Невенчанная жена Владимира Святого - Наталья Павлищева

Торг жил своей жизнью, сновали люди, потом среди обжорных рядов, видно, поймали какого-то воришку, раздались крики: «Держи вора!» Снова слились в один немолчный шум. И никому нет дела до князей и их бывших жен. Владимир вздохнул – если Анна не появится со своей разодетой свитой, и не вспомнят, что есть такая. Говорят, что женщина подобна мягкой глине, из нее можно лепить что хочешь. Неправда, Рогнеда не глина – кремень, из нее ничего не слепишь! И остальные тоже какие были, такими и остались. И Анна столько времени в Киеве живет, а все одно – чужая. Нужна только своим ближним боярыням. При одном воспоминании о свите княгини поморщился – Анна развела вокруг себя несметное количество приживалок. Не в том беда, что едят и пьют, пусть себе, князь не жаден. Беда, что сплетничают, только и слышно: «Шу-шу-шу…» Одна на другую наушничают, за спиной худыми словами обзывают. Но в глаза улыбаются, точно близкие подруги. Сама княгиня тоже стала другой, почувствовала силу, принялась наводить свои порядки. Князь не противился, пока это не касалось его дел и его порядка. Но первая же попытка жены прекратить пиры с дружиной или хотя бы отделить родовитых дружинников от остальных привела к тому, что князь, сверкнув глазами, объявил:

– То мое дело! Не хочешь видеть моих дружинников, я тебя не неволю! Может, ты и меня, робичича, стесняешься?!

Анна смутилась, покраснела, что с ней бывало редко, засуетилась. С тех пор уговор: сама живи как знаешь, а в дела князя не лезь. Она не мешала, но и его в свои шушуканья с боярынями не пускала. Князь не обращал внимания, хотя не понимал, почему жена такая разная, точно это два человека. Перед ним, особенно стоило прикрикнуть, становилась мягче травы-муравы, а за его спиной норов всем кажет.

А еще не любит пасынков. И братья-императоры тоже сначала требовали, чтобы не только жен со двора погнал, но и детей заботы лишил. На такое князь пойти не мог, да и не хотел. Сыновей, пусть и в грехе рожденных, он в обиду не даст! Но княгиня часто наушничала то о том, то о другом. Особо доставалось дочерям, а больше всех маленькой Предславе, отличавшейся непокорным норовом с самого рождения. Гордячка Рогнеда не делала различия между своими детьми и чужими, их матерей могла ненавидеть, но детей нет. Если б Святополк после ее возвращения сам не отказался от опеки, назвала бы сыном. А Анна хоть и добрая, но никого признавать не желает, мачеха и мачеха. От этого муторно на душе, точно виноват перед детьми, очень виноват. Может, так и есть?

А еще коробило, что княгиня не спешит учить русский язык. Как собирается править-то? Пока выручает то, что многие вокруг хорошо понимают греческий, всегда найдется кому объяснить, если непонятно.

Дома он поинтересовался у воеводы, давно ли тот видел Рогнеду. Волчий Хвост чуть пожал плечами:

– На днях, князь. Она, слава Богу, во здравии…

– Знаю. А часто ли ездишь туда?

Воевода не скрывал:

– Два раза был, мимо проезжая, завез весточки про детей. Худо ли, Владимир?

Тот мотнул головой:

– Нет, не худо. Можешь ездить чаще.

– Ей не надобно. Она другая стала, князь, совсем другая.

Владимир вздохнул, соглашаясь:

– Сам видел.

– А красивая-я!.. – не выдержал Волчий Хвост. – Еще лучше, чем всегда была, верно, князь?

И снова Владимир согласно кивнул, не замечая пристального взгляда жены, внимательно слушавшей их беседу. Анну полоснули по сердцу ревность и досада. Зачем Владимир ездил повидаться с бывшей женой? Княгиня не раз слышала разговоры сторонних о красоте и разумности Рогнеды и радовалась тому, что бывшая жена князя в монастыре. Так ведь нет, и оттуда мужа достала! Попытка поговорить с Владимиром привела к их первой размолвке. Князь рассердился:

– Я ей не нужен!

Анна осторожно спросила:

– А если б был нужен?..

Вопрос остался без ответа. Княгиня поняла, что муж не ответил не потому, что не слышал, а потому, что сам не знал ответ. Или знал, но боялся его? Скорее второе. И Анна, промаявшись без сна почти до утра, вдруг собралась в монастырь втайне от Владимира. Это нетрудно, князь под предлогом дел в дружине снова куда-то ускакал. И вообще он старался не досаждать тяжелой уже жене.

Намерению княгини вдруг посетить маленький Спасский монастырь очень подивился ее духовник, но взялся сопровождать. Когда понял, к кому едет Анна, запереживал:

– Нужно ли ехать, княгиня? К чему видеть женщину, которая может плохо повлиять на будущего ребенка?

Но Анна знала, что должна ехать. Она не успокоится, пока не поймет, почему так держит Владимира эта брошенная женщина. Всю дорогу княгиня уговаривала сама себя, что Владимир просто пожалел мать своих детей и забудет о бывшей жене, как только у них родится собственный ребенок. Что та никому не нужна, завидует новой княгине, пытаясь все еще чем-то приворожить, вернуть мужа.

Рогнеда подивилась: что случилось в Киеве? То никто не вспоминал, то вдруг один за другим приезжают. Сказали, что это не князь.

– А кто?

Монахиня, пришедшая позвать, отрывая от работы, неопределенно пожала плечами. Анастасия шла в свою келью, гадая, кто бы мог быть. Если сын, то сестра Елена сказала бы. В келье ее ждали двое – дородный, богато одетый мужчина, от которого в маленькой келье сразу стало тесно, и невысокая женщина. Рогнеда никогда не видела Анну, но по тому, что княгиня обеими руками придерживала круглый уже живот, поняла, кто перед ней. Чуть склонила голову:

– Здраве будьте, не знаю ваших имен.

– И ты здравствуй, – машинально ответил мужчина. Женщина молча переводила взгляд с него на Рогнеду. Та, сообразив, что княгиня, видно, говорит только по-своему, улыбнулась и повторила приветствие по-гречески, недаром столько времени проводила с грекиней Натальей. Гости подивились, но ответили. Анна русскую речь уже понимала хорошо, но сама еще не говорила.

Повисло непонятное молчание. Княгиня во все глаза смотрела на Рогнеду, она не ожидала, что женщина действительно настолько красива! Сравнивать с самой Анной и до беременности нельзя, а уж теперь, когда выпали два зуба и лицо покрылось темными пятнами, и подавно! Как же эта женщина умудрилась родить шестерых детей и не потерять красоты? Княгиня начала говорить по-гречески, но Рогнеда сокрушенно покачала головой, обращаясь к мужчине:

– Я не столь хорошо знаю ваш язык, чтобы понимать быструю речь.

Тот пояснил, что спрашивает Анна:

– К чему приезжать сюда князю Владимиру, если ты больше не жена ему?

Глаза Рогнеды не стали ни злыми, ни даже удивленными, напротив, она понимающе улыбнулась:

– Князь не приезжал ко мне, просто был рядом и заглянул сказать про детей… Он не бывает здесь, княгиня. Успокойте свою госпожу, – Рогнеда обратилась уже просто к мужчине, – она единственная жена своего князя, другой у него нет и не нужно. Я монахиня, ношу новое имя и забыла про князя.