Девять правил соблазнения - Сара Маклейн

— Их жизнь кажется очень привлекательной, особенно не настолько... свободным женщинам.

— Я бы не назвал их свободными.

— О! Но они именно такие и есть! Они могут вести себя так, как им нравится, и с теми, кто им нравится! Они совершенно не похожи на женщин из общества. От нас ожидают, что мы будем тихонько сидеть, в то время как мужчины торопятся вырваться из дома и окунуться в самые разнообразные развлечения. Думаю, пора и женщинам получить шанс отдать дань молодости. А женщины полусвета именно так и поступают.

— У вас излишне романтичный взгляд на то, что могут и чего не могут позволить себе подобные женщины. Они зависят от мужчин, с которыми состоят в связи, причем абсолютно во всем — деньги, еда, одежда.

— Чем отличается мое положение? Во всем этом я полагаюсь на Бенедикта.

Ему явно пришлось не по душе такое сравнение.

— Это другое дело. Он твой брат.

Калли покачала головой:

— Ошибаешься. Это одно и то же, с одной лишь разницей: женщины, подобные той, что развлекает сейчас троих джентльменов, сами выбирают мужчин, от которых будут зависеть.

Его тон стал совершенно серьезным.

— Ты не знаешь самого главного о женщине, которую видела в той комнате. Она зависима, причем полностью, уверяю тебя. И советую перестать идеализировать этих дам, иначе это доведет тебя до беды.

Было ли это следствием сегодняшнего приключения или словесной пикировки с Ралстоном, но язык Калли, казалось, совершенно утратил связь с ее чувством самосохранения.

— Почему же? Признаюсь, я весьма заинтригована этой идеей. Я не стала бы наотрез отвергать предложение стать чьей-либо любовницей.

Эти слова заставили его онеметь от шока, и Калли не смогла скрыть победной ухмылки, которая появилась на ее лице, когда она заметила его изумление. Ралстон сдвинул брови, а Калли спокойно взяла карты, собираясь продолжить игру. Ралстон схватил ее за руку и вперил в нее взгляд, который не сулил Калли ничего хорошего.

— Ты не можешь говорить это серьезно.

Его тон был совершенно категоричен.

— Я... — Она почувствовала опасность и призналась: — Конечно же, нет.

— Этот пункт тоже в твоем списке?

— Что? Нет! — Ее изумление было настолько неподдельным, что он ей поверил.

— Ты слишком дорого стоишь, чтобы быть любовницей какого-нибудь шалопая из высшего света. Это вовсе не эффектная и восхитительная роль. И совсем не романтичная.

Эти женщины живут в позолоченных клетках, а ты должна стоять на пьедестале.

— Спасибо, нет. Я бы предпочла, чтобы со мной обращались без лайковых перчаток и никчемных извинений.

Калли отняла руку. Слишком тяжело было ощущать теплоту его прикосновения. Слитком близко это было к тому, чего она действительно хотела — о чем мечтала всю свою жизнь.

— Извинений? — переспросил Ралстон.

Она на мгновение прикрыла глаза, собираясь с духом.

— Да. Извинений. Подобных тем, какие вы учтиво принесли мне сегодня утром. Если бы на моем месте был кто-то другой... твоя оперная певица... женщина из той комнаты... стал бы ты извиняться?

Гейбриел пришел в замешательство.

— Нет... но ведь и ты не из числа этих женщин. Ты заслуживаешь лучшего.

— Лучшего, — разочарованно повторила она. — В том-то все и дело! Вы, как и все остальные, считаете, что для меня лучше стоять на пьедестале чопорности и пристойности. И возможно, это было бы прекрасно, если бы после десятка лет, проведенных там, я не оказалась списанной в архив. Вероятно, молодые незамужние девушки, такие как ваша и моя сестры, должны стоять на этом пьедестале. Но как быть со мной? — Ее голос дрогнул, и она, опустив глаза, посмотрела на карты, которые держала в руках. — На этой высоте у меня никогда не будет шанса узнать настоящую жизнь. Там, наверху, только пыль и ненужные извинения. Такая же клетка, как и у той женщины, — указала она рукой в направлении комнаты, где находилась куртизанка, — только позолота, может, чуть потолще.

Он внимательно смотрел на нее, ни разу не шелохнувшись за все время ее монолога. Удивленная молчанием Ралстона, Калли подняла глаза, посмотрела на него и... ничего не увидела: лицо маркиза было совершенно непроницаемым. О чем же он думает?

— Бери карты.

Она взяла, и следующий кон они сыграли в полном молчании, но было ясно, что теперь это уже не безобидное «двадцать одно».

По тому, как расслабилось его лицо, Калли поняла, что сейчас проиграет, и от этой мысли сердце сильно заколотилось у нее в груди.

Ралстон действительно выиграл. Не говоря ни слова, он бросил свои карты в центр стола, встал, подошел к уставленному разнокалиберными бутылками буфету и наполнил два бокала скотчем. Вернувшись к столу, он протянул один ей.

Калли взяла бокал и сделала крошечный глоток янтарной жидкости, мимоходом удивившись, что не поперхнулась и не закашлялась, как это было в таверне. Напиток приятным теплом разлился по ее телу и снял напряжение, с которым Калли ждала требований Гейбриела в качестве платы.

Ралстон тем временем прошел к мягкому креслу, стоявшему у камина, и удобно устроился в нем. Калли наблюдала за ним, гадая, о чем же думает этот красивый мужчина. Может быть, размышляет, как побыстрее отправить ее домой? Она наговорила достаточно, чтобы поставить в неловкое положение не только себя, но и его. Может, теперь ей следует извиниться?

— Иди сюда.

Его голос рассек повисшее в комнате тягостное молчание.

— Зачем?

— Я так хочу.

Час назад она бы рассмеялась в ответ на такой повелительный тон, но в этот момент по какой-то необъяснимой причине, словно загипнотизированная, подчинилась его приказу. Она встала и подошла к нему, робко остановившись в нескольких дюймах. Она стояла, прислушиваясь к пульсирующей в висках крови и дыша так тяжело, что ее дыхание, казалось, заполняло комнату.

Ожидание было мучительным.

А потом он обернулся к ней и, сверкнув своими голубыми глазами, повелительно произнес:

— Сядь.

Это было вовсе не то, чего она ожидала. На негнущихся ногах Калли направилась к другому креслу, но он остановил ее, добавив:

— Нет, императрица. Сюда.

Она повернулась к нему, в ее глазах плескалось замешательство.

Он хочет, чтобы она села к нему на колени? Калли отрицательно покачала головой:

— Я не могу.

— Ты хотела примерить на себя эту роль, милая, — произнес он мягким, уговаривающим тоном. — Так иди же. Сядь со мной.

Их взгляды столкнулись, как два клинка. Калли затаила дыхание, увидев в глазах Гейбриела едва сдерживаемую страсть. Она почувствовала, как вздымается его грудь, и затем он произнес: