю.

Тарелка исчезла.

Ри поднял с ложемента бокс – коробка оказалась совсем лёгкой, почти невесомой. О том, что в ней, думать не хотелось. Скорее всего, что-то неразличимое невооруженным глазом. Три-четыре клетки от каждого носителя.

Живые.

В некотором смысле, в этой коробке были сейчас…

Ох, не надо про это.

Удобнее будет думать, что в этой коробке, к примеру, инструкция или, лучше, рассказ – о том, как мёртвое сделать живым. Как показать душе обратную дорогу. Ведь воссоздание – это не клонирование, это не штамповка, это не производство.

Это именно возвращение.

Возвращение – оттуда.

Из запредела.

То самое, настоящее. Не подделка, не суррогат, не имитация. Суррогат или имитацию сделать не сложно, причём очень похожую. Но вот так…

Ри потряс головой. Потом осторожно, кончиками пальцев, погладил коробку. Под пальцами был тёплый шероховатый материал, совершенно незнакомый.

Тишина. Скудные звёзды за прозрачными стенами.

– А можно мне обратно? – жалобно спросил Ри у тишины. – Я так долго не смогу. Это всё чужое сейчас. Отпустите меня, пожалуйста.

* * *

Справедливо рассудив, что появление катера в окрестностях планеты может вызвать нездоровый интерес Официальной службы, Ри сначала было подумал, что надо попробовать пройти через сеть Ойтмана, но потом сообразил, что денег у него нет от слова «совсем». Поэтому он решил идти всё-таки на катере, но присутствие ни себя, ни катера не обнаруживать. «Ничего, – думал он. – Проскочу тихонько, доберусь до Саприи, отдам Берте материалы, и обратно. Другого варианта всё равно нет. А как это всё обставить – решим вместе, уже там. Что-то у меня голова, кажется, совсем работать перестала».

Он действительно устал и чувствовал себя, мягко говоря, неуверенно. Поэтому каждое своё действие он решил на всякий случай проверять и оказался в этом намерении совершенно прав. Например, в том, что заранее перевёл катер в невидимый режим: во время выхода он увидел, что буквально в пятистах километрах от точки, в которой вышел катер, идёт в верхних слоях атмосферы патрульный корабль Официальной службы. Растерялся, дёрнул машину в сторону, потом бросил вертикально вниз, ощущая, что его прошиб холодный пот; уже над морем выровнялся и повёл катер в сторону Саприи.

– Меня нет, – бормотал он. – Меня не слышно и не видно. Так, спокойно, спокойно… Всё идет нормально.

К его радости, в нужной точке сейчас была глубокая ночь – значит, проблем на порядок меньше. Ри подвесил катер над дендрарием, спустился вниз – машина выдвинула десятиметровый мягкий пандус – и отправился внутрь Саприи. Входы располагались где-то в километре.

…А всё-таки тут красиво, отрешённо думал Ри. Даже ночью, и то красиво. Слабенько подсвеченные дорожки, бархатное небо, горный склон, с которым Саприи составляет единое целое, по сторонам дорожек – причудливые силуэты растений, неразличимых в темноте. Поросшие мхом валуны, дикие цветы, растущие небольшими группками. Их не видно, но запах чудесный, нежный… и – еле заметный ночной ветер с гор, какой-то особенный ветер, который так хочется послушать.

Вот бы сейчас сесть или на деревянную лавку, или просто на камень, и минут на десять про всё забыть. Просто посидеть, прикрыв глаза, и дать душе хоть немного успокоиться. И подумать. Например, о Боге. Или о чём-то хорошем, что должно случиться. Или о том, что всё, выходит дело, не зря. Или…

– Некогда, – прошептал Ри. – Но всё равно, спасибо… Как хорошо, когда нет тишины…

Он всё-таки постоял пару минут, глядя на далёкие звёзды, бережно прижимая к груди фиолетовый бокс, и лишь потом не спеша отправился к входам.

Реальность постепенно возвращалась к нему.

* * *

Берта выскочила в общий зал, едва он вошёл – растрепанная, только-только проснувшаяся, в халатике. Ри с удивлением заметил, что протез сейчас выглядит почти как настоящая нога, и что Берта с ним, видимо, совершенно уже освоилась.