Ироническая империя: Риск, шанс и догмы Системы РФ - Глеб Павловский

Стратегичность невежества

Российская Федерация – геостратегический объект в пересечении многих конфликтующих интересов. Если бы Москва попыталась сегодня, в данном ее состоянии разработать мировую стратегию, учтя все эти невообразимые факторы, легко предсказать неудачу. Большая стратегия для России непосильна для нынешних АП, Совета Безопасности и МИД вместе взятых.

Парадоксальным выходом оказывается их общее импровизированное невежество. Иногда оно срабатывает как «верный вывод из ложных посылок».

Отношения постсоветской Москвы с Америкой – яркий симптом мистифицированной политики. При отсутствии реального взаимодействия наций и солидного товарооборота отношения с Америкой – отношения правительств, унаследованные из эпохи холодной войны и давно бессмысленные. Но в контексте Системы РФ американская догма сыграла роль масштабирующего фактора политики. Избавив Москву от необходимости учиться дипломатии, она сохранила у нее стратегический интерес к миру.

Многолетнее господство американской догмы над мышлением и намерениями кремлевской команды – бесполезный в торговом и военном отношении реликт мертвого СССР. Но с избранием Трампа скандал с «русскими хакерами» инсценировал несуществующее «влияние России». Ничего подобного Москва бы не добилась, будь умницей и проводи честную политику добрососедства.

Вообразим, что двадцать пять лет Российской Федерации были бы посвящены поэтапному – то есть остроконфликтному – строительству правовых институтов государства, которое поддерживало бы бизнес, заодно защищая от него население – да еще в условиях демократических выборов. То есть вообразим РФ вне режима Системы РФ. Мало причин думать, что эдакое благонамеренное образование все еще жило бы на этой земле. Впрочем, проверить это нельзя.

Возможен ли украинский двойник Системы РФ?

Революции, независимо от первоначального пафоса, всегда ведут к унификации своих стран. Украина не стала исключением. Мягкая вертикаль Леонида Кучмы, копившего государственный капитал, приучая земли Украины друг к другу, надломилась в «оранжевой революции» и окончательно рухнула с бегством президента Януковича.

В дни «революции достоинства» Питер Померанцев говорил, что постмодернизм, развитый в путинской России, закончился на Украине на Евромайдане. Пока не видно, что это так, зато постмодерновая «верткость» Системы РФ подверглась жесточайшему испытанию Украиной. Украину же «гибридная война» толкает на русский путь.

После оборванной революции 2013–2014 годов и потери территорий Украина оказалась в состоянии, сходном с испытанным нами в РФ после 1991–1993 годов. Удивительно ли, что киевская власть прибегла к сходным методикам выживания?

Провоцирование западной помощи через симулируемую нестабильность. Внешне буйный, но скрыто манипулируемый парламент. Удержание регионов в лояльности через предоставление им доступа к бюджету. Полувоенные структуры, лоббирующие интересы сильных домов, – все это мы повидали в России.

«Украинским украинцам» пора привыкнуть к тому, что они подавляющее большинство в государстве и поэтому несут за него особую ответственность» (Игорь Грынив и Мирослав Чех «Национальный вопрос: Украина как Европа»[38]). Экстраординарность состояния Украины подводит к идее «подавляющего большинства» по-украински. Донецкий писатель Сергей Жадан пишет: «Оказывается, наше достоинство распространяется лишь на тех, кто в большинстве. На тех же, кто оказался в меньшинстве, оно не распространяется. Им достаются скорее наше высокомерие и невнимание, наша злость и наши страхи»[39].

Порошенко движется в том же военном коридоре возможностей, который некогда использовал Путин, только в другой технике игры. Шаг за шагом он освобождает себя от обременений старых олигархических схем и договоренностей. Поддерживает восхождение силовых элит «военного времени», дополняя прикормом региональных властей (не за счет сырьевых доходов, как в России, а частично децентрализуя бюджет). Когда политика вертикали сомкнется с ресентиментом «подавляющего большинства», украинская власть получит основание, в чем-то аналогичное российской Системе.

По аналогии с «путинским консенсусом» 2000-х, на Украине сложился чрезвычайный консенсус, обосновываемый войной. Военный консенсус почти невозможно оспорить – нет нужды никому доказывать, что ситуация чрезвычайна. Столкнувшись с буквальной необходимостью выживать, власть на Евровостоке становится экстраординарной. Это главный пароль, месседж и мотив Системы Украина.

«Мы видим в мирное время сосуществование конституционного правления с практиками чрезвычайных ситуаций, уподобляющих в духе прежних милитаризаций мирное время военному, но при этом действие конституционных норм не приостанавливается, а их нарушения, включая законодательные, стали фактической нормой» (Игорь Клямкин. «Россия и Украина (2014–2017)», предисловие к книге «Какая дорога ведет к праву?»[40]).

Проект соборной демобилизации рухнул – зато образовалось место центральной власти, не обязанной вступать в сделку с другими силами. И этой власти не надо быть излишне европейской, ведь она и так «защищает Европу». Она распоряжается оставшейся территорией Украины как единым целым, поскольку территория – все, что у нее есть.

Эксклюзивным объектом власти – ее опеки над страной и ее предприимчивости на мировых рынках – становится «деловое» распоряжение Украиной как интегрированным ресурсом. Такую страну, подобно России, легко обращать из статуса суверенного национального тела в модус распоряжаемой собственности, даже товара. Или в ресурс военных импровизаций, также монетизируемый.

Идея нового сдерживания России – подарок для неопутинской вертикали власти на Украине. Система Украина уже не нация в Европе, а бастион в Трансатлантике. Стратегически важный плацдарм Запада вправе рассчитывать на всевозможную помощь, от финансовой до помощи ментальными вооружениями. Низкую эффективность помощи оправдывают ее стратегической важностью. (Так же поступала ельцинская Россия в 1990-х.) Повышать свою стратегическую капитализацию легче всего, создавая кризисы и управляя ими. А в состоянии войны, да с таким кризисным мультипликатором, как Россия и «мировой Путин», украинской Системе топлива хватит надолго.

Украина тоже теперь другая страна. До вызова России Украина была лишь средней страной – теперь она евроатлантический Грааль. Она научилась у «старшей сестры»: надо стать глобальной вещью, чтоб уцелеть возле другой глобальной. Стало возможным возникновение у Системы РФ патологического двойника в виде Системы Украина.

Диктатура закона, появившаяся в качестве выдумки – моего риторического тезиса на пороге 2000-х, неожиданно превратилась в емкий концепт тирании, играющей намеренной неясностью принимаемых законов. Чтобы эта модель стала возможна, отладили думский конвейер законотворчества, присоединив к нему практику ночных налетов телевизионных бригад в сопровождении СОБРа.