Русские сказки - Роман Злотников

По-видимому, князь заранее был уверен в этом, потому что, когда профессор, вскоре после их памятного разговора в самом начале пути, отозвал князя в сторону и самым категорическим тоном заявил ему, что суверен может не выдержать подобного перехода, тот лишь усмехнулся и добродушно похлопал его по плечу.

— Не беспокойтесь, профессор, это пойдет ему только на пользу.

Но что поразило профессора больше всего, так это что, что запас лука, чеснока и таежный сбор были конфискованы как раз в день налета одним из офицеров в продовольственной лавке Катендорфа по прямому указанию князя, который счел необходимым ради этого уменьшить свои небольшие силы на целую боевую единицу.

Так что все как будто складывалось удачно. Похоже князь действительно был из тех, кто способен творить чудеса. Профессор поднял голову и поймал взглядом объект своих размышлений. В этот момент князь, шедший впереди, вдруг резко остановился и присел на корточки. Казалось невероятным, что столь внушительная фигура может укрыться за кустиком красники, но Пантюше мог поклясться, что для наблюдателя, который посмотрел бы на этот куст с противоположной стороны, князь был бы совершенно незаметен. Остальные торопливо расползлись по ближайшим случайным укрытиям.

— Ротмистр! — приглушено позвал князь.

Офицер быстро направился к князю, довольно ловко передвигаясь на четвереньках, и замер слева от него, как породистая гончая, ожидающая приказа хозяина.

— Возьми троих и осмотри вон те кустики. Зайдите через овраг.

Ротмистр кивнул, знаками подозвал трех офицеров, и они, взяв барабанники на изготовку, скатились в овраг, сопровождаемые громким шуршанием прошлогодних листьев. Князь проводил их взглядом и повернулся к господину Юри. Тот улыбнулся одними уголками губ и молча скользнул вслед за ними. Казалось, его крепкие яловые сапоги не касаются земли. Профессор покачал головой. Хотя господин Юри, а иногда даже и сам князь каждый вечер, перед ужином, уводил офицеров подальше, на какую-нибудь поляну, и битых два часа гонял их, как молодых жеребцов, по сравнению с обоими иностранцами они выглядели еще очень бледно.

Вскоре из кустов послышались приглушенные крики, потом быстро, очередью, отбил три выстрела барабанник и все стихло. Князь спокойно поднялся и, кивком головы показав остальным, чтобы шли за ним, неторопливо двинулся вперед.

Пройдя шагов сорок и продравшись через густые заросли бузины, они оказались на укромной полянке, посреди которой горел небольшой, умело разложенный, почти бездымный костер. У самого костра в причудливой позе — на коленях, с широко раздвинутыми в стороны ногами и ухватившись за пятки заведенными назад руками — лежало трое растрепанных дюжих мужиков. А на краю поляны испуганно жались друг к другу с десяток женщин и детей. По напряженным, покрасневшим лицам мужиков было видно, что им было тяжело и больно, однако все трое молчали и лишь испуганно таращились на господина Юри, хотя тот спокойно стоял в сторонке, засунув руки в карманы, а мужиков держали на мушке офицеры. Глаза офицеров недобро посверкивали, а слегка всклокоченный вид прямо указывал на то, что незаметно подобраться к противнику им не удалось. Князь остановился, окинул пленников спокойным, почти доброжелательным взглядом, потом кивнул крайнему.

— Ты! Можешь сесть как удобней.

Мужик настороженно покосился на господина Юри, тот чуть заметно кивнул, и мужик, облегченно вздохнув, распрямился и опустился на ягодицы.

— Кто такой?

Мужик поежился.

— Токов… Остин. Крестьяне мы.

Князь бросил насмешливый взгляд на валявшиеся у костра пехотные штуцера. Крестьянин уныло уставился в землю. Князь продолжал:

— А почему в лесу?

Мужик бросил затравленный взгляд на товарищей по несчастью, сглотнул и заговорил плаксивым голосом:

— Демобилизованные мы… Аккурат два месяца домой добрались. А тут обратно война. Казачки атамана Друзя налетели. Вот мы в лес и утекли…

Князь медленно кивнул и на мгновение задумался. Потом повернулся к офицерам.

— Уберите барабанники. — Затем к крестьянам: — Все можете сесть.

Те сели, с трудом распрямляя члены, на бородатых лицах выражение обреченности сменилось настороженным ожиданием. Князь присел на корточки и поворошил костер. Потом снова повернулся к крестьянам.

— Значит, казачки, говоришь?

Первый крестьянин торопливо закивал. — Ага. Оно вроде и ничего, да токо старшой их дюже страшный. Да и озорують. У Итапа, вон, — он кивнул в сторону самого худого, — бычка свели. Вроде как реквизиция. Мы о таком только под комитетами слышали, а таперича эвон как и у нас началось.

Один из офицеров не выдержал и, наклонившись вперед, раздраженно заговорил.

— Так ведь они ж тебя от этих комитетов и защищают, дурья башка!

Однако крестьянин уже понял, кто здесь главный, и почувствовал, что он относится к ним по-доброму, а потому ответил даже задиристо:

— А нам-то один черт. Коли и те и другие грабят, так чем жа одни других-то лучше?

Офицер вскипел.

— Да ты…

— Он прав.

Голос князя подействовал на офицера как холодный душ. Он запнулся и недоуменно уставился на князя. Но тот не стал ничего объяснять. Он поднялся на ноги и повернулся к офицерам.

— Отдайте им штуцера, — потом, мгновение подумав, приказал: — Трое со мной, трое с господином Юри, — и повернувшись к императору, добавил: — Оставайтесь здесь. Мы сходим посмотрим, что там за казачки. Если части генерала не окончательно разгромлены и это регулярный отряд, то, возможно, наши лесные странствия на этом закончатся.

Крестьяне обрадованно вскочили на ноги, потом Остин, скептически оглядев их маленькую команду, с сомнением покачал головой.

— Однако, ваш бродь, у нас в селе их почти полная сотня при двух пулеметных двуколках.

Князь усмехнулся.

— Ну, драться мы с ними не собираемся.

Когда разведчики ушли, крестьяне понемногу оттаяли. Через полчаса крестьянки уже поили супругу суверена и принцесс таежным чаем с вкуснейшим красничным вареньем. Мужики обустроились основательно. Видно было, что они в лесу не новички. Впрочем, ожидать иного было бы наивно. По эту сторону хребта было не так много городов, куда деревенские жители могли уходить зимой на отхожий промысел, как это делали крестьяне по ту сторону гор, с первыми снегами сбиваясь в столярные, каменотесные и плотницкие артели или пробавляясь иным промыслом, спрос на который в городах был традиционно велик. Здешние же крестьяне испокон веку зимой промышляли охотой и добычей пушного зверя. Остин рассказал профессору, что чуть дальше на север, два дня пути, у них есть зимовье, но они решили далеко от деревни не отходить, потому что казаки вроде как уже собираются покидать деревню. Расстроенному профессору вдруг припомнился разговор, при котором он присутствовал несколько дней назад.