Клуб неверных мужчин - Фридрих Незнанский

— Здравствуйте, Екатерина Андреевна, — глухо вымолвил Турецкий, включая фонарь. Женщина сощурилась от яркого света, закрыла ладошкой лицо. Он сместил фонарь в сторону. Она убрала руку. Бледная, губы плотно сжаты, волосы небрежно собраны на затылке.

— Кто это?

— Турецкий, — представился сыщик. — Можете называть меня лейтенантом Коломбо.

— Вот черт… — она дернулась, но осталась стоять. Куда тут убежишь? — Я должна была догадаться…

— Пожалуйста, Екатерина Андреевна, выверните карманы. Охотно верю, что у вас нет пистолета, но на всякий случай, как говорится.

Женщина задумалась, выполнила просьбу. Карманы были пусты, за исключением телефона.

— Можете оставить его, — разрешил сыщик. — Спасибо, Екатерина Андреевна. Давайте поговорим. Кстати, ваш сообщник Брумберг уже дает признательные показания.

— Что за чушь? — фыркнула женщина. — Какие еще показания?

— Признательные, — повторил Турецкий. — Это не значит, что он благодарит, он признается.

— Не понимаю, о чем вы толкуете, — она пожала плечами. — Про мои отношения с Брумбергом вам все известно. Постойте… значит, история с электронным письмом…

— Полная лажа, — согласился Турецкий. — Считайте, от бессилия. «Нам известно, что вы заказали собственного мужа. Хотите обсудить условия сделки, подъезжайте к четырем часам утра… и подробное описание, как добраться до этой «процветающей» швейной фабрики. А ведь вы клюнули, Екатерина Андреевна? Невиновный человек, получив такое послание, пожал бы плечами и послал бы отправителя к черту. Как вариант — позвонил бы в милицию. Как совсем уж глупый вариант — подъехал бы чисто по приколу, если ехать недолго. Но тащиться, будучи невиновным, через всю Москву, в столь неподходящее темное время… На это отважится только человек с нечистой совестью, испытывающий беспокойство.

— Чушь, — ее голос окреп. — На основании этой глупости вы хотите меня к чему-то привлечь?

— Конечно, даже не улика. Умозрительное заключение. Как видите, прибыл я один, без людей, обладающих полномочиями и ордерами, то есть арестовать вас не могу.

— Всего доброго, — улыбнулась женщина.

— Ну что вы, разве вам не интересно? Согласен, насчет Брумберга я приврал, он погиб в перестрелке. Так что сообщника у вас больше нет, мне очень жаль.

Женщина поморщилась.

— Я не знаю, в чем провинился Брумберг…

— Он хороший стрелок, Екатерина Андреевна. Да, в милиции он не служил, снайпером не работал, но в студенческие годы посещал стрелковую секцию, увлекался этим делом и, естественно, пронес свои навыки по жизни. Привлечь аморального типа на свою сторону, посулив ему хорошие деньги, не составило труда.

— Снова вы про свое…

— Он угнал машину на Воронцовом поле — пожилые «Жигули» девятой модели. Сигнализацией автомобиль оборудован не был, проник в салон, замкнул проводки, поехал на Солянку, до которой рукой подать. У Брумберга в личной собственности — серая «девятка», в тот день она была в автосервисе — этакий психологический трюк. Признаться, я купился. На этой машине он застрелил Кошкина, а потом бросил ее на пустыре близ Живописной улицы. Чтобы не угнали вторично, снял аккумулятор, а уж после ее на сувениры растащили местные «следопыты». Несколько бомжей опознали по фотографии человека, поставившего машину на свалку. У этих ребят, не поверите, прорезается феноменальная память, если показать им бутылку водки…

— А что мне до Кошкина? — улыбнулась Екатерина Андреевна. — Хотите взвалить на меня грехи Брумберга?

— Хм, хотел бы я знать, чем они отличаются от ваших грехов?.. Брумберга видели позавчера ночью в тридцать четвертой больнице, где лежала некая Анна Григорян. Он воспользовался черным ходом. В крыле идет ремонт, стройматериалы, чтобы не создавать хаос в рабочее время, подвозят ночью. Двери раскрыты, шастают рабочие. Брумбергу не составило труда проникнуть внутрь. Вахтер не обратил внимания. Но заметил незнакомца, когда тот уходил, пряча в пакет белый халат. Он не был похож на рабочего. А вчера Брумберг, к своему неописуемому огорчению, обнаружил, что из наблюдателя превращается в объект наблюдения. У парня неплохое чутье, и он сделал попытку испариться в неизвестном направлении. Но судьба распорядилась иначе…

— Я повторяю, мне нет дела до этой ищейки…

— Не поверите, Екатерина Андреевна, но впервые в роли организатора убийства вы мне привиделись во сне. Забавная штука подсознание, слышали про такую штуку?

— Вы убиваете меня наповал, детектив. Вы работаете исключительно по наводке подсознания?

— Не только. Анюта Григорян, какими бы стрелковыми навыками не обладала, не смогла бы справиться с тройным убийством. Проделать сложную работу по изучению распорядка дня будущих жертв, а потом грамотно расстрелять трех человек, да так, что ее никто не заметил… Для неуравновешенной лесбиянки, обремененной страстью и ненавистью, как-то это чересчур, согласитесь.

— А мне какое дело? — ровным голосом отозвалась женщина. — Вы уж сами выясняйте, Григорян ли убила, или кто другой.

— И странная история с карточкой клуба «Эквилибриум», найденной в столе вашего мужа. Да, он сам мог ее туда положить, была у него такая карточка. Я забрал ее, отдал на обработку дактилоскописту, который выявил на ней лишь МОИ отпечатки. Не странно ли? Зачем вашему мужу стирать с нее свои «пальчики», прежде чем убрать в стол? Другое дело, если ее подбросили вы, выводя меня таким причудливым образом на клуб «Эквилибриум». Ведь вы же были там после его смерти? Была милиция, были вы, а больше никого не было. Зачем милиции подбрасывать карточку? Это сделали вы, потом вас что-то надоумило, и вы протерли ее платком.

— Потрясающая улика, — засмеялась вдова Эндерс. — Даже если бы я понимала, о чем вы говорите, все равно нашла бы массу объяснений.

— А я и не претендую на юридическую неоспоримость, — возразил Турецкий. — Доказательств нет, вы правы. И даже то, что в девяносто третьем вы работали секретарем в Краснопресненском районном суде, всего лишь факт из биографии. Разумеется, вы знали это нашумевшее дело во всех подробностях. Появляется маньяк в кавычках, душит пенсионера, затем душит именно того, кого нужно, газеты рассуждают о новом душителе, а о вдове, заказавшей мужа, никто не вспоминает. Признайтесь, свой сюжет вы почерпнули из старого дела? Отвлекающее убийство… Но вы сподобились сразу на два. Первое — отвлекающее, и последнее…

— Почему же два? — произнес над ухом Турецкого ледяной женский голос, и в висок уперся металлический предмет. — Отвлекающим было лишь одно убийство, Александр Борисович, последнее. Не поднимайте, пожалуйста, пистолет, положите его на пол и толкните к Екатерине Андреевне. Только без глупостей, хорошо? А то начну задумываться, почему сразу вас не подстрелила…

В горле пересохло. А ведь терзал его червь сомнения! Знал, что не стыкуются некоторые факты. Должен быть кто-то еще в теме. Куда спешил? Теперь вот рассмешил этих двух неглупых женщин… Он нагнулся, отпихнул от себя пистолет. Женщина отодвинулась, но пистолет не опустила. Расползалась предрассветная хмарь, вырисовывались детали «ландшафта». Еще одна фурия. Решительная, со сжатыми губами, волевым подбородком. Волосы распущены, — эффектно, блин…