Унесенные ведром - Дмитрий Подоксенов

«Наврала всё! — ахнул про себя Сивцов. — Прикинулась мирной овечкой! А сама сейчас возьмёт и задушит!»

Фёдору совсем не хотелось умирать в самом расцвете сил от рук какой-то малознакомой бандерши, поэтому он выдохнул через нос и резко встал, зажмурив глаза и намереваясь биться до последней капли крови.

Но битвы не произошло. Поднимаясь с кровати, Сивцов случайно наступил склонившейся над ним женщине на ногу, лишая её тем самым свободы манёвра, а затем, неожиданно распрямившись во весь рост, своей макушкой нанёс сокрушительный удар в челюсть не ожидавшей от него такой подлости «сопернице». Регина, сильно запрокинув голову назад, обрушилась на пол с неживым деревянным стуком. Великолепное вечернее платье некрасиво задралось, не к месту обнажив стройные ноги его обладательницы.

Почесав ушибленную макушку, Фёдор, неловко наклонившись, поправил подол платья не подающей признаков жизни хозяйки, и, пробормотав «Извините…», покинул страшную комнату, в которой только что, лишь по счастливому стечению обстоятельств, избежал лютой смерти.

— Ты уверена? — на Захара Игнатьевича было страшно смотреть. Сейчас, прямо у него на глазах, рушилась такая, казалось бы, налаженная жизнь, к которой он шёл многие десятилетия, терпел лишения, сидел в тюрьмах и лагерях, плёл многочисленные интриги…

И вот кто-то сплёл заговор и против него. Хотя, почему кто-то? Известно кто — государство. И не какая-то там милиция. Хуже. Если эти взялись, значит, фигурой Трофима заинтересовались всерьёз, на самом верху, значит, он стал приносить убытки не конкретным частным лицам, а власти в целом. А власть никогда не любила, когда залезают в её карман, и при всех режимах карала такие преступления по самой высшей мерке.

— Скажи мне, что ты ошибаешься, — он умоляюще посмотрел на сидящую в кресле Регину.

Рига отрицательно покачала головой. Говорить было больно и неудобно из-за мешочка со льдом, который она сейчас прижимала к нижней части лица.

«Этот придурок бьёт, как кувалдой», — мимолётно подумала Регина.

— Нет, Захар, — с трудом произнесла она, ненадолго сдвигая мешочек в сторону. — У меня сначала получилось его разговорить. Я сказала, что нас с тобой связывают чисто деловые отношения и он, кажется, поверил. Проговорился о том, что он восемь лет женат, о работе своей рассказал под страшным секретом. Взял с меня слово не выдавать его…

— Но, может, милиция? — с надеждой произнёс Трофим. — Почему ты решила, что…

— Нет, Захар, не милиция, — остановила его подруга. — Он так и сказал: не милиция. Понимаешь?

Трофим понимал. Казалось, он постарел разом лет на двадцать.

— Что же делать? — растерянно произнёс гроза преступного мира, глядя на женщину. — Его ведь не убьёшь, верно?

— Нет, конечно, — согласилась с ним Регина. — Даже если бы он был просто из милиции, и то его было бы опасно убивать. За своего они, сам знаешь, как землю рыть начинают. А этот тем более. Знаешь, мне кажется, он оттого так спокоен, что его страхуют. Возможно, целая группа.

— Как понять «страхуют»? — поинтересовался Трофим.

— А так, что мы с тобой вполне можем уже длительное время находиться под их «колпаком». Ни ты, ни я, ни, тем более, наши тупые охраннички не заметят грамотного скрытого наблюдения. Ты уверен, что нашу с тобой беседу сейчас не слушает кто-нибудь ещё? А, может быть, даже наблюдает.

— Ты чего? — изумился Захар Игнатьевич, озираясь по сторонам. — Серьёзно?

— А почему бы и нет? — устало сказала Рига. — Лично я сейчас ни чему бы уже не удивилась.

— А как он тебя раскусил? — полюбопытствовал Трофим. — По-моему, никакой нормальный мужик не станет кочевряжиться, когда его соблазняет такая женщина. А этот, смотри-ка. Заподозрил что-то.

— Сама не знаю, где прокололась, — поморщилась Регина, осторожно трогая пальцем нижний ряд зубов. Один зуб опасно шатался. — Чёрт, завтра вся челюсть опухнет…

— Как же он тебя подловил? — удивился Захар Игнатьевич, рассматривая собеседницу. — Ты ведь, насколько я помню, тоже девочка ловкая?

— Профессионал хренов, — зло пробормотала Рига, снова прикладывая лёд. — Перестраховался, гад. Не посмотрел, что перед ним женщина. Предположил, видимо, что и женщины всякие бывают…

— Как видишь, правильно предположил, — возразил Трофим. — Ты ведь его, в случае чего, и сама хорошо отделать могла. Так как же он всё-таки тебя?..

— На ногу сначала наступил, — нехотя вспомнила Регина. — Всем своим весом. Видимо, чтобы увернуться или отскочить не смогла. И всё. Дальше — полная амнезия. Нокаут. Не помню ничего, даже сам момент удара. Но самое простое, что можно сделать в данной ситуации — это снизу в челюсть, с правой руки. Наверное, так он и поступил. А потом ушёл себе спокойно. И дверь за собой аккуратно прикрыл.

— Меня другое поражает, — признался Захар Игнатьевич. — Почему он после случившегося не сбежал? Не думает же он, что это всё останется только между вами?

— Ну у него же задание, сам понимаешь, — задумчиво проговорила Рига. — Не может он просто так, без приказа, взять и уйти. Плюс ко всему, я тебе уже говорила об этом, он, похоже, чувствует поддержку. Постарается, наверное, всё свести к недоразумению, может, попробует помириться. Не знаю.

— Как же нам с ним поступить? — задумчиво повторил свой вопрос Трофим. — Если убивать нельзя…

— Пока нельзя, — поправила его Регина. — А после сделки, что ж… Он сам выбрал свою работу. Какой-нибудь правдоподобный несчастный случай, например. Или аккуратно стравить с кем-нибудь из охраны, чтобы убрать его чужими руками. Придумаем. Потом, когда мы окажемся уже за границей, копать сильно не будут, я думаю. Посадят «стрелочника» и успокоятся. Конечно, если всё устроить грамотно.

— А сейчас что? Пусть делает что хочет? Знаешь, мне будет трудно по-прежнему улыбаться этому человеку, зная, что он пришёл сюда, чтобы взять мою свободу, а возможно, и жизнь.

— Придётся, Захар, ничего не поделаешь, — вздохнула Рига. — Думаешь, мне будет приятно с ним общаться? После того, что между нами было? — она невесело усмехнулась и опять потрогала челюсть. — Интимные, блин, отношения.

— Ну, ты можешь и не показываться ему первое время, — предложил Трофим. — Вроде как обиделась, или что-нибудь в этом роде.

— Я так и сделаю, наверное, — пообещала Регина. — Мне будет не очень приятно видеть его. Знаешь, я его, кажется, немного боюсь. Это не обычный мужик, это камень какой-то трезвомыслящий. В первую очередь работа. Как их там тренируют?

— Боишься? — удивился Захар Игнатьевич. — Ты?

— Представь себе! — зло сказала его собеседница, в очередной раз морщась. — И прекрати свои расспросы, всё уже и так ясно, а мне больно много разговаривать. Налей лучше самый большой бокал коньяку.

— Зачем? — поразился такой просьбе Трофим. — Ты же вино всегда предпочитала?