Расписной - Данил Корецкий

– Ну здравствуйте, здравствуйте, герои! Да-да, вы действительно герои, не надо бояться этого слова! Потому что честно исполнили свой долг и правильно выполняли задание партии. Вы заслужили свои награды в полной мере. Да вы садитесь, товарищи, садитесь… Приступим к награждению.

Вольф встречался с Грибачевым дважды: когда отличился на учениях в Рохи Сафед и когда получал последнее задание. С тех пор Генсек внешне почти не изменился, только стал вальяжней и уверенней.

– Генерал-лейтенант Аничкин… – торжественно начал начальник протокола.

Генерал, очевидно, тоже проходил инструктаж, только в другом месте. Он встал и строевым шагом направился к трибуне.

– Василий Федорович…

Здесь не было сцены, и Василий Федорович Аничкин оказался на месте раньше, чем начальник протокола закончил читать. Он стоял напротив Грибачева, и, глядя на напряженную генеральскую спину, Вольф сквозь дорогое сукно вдруг увидел, что между лопатками у него течет пот.

– За разработку перспективных видов ракетной техники награждается орденом «Знак Почета»!

Возникший сбоку референт мгновенно подал орден Генсеку, а тот привычно закрепил его на мундир.

– Поздравляю с наградой! – сказал Грибачев. Свита зааплодировала.

– Служу Советскому Союзу! – рявкнул генерал и, нарушая инструктаж, добавил: – Спасибо, Сергей Михайлович!

Вольф мысленно усмехнулся: Аничкин знает, что за такое нарушение его никто не накажет.

– Лейтенант госбезопасности Волков Владимир Григорьевич. За выполнение специального задания, имеющего значение для международного престижа государства…

Никто не вставал и не выходил.

«Тебя зовут, просыпайся!» – возбужденно закричал кот.

Вольф как током ударило: он настроился, что младшего по званию вызовут последним! И это его ждет Грибачев, удивленно взглядываясь в зал, это из-за него завертели головами генералы и полковники, это он опаздывает на награждение!

Вольф вскочил и быстро рванулся вперед.

– …Награждается орденом Красного Знамени!

Он успел вовремя.

– Лейтенант Волков для награждения прибыл! – отчеканил он, тоже нарушив инструкцию.

Но Грибачев не обращал внимания на мелочи: он широко улыбался, и сейчас улыбка казалась совершенно искренней.

– Здравствуй, Владимир Григорьевич, здравствуй, боец! А ты ведь сделал большое дело, очень большое! – Генсек взял орден и принялся крепить к мундиру. Выполняя инструкцию, Вольф задержал дыхание и отвернул лицо в сторону.

– Они ведь тебя увольнять хотели, но я сказал: пусть служит. Кожу испортили, не беда: главное – ты дела не испортишь.

Грибачев быстро завинтил гайку, отошел на шаг и полюбовался своей работой.

– Такой молодой, а вся грудь в орденах, – сказал он, обращаясь к сидящим в первом ряду.

Потом по очереди повернулся к Рябинченко и Вахрушеву:

– Это ведь ваш боец! Какой молодец, а?

Министр и председатель оживленно кивали и улыбались лейтенанту, как лучшему другу.

– Пожелаем ему еще многих наград!

Маршал, генералы и полковники зааплодировали. «Нет уж, лучше больше не надо», – подумал Вольф и стал по стойке «смирно».

– Служу Советскому Союзу!

– Я часто привожу тебя в пример, боец, – сказал Грибачев. – Надо бы нам переговорить, хочу узнать мнение масс. Надеюсь, не потерял мои телефоны?

– Никак нет, Сергей Михайлович.

– Тогда звони! – Грибачев энергично потряс его руку.

Рябинченко и Вахрушев обменялись многозначительными взглядами.

Когда обласканный Вольф возвращался на место, изумленные генералы и полковники с первого ряда не сводили с него глаз. И не только из-за сверкающих на груди орденов. Один взгляд был особенно пристальным. Выделив из общей массы лицо, Вольф узнал заместителя начальника по боевой подготовке рохи-сафедской бригады спецназа майора Шарова. Теперь тот был в форме полковника. Шаров едва заметно подмигнул и улыбнулся:

– Полковник Гребенюк… Награждение шло своим чередом.

– Генерал-лейтенант Раскатов…

Вольф насторожился и всмотрелся в лицо очередного награждаемого. Высокий, крупнотелый, большеголовый, грубые черты лица, неприятный – большой и пухлый рот. Точно. Бывший командир бригады в Рохи Сафед. На груди блестела Золотая Звезда, которую он получил за акцию особой роты в Борсхане. Сейчас Грибачев прикрепил к мундиру Красное Знамя. «За умелое руководство важной боевой операцией». Когда Шарову вручили Красную Звезду «за проведение важной боевой операции», Вольфу стало ясно: кто, как всегда, рисковал жизнью, а кто в очередной раз урвал за чужой риск более высокую награду.

Церемония завершилась, и сопровождающие провели девять офицеров и генералов в фуршетный зал. В огромном помещении были накрыты десятки столов. Самый длинный предназначался для награжденных – здесь собрались все: и из общего, и из секретного списка, и лауреаты.

«Первый стол», – подумал Вольф. «Точняк», – хихикнул кот, соглашаясь. А может, кот это и подумал.

«Первый стол», впрочем, состоял из двух половин: за дальней расставили награжденных, за ближним расположились их начальники: руководители Академии наук, министерств и ведомств. Последними подошли Рябинченко и Вахрушев. Военные и гражданские генералы оживленно общались между собой и иногда обращались к награжденным, но те, под гнетом субординации и чинопочитания, держались скованно. Мордатый генерал Аничкин, который наверняка ведрами пил кровь из подчиненных, на безобидную реплику министра обороны закашлялся, покраснел и промямлил что-то невнятное.

И за «первым», и за остальными столами ничего не ели и не пили, очевидно, ожидая какого-то сигнала. Гости переминались с ноги на ногу, почти все, кроме привилегированных особ, чувствовали себя неловко и напряженно. Остро пахнущая копченая колбаса, аппетитно слезящаяся ветчина, валованы с красной и черной икрой, бурые сморщенные маслины и гладкие зеленые оливки, нежные сыры, нарядные бутылки с водкой, коньяком и шампанским притягивали голодные взгляды, дразнили и заставляли сглатывать слюну.

«Ты хавки с собой набери, когда еще так пожрать придется», – пропищал кот. Вольф не обратил на него внимания.

Сигналом к трапезе стало появление Грибачева. Он поднял узкий бокал с шампанским и произнес тост в честь героев сегодняшнего дня, но сам пить не стал, а только пригубил. Вольфа мучила жажда, и он выпил свой бокал залпом. Потом еще один. Закуски быстро разбирали, без толкотни удалось дотянуться до бутерброда с сыром, который мгновенно проскочил в желудок и только разжег голод.

Со всех сторон раздавался звон ножей и вилок о фарфоровые тарелки, скрип скручиваемых пробок и хлопки шампанского.

Грибачев поднял тосты за родину и партию, пожелал награжденным счастья и новых достижений на благо самой лучшей в мире страны и ушел. Через несколько минут ушел Рябинченко, следом Вахрушев, за ним президент Академии наук и другие руководители – по цепочке, направленной сверху вниз. Как только уходил более важный начальник, менее важный тут же утрачивал к происходящему интерес и тоже «линял», затем наступала очередь следующего…