Большая книга летних приключений - Эдуард Веркин

– Я сама, конечно, не видела, – сказала баба Надя, – но говорят, что нашли. Прямо на дне пруда. А как нашли их, так все местные мужики, что у «нового русского» работали, сразу поразбежались, ни за какие деньги больше не хотели работать. Он привез каких-то турок, что ли, они вновь взялись за усадьбу, но через три дня все сгорели. Прямо во сне. С вагончиком. Тогда «новый русский» бросил все и уехал. Так усадьба и стоит. А пруд снова водой и илом затянуло, так что там теперь ничего и не узнаешь.

– И все? – поежилась Тоска.

– Не все, – скорбно покачала головой бабушка. – Пруд хоть и затянуло, но дух кузнеца уже потревожили. Вот он и отправился бродить по округе. И в маньяка вселился. Теперь как жить?

– Не волнуйся, бабушка, – сказала Тоска. – Все образуется.

– Точно, – подтвердил я. – Все, конечно, образуется.

Лично мне эта история не показалась правдоподобной. Сказки все это. В каждой деревне полно подобных баек. Легенда. Эта, кстати, довольно оригинальная, раньше я вроде ничего подобного не встречал. К тому же в истории содержалось откровенно нелогичное звено. Баба Надя сказала, что история эта произошла с пращуром ее соседки Никитичны. А если он не женился, да еще и утопился в барском пруду, какой он тогда пращур? Какое тогда родовое проклятие?

– А у Никитичны что-нибудь пропало? – спросила Тоска.

– Вроде как нет, – ответила баба Надя. – Да и что маньяку нужно?

– Это точно, – сказал я.

Баба Надя перекрестилась в очередной раз, собрала посуду и понесла ее мыть к умывальнику. Тоска, воспользовавшись отсутствием бабушки, бережно достала из кармана блокнотик и помахала у меня перед носом.

– Здесь я делаю все необходимые записи, – шепотом пояснила она. – Компьютер, это, конечно, хорошо, но про старые способы тоже забывать не следует.

Тоска открыла чистую страничку и написала: «Никитична, жертва № 3. Ничего не пропало. Лежит в больнице».

Я показал Тоске большой палец и кивнул в знак одобрения. Пусть пишет. Ведение записей дисциплинирует мозг, это давно подметили великие люди.

– Пойду выйду, воздухом подышу перед сном, – сказал я. – Проветрюсь.

– Далеко не ходи, мало ли чего, – отозвалась из-за умывальника бабушка.

– Я на крыльцо только, – ответил я.

Тоска с бабушкой стали болтать о каких-то родственниках, Тонькиных родителях и ценах на хлеб, масло и томатную пасту.

На улице стало прохладно. А может, просто казалось после теплой избы. Дышать было легко и приятно, не то что в городе. Воздух казался наполненным яблочным ароматом и почему-то запахом винограда. Вкусно пахло, хоть в бутылки закатывай. На небе каким-то уж очень искусственным светом светила луна.

Полнолуние скоро, про себя отметил я. Удачненько приехали. Впрочем, все что ни делается, все к лучшему. Такая вроде пословица.

Скрипнула дверь, появилась Тоска.

– Ну, что скажешь? – спросила она.

– Забавная история, – я зевнул. – Интересно для любителей фольклора. Я такую сказку пока не встречал. А ты что, раньше ее не слышала?

– Не, бабушка не рассказывала. Ты думаешь, что это неправда?

Я пожал плечами.

– Во всей этой истории содержится довольно серьезное противоречие, – сказал я.

– Какое?

– А ты не чувствуешь?

Тоска задумалась.

– Не чувствую, – сказала она через минуту.

Неудивительно, подумал я. Ведь женщины гораздо выносливее мужчин. За счет чего-то эта выносливость должна образовываться? За счет чего? Правильно. За счет логического мышления.

– Бабушка говорит, что этот кузнец был родственником ее соседки Никитичны. А между тем, что в легенде говорится?

– Что?

– Что кузнец увидел свадьбу собственной невесты и утопился. Значит, у него не осталось детей.

– Ну, – протянула Тоска. – Так бабушка же не говорила, что Никитична – его правнучка. Помнишь, там ведь братья кузнеца настраивали. А Никитична вполне может приходиться кузнецу... ну, внучатой племянницей. Вот и проклятие.

Я отрицательно помотал головой. Сказал:

– Проклятие распространяется только по нисходящей линии. То есть от родителей к детям. Нельзя проклясть даже родного брата или сестру. Не говоря уже о братьях двоюродных-троюродных. Так что дефект в истории есть.

– Тебе бы, Куропяткин, в ЦРУ работать, – надулась Тоска. – Все ты отрицаешь, все ты опровергаешь...

– Не все, а лишь факты, откровенно не укладывающиеся в здравый смысл. Здравый смысл говорит, что такие истории... Возможно, они имеют под собой рациональное зерно, но скорей всего это так называемые былички...

– А кто же тогда нападает на старушек?

– Не знаю. Но мне не хотелось бы, чтобы эта история была правдой. Встречаться с таким... с таким существом совершенно не хочется.

– Конечно, не хочется. Но другого пути нет. Надо нам все тут хорошенько выяснить.

– Это уж само...

Я остановился на полуслове. Потому что в тишине, разлитой над глухой деревней Сорняки, послышался долгий тоскливый вой.

Волчий.

На следующее утро баба Надя разбудила нас довольно рано и отправила за молоком. Тоска сказала, что бабушка считала большим грехом залеживаться по утрам. «Кто рано встает, тому бог подает» – так обычно говорила бабушка.

– А зачем за молоком-то идти? – не понял я.

– Деревенская специфика, – ответила Тоска. – Вставай. Или полью тебя водичкой.

– Не надо фамильярностей, мы с тобой вместе лягушками не перекусывали.

Тем не менее я поднялся, умыл физию, почистил зубы и был готов. Дурацкая татуировка с плеча не сошла. Даже как-то въелась, что совершенно мне не понравилось. Я попробовал потереть ее возле колодца песком. Бесполезно.

– Молоко у старого магазина, – напомнила бабушка.

Мы взяли чистую тару на замену и побрели к магазину, возле которого и происходила торговля. Молоко привозили из соседнего села фермеры и продавали прямо с машины в трехлитровых банках. Каменный век, кремневые топоры.

И тащиться надо через всю деревню. По улице Фадеева.

Впрочем, такая прогулка была полезной с практической точки зрения. Осмотр окрестностей – неотъемлемая и важная часть всякого расследования.

Вот я и осматривал.

Ничего особенного не наблюдалось. Деревня как деревня, обычные дома, обычные постройки. Большая часть домов заколочена, нежилые, значит.

– Кстати, – спросил я, когда мы прошли почти половину поселения, – вчера, насколько я понял, так сильно пахли здешние яблоки?