Душа Ягуара - Анна Ривн

Заниматься с тобой любовью – это большее чем, дотрагиваться до твоего тела, чтобы оно дрожало. Это видеть каждую ночь, как ты спишь возле меня, чувствуя тепло от твоей близости. Это ложиться у тебя на груди, слушая стук твоего сердца – музыку, которая успокаивает мою душу. Это чувствовать себя счастливым из-за каждого твоего успеха или достигнутой цели. Это укрыть тебя своими объятьями, чтобы ты чувствовала всю мою любовь, когда тебя грустно или когда ты разочарована. Это принимать тебя такой, какая ты есть, не желая ничего не изменять в тебе. Это доверить тебе мою жизнь считая, что ты мера моего счастью. Это просить Аллаха, чтобы он позволил мне прожить целую вечность с тобой. Я люблю тебя, моя Омри, возвращайся ко мне скорей, чтобы я мог, наконец, обнять тебя и поцеловать, как мне давно этого хочется.

Я целую вновь ее маленькие изящные пальчики, боясь выпустить их из своих рук. Кладу голову рядом с ее животом, утыкаясь лбом в белые больничные простыни. Ужасно хочется спать. Устроив свое затекшее тело в удобном широком кресле, я на миг прикрываю глаза, чтобы они немного отдохнули от света ламп, но сон сладким соблазном укутывает мой разум и теряет связь с реальностью, где моя женщина уже не спит, а смотрит на меня и беззвучно плачет.

Алена

Слова Намурона как сквозь плотную вату прорывались в мое сознание, пробуждая и возвращая в реальность. Слезы вновь покатились из глаз, заслоняя красивое лицо любимого мужчины. Я видела, как он устал, измучен и бледен. Отросшая сильно щетина, безумно ему шла, делая его еще мужественней и сексуальней. Ужасно хотелось сказать ему, как сильно я его люблю, как мне приятны его слова, но едва я хотела обозначить свое пробуждение, как поняла, что он крепко спит, уткнувшись своим носом мне в живот.

Я нежно, практически невесомо, провела по его черным волосам своими дрожащими пальцами, боясь его потревожить, но и в тоже время, испытывая дикую потребность к нему прикоснуться. Убедиться, что это не мой очередной сон. Столько щемящей сердце нежности, как сейчас, я не испытывала ни к одному живому существу. Мне хотелось обнять его, вдохнуть полной грудью его запах, ощутить на себе его губы. Мы с ним вместе столько мало, но нам этого было достаточно понять, что друг без друга мы не сможем. Уже не сможем.

Мысли об Алексе и его смерти, нахлынули на меня как поток ледяной воды. По телу прошла судорога, отчего мне захотелось сжаться и вновь разрыдаться. Я понимала, что должна его отпустить. Но Господи, как же это было тяжело! Сердце изливалось кровавыми слезами, оплакивая мою первую любовь и близкого друга. Перед глазами стояла наша последняя встреча и его слова, а после бездыханное тело и мои окровавленные руки на его груди. Впервые мне хотелось сказать Джанне спасибо, за ту тяжелую ношу, что она взяла на себя, освободив нас с Намуроном от непосильного бремени на всю нашу оставшуюся жизнь. Благодаря ее упрямому характеру и жажде мести, мы без упреков и обвинений сможем продолжить жить для себя.

«Алекс, если ты меня слышишь, знай, я давно простила тебя и отпускаю. Прости меня, что не смогла тебе помочь, когда ты так нуждался в моей помощи. Я никогда тебя не забуду, ты всегда останешься в моем сердце. Я люблю тебя, мой друг, прощай».

После этих мысленных слов, я сразу же почувствовала небольшое, но все же облегчение. Будто щеки коснулись чьи-то холодные губы и над ухом прошелестело «живи за нас двоих». Может, все это было бредом усталого разума или подорванной психики, но мне стало значительней легче и теплее. Словно комнату наполнило живое тепло человеческого тела. Я отпустила прошлое, и оно в ответ отпустило меня.

Вздохнув полной грудью, радостно улыбнулась появившемуся из окна раннему солнцу, которое одарило мое лицо ярким живым светом. Я буду жить за нас двоих, как того хотел Алекс. Но сначала, нужно разбудить своего мужчину, чтобы встретить с ним наш первый рассвет в новой для нас жизни.

Похороны Алекса  и его дядя Илана состоялись на вторые сутки после того как меня выписали из больницы, где все свое свободное от государственных дел время со мной проводил Намурон. По мусульманским законам друга и его кровного родственника похоронили на местном кладбище, без крестов и даже насыпи. На похоронах не допускались женщины и дети, только близкие родственники и потому мне было там не место.

Молчаливая поддержка Намурона была самой ценной для меня в те нелегкие для меня дни. В его глазах было столько люблю, что в них можно было захлебнуться и утонуть. Мы вместе спали на моей большой удобной койке, плотно прилегая, и обнимая друг друга во сне, как будто боялись проснуться порознь. По приказу моего жутко властного мужчины, ко мне в палату никто кроме него и моего лечащего врача не впускали. Я слышала за дверью, как дико и настойчиво возмущались моя подружка Вика и отец Намурона, Салим. Вредный собственник и перестраховщик даже малышку Лису ко мне не впустил!

На вторые сутки моего пребывания в больнице, мой врач сообщил мне, что я полностью здорова, при этом он очень загадочно улыбнулся и посмотрел на ничего не понимающего Намурона. Он знает! Не мог не знать, потому как, медработники брали у меня кровь на анализы и даже слюню. Но судя по тому, что мой мужчина не понимает наших с врачом переглядываний, он был не в курсе. Эта новость меня очень обрадовала и окрылила. Мне самой хотелось рассказать об этом Намурону в более уединенной и интимной обстановке. Хотя, не буду скрывать, мне было очень страшно увидеть его реакцию на тот факт, что он скоро станет папой!

Во дворце нас все уже давно ждали. Едва я первая переступила порог, как меня чуть с ног не сбила малышка Лиса и моя лучшая подружка Вика. Они долго и со вкусом причитали и обвиняли меня в том, что я была не осторожна и слишком доверчива. К этому женскому ору добавился и возмущенный голос Салима. Он быстро растолкал моих девчонок и крепко обнял, притянув меня к своей груди, при этом целуя в обе щеки. Не успев оклематься и прийти в себя от такого приятного внимания и искреннего переживания за мою судьбу, меня после отца Намурона обнял Абдул. Да так, что у меня затрещали кости и сперло дыхание.

-Эй, налетели как стервятники, - возмутился только что вошедший за мною в дверь Намурон. – Отпусти ее, чай не столб бетонный обнимаешь. Это моя женщина, руки прочь. Найди себе свою и тиская себе на здоровье.

- Я себе ее уже нашел! – ворчливо ответил Абдул, выпуская меня из своих медвежачьих объятий. – Вот только она еще пока сопротивляется. Но ничего, я умею ждать.

Пока он это говорил, его взгляд не отрывался от смущенного и, по-видимому, недовольного выражения лица Вики. Оп-пачки! Я чего-то не знаю и на горизонте у кого-то стала налаживаться личная жизнь?

- Хорошо, что вы собрались здесь все вместе, потому как у меня для всех есть объявление, - громко произнес Намурон на весь холл. – Кто знает, где мой кот Сэмуэль?

-Он здесь, дядя, – тихо произнесла Лиса, держа на руках породистого кота хозяина дома.

Взяв к себе на руки Сема, Намурон что-то достал у него из кулона на шее и протянул лохматого обратно малышке. Потом посмотрев на меня, он преклонил передо мной свое колено и хрипло заговорил: