Часовой механизм любви - Алла Полянская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это как раз и есть основной вопрос философии в нашем с вами деле. – Лунатик лениво щелкнул кнопкой. – Вот, смотрите, что я обнаружил, когда вскрыл почту и телефонные сообщения всех участников веселья у вас в офисе. Это уже не очень похоже на шутки. Вот что пришло на почту вашей Шаповаловой накануне того самого праздника, когда девица выпала с крыши:
«Присмотрела бы ты за своей шавкой, что-то она болтать много стала. Как бы чего не вышло. Прислушайся к ее разговорам, до добра ее болтовня не доведет. Посмотри ее страницу в Фейсбуке».
Это пришло с почты Рубахиной, вот ее адрес, в папке «Отправленные» письмо сохранилось, но она его не посылала. А вот ответ:
«Ты что-то слышала? Почему не сказала раньше? Фотография два дня уже висит!»
«Ты о чем вообще? Какая фотография?»
«О твоем вчерашнем письме. Я приду к тебе, ты у себя?»
«Никакого письма я тебе не присылала, что ты несешь. Не надо ко мне приходить, не хватало еще слухов».
«В своих «Отправленных» посмотри, что ты мне тут рассказываешь – не присылала она. Налакалась вчера небось до зеленых чебурашек снова?»
Это Шаповалова пишет Рубахиной, а та, понятно, не знает, о чем речь. На странице Маши накануне появилась фотография Веры Никитиной, снятая год назад. Но загружала ее не Данилова, она ее и не видела, потому что в последние несколько дней вообще не заходила на свою страницу. А вот смс-переписка, которую я обнаружил в телефоне Маши – у нее сохраняются и входящие, и отправленные эсэмэски:
«Маш, ты готова на завтра?»
«Не знаю. Как мне с ним заговорить?»
«Расскажи ему что-нибудь. Вот, придумала – расскажи, что год назад случилось. Наши курицы ему не говорили, я уверена – а ты все выложи, пусть видит, что ты ему доверяешь, мужики это любят».
«Не знаю. Давай я тебе перезвоню».
«Не надо, мои спят уже. Я завтра буду на складе до начала мероприятия, так что обдумай все».
«Ты уверена, что та старая история годится?»
«Конечно. Ты его заинтересуешь, дашь ему пищу для ума и покажешь, что тебе можно доверять».
«Ладно, убедила. Я к тебе на склад забегу?»
«Не надо, Рубахина со мной будет, встретимся на празднике, споки».
Это переписка с номера некоей Сони Тимофеевой, но дело в том, что Соня этих сообщений не посылала. И, как мы видим из диалога, выяснить это у Маши не было никакой возможности. Смекаете? Кто-то пишет Шаповаловой, чтобы она обратила внимание на то, что болтает Маша, а Маше пишут – подойди к новому директору и расскажи ему забавную историю. И дурочка слушается, а Шаповалова, которая уже начеку, убеждается, Маша готова все разболтать.
– А если принять как аксиому, что это Данилова по наущению Шаповаловой вылила наркотик в сок Вере Никитиной… – Егор осекся, озаренный внезапной догадкой. – В смысле, Дима говорил, а зачем ему выдумывать?
– Я тебе сейчас найду с ходу несколько причин, чтобы выдумать. – Инна хмурится. – Но переписка забавная, кто-то их разводит, а они ведутся.
– Именно! – Лунатик радуется как дитя. – Их специально столкнули, и Маша полетела с крыши белым лебедем, чтоб не болтала лишнего.
– Подождите. – Маслов нахмурился. – А откуда Диме известно, что это Маша подлила наркотик Вере, да еще по наущению Шаповаловой?
– Дима слышал разговор Даниловой и Шаповаловой в тот вечер. Маша была испугана и спрашивала, что ж теперь будет, а Шаповалова велела ей молчать – дескать, наркотик влила ты, тебя и посчитают виновной. – Федор вздохнул. – Как-то мы с ним говорили, и он мне рассказал. Он очень переживал из-за того, что случилось…
– Почему же он не сообщил об этом разговоре полиции?
– Сергей Николаевич, ну вот рассказал бы он, и что? Эти две суки отопрутся, и все, доказать-то нельзя. К тому же он сам оказался в очень двусмысленной ситуации. Возле Никитиной он обнаружил Влада Куликова и понял, что Влад изнасиловал Веру. Но он и сам там был, его тоже могли обвинить. Тем более, насколько я понимаю, Ираида Андреевна поняла, что случилось, сразу же и увела сына оттуда. В общем, Дима промолчал. – Федор отвернулся. – Я его не виню…
– А Влад вскоре сел за наркотики. – Маслов озадаченно посмотрел на Егора. – Ты понимаешь, что произошло? Кто-то вычислил всех фигурантов этого дела и планомерно их убирает – их собственными руками. Что еще ты нашел?
– Вот, за день до смерти пишет Шаповалова вашему главбуху. Ну, якобы Шаповалова:
«Я думаю о том, что ты слишком много получаешь, когда вся работа на мне».
«Ты с ума сошла? Вся документация через меня идет, особенно сейчас».
«Я кое-что узнала о твоем дражайшем толстячке. Какой там у него срок, двенадцать лет? Добавят еще десятку. У меня есть доказательство, что он сделал тогда».
«Чего ты хочешь?»
«Завтра встретимся в одиннадцать в коридоре около офиса, на пятаке с пальмами, я тебе скажу».
А главбух ей пишет вот это:
«Мне надо завтра с тобой поговорить. В одиннадцать на пятаке с пальмами».
«О чем?»
«Это важно. Завтра скажу».
«Хорошо, в одиннадцать».
– Но, конечно же, это не Ираида пишет. Понимаете, как все тонко обставлено? Главбуху внушают, что Шаповалова будет шантажировать ее преступлением сына, а Шаповалова уверена, что Ираида хочет с ней перетереть какой-то вопрос. Они обе уверены, что общались друг с другом, но это не так. И Шаповалова пришла туда, даже не подозревая, что главбух уже припасла для нее тупой тяжелый предмет, потому что решила, что та будет ее шантажировать – это было вполне в характере Шаповаловой. Вы понимаете, какова интрига? Гениально!
– Так это Ираида Андреевна убила Шаповалову?! – Маслов в ужасе отшатнулся. – Быть того не может…
– Может. – Лунатик вздохнул. – Думаю, что она и Рубахину тоже… того… утилизировала. Вот, смотрите, я нашел в почте у главбуха, якобы от Рубахиной:
«Со дня на день ему придет отчет аналитика. Что ты об этом думаешь?»
«Ничего. У меня в бухгалтерии все правильно, объясняйся с ним сама».
«Я расскажу ему, что ты сделала».
«Ты снова напилась?»
– Это пришло вечером, и я думаю, дама не стала откладывать дело в долгий ящик, приехала к Рубахиной домой, где та предавалась пороку в одиночестве, и, напоив ее до отключки, повесила. Собственно, у нее и выхода другого не оставалось.
– Много сил для этого не нужно, Рубахина была субтильной. – Реутов задумчиво вертел чашку в руках. – Ну а доказать, что все эти письма не они друг другу присылали, а некто третий, возможно?
