Настоящие мемуары гейши - Минеко Ивасаки

Я не совсем поняла, к чему это все, но была слишком уставшей, чтобы о чем-то беспокоиться.

Мы вошли в лифт, и он нажал на кнопку восьмого этажа.

– Извините, но вы ошиблись этажом, – сказала я, – я живу на пятом.

– Нет, не думаю, что ошибся. Мне сказали, что я должен отвести вас на восьмой.

«Странно», – думала я, пока ассистент Тошё открывал дверь в какую-то незнакомую комнату. Это был не люкс. Я повернулась, чтобы что-то сказать, но он быстренько поклонился и вышел из комнаты. Пожелав мне спокойной ночи, он закрыл за собой дверь.

Я огляделась вокруг. В комнате стояли мои сумки, косметика лежала на зеркале в том же порядке, как я оставила ее в люксе. Мне показалось, что я стала свидетельницей проделок какого-то джина. Слишком усталая, чтобы о чем-либо беспокоиться, я приняла ванну и отправилась спать.

Тошё позвонил в четыре часа утра.

– Встреча уже почти закончилась, но я все еще занят, – сообщил он.

Другими словами, мы не могли увидеться в ближайшее время.

– Почему мне сменили комнату?

– А, это... Знаешь, я тебе позже все объясню. Сейчас тут люди.

Это прозвучало так, будто он не может говорить об этом в присутствии других людей. Все это не было похоже на правду, скорее на то, что он пытается что-то скрыть от меня. На следующее утро я решила узнать, что все-таки происходит. Я сказала портье, который прекрасно знал меня, что забыла ключи. Он позвал коридорного, и тот проводил меня в люкс и открыл дверь.

Комната была пуста, но совершенно очевидно, что в ней кто-то жил. Постель была смята. На полу и в ванной лежали использованные полотенца. На вешалке висело меховое пальто, а на полу стояла дамская сумочка. Стоит ли говорить о том, что вещи были не мои.

Поскольку это должна была быть моя комната, я без малейших угрызений совести открыла сумочку. Заглянув внутрь, я увидела лежащую сверху фотографию жены Тошё. На фотографии был и его автограф. Мне стало понятно, что, когда вечером я ушла из гостиницы, Тошё перенес мои вещи, чтобы жена могла поселиться вместе с ним. Я взорвалась. Как он мог?! Мне было не так важно, что он проводил время с женой, как то, что это была наша комната! Я была тут первой!

Позже я узнала: в последнюю минуту выяснилось, что Тошё с женой должен был появиться на телевизионном шоу. Тем не менее я считаю, что даже тогда, когда он узнал о ее приезде, он должен был снять другую комнату, а не переносить мои вещи из люкса.

От осознания настоящего положения вещей меня била дрожь. Вот где была правда. Его жена была первой, для него она была важнее, чем я. Иначе зачем бы он зашел так далеко? Если бы он сказал о ее приезде, я бы переехала в гостиницу «Новая Отани», но не переехала в комнату на восьмом этаже «Принца Токио», тем более, что в этом случае я рисковала столкнуться с ней.

Это было слишком. Я позвала горничную и попросила большие ножницы. Сорвав с вешалки пальто, я изрезала его ножницами на мелкие кусочки. Потом перевернула сумку, вытряхнула ее содержимое на кровать и в клочья искромсала ее фотографию, а затем воткнула ножницы в кучу бумаги.

Что ж, Тошё. Ты сделал свой выбор. Так и живи с этим.

Я пошла в комнату на восьмом этаже, упаковала вещи, выехала из гостиницы и поклялась никогда больше не возвращаться ни в этот номер, ни в гостиницу. Тошё никак не прореагировал на то, что я сделала. Он продолжал звонить мне, будто ничего не случилось, и никогда не упоминал об этом инциденте.

Я ждала, что он выскажется по поводу моего экстравагантного поступка. В своих фантазиях я возвращала ему его обязательства и провозглашала свою независимость. Его отказ говорить об этом означал, что мы зашли в тупик, и я стала убеждать себя, что пришла пора рвать отношения окончательно.

В мае Тоще пригласил меня на семейный отдых, на весенний курорт Югавара. Мы поехали вместе с его родителями, его братом (также известным актером) и подругой брата, актрисой. Мое появление было воспринято спокойно. Его родители знали, что я гейко, и радовались, что я присоединилась к их компании. Они одобряли отношения своего сына со мной и относились ко мне очень тепло.

На курорте были подготовлены сезонные «ирисовые ванны», традиционное средство для улучшения тонуса тела и работы мозга. Мне хотелось уединиться, я пошла в бассейн одна, раздумывая над тем, что же мне делать. Что говорить? Как с честью выйти из этой ситуации? В конце концов я приняла решение. Я не буду ничего говорить. Теперь я буду все время занята и таким образом разорву наши отношения.

Тошё любил водить машину. У него был золотистый «линкольн континенталь» и зеленый «ягуар». Он обожал быструю езду. На следующее утро он отвез меня обратно в Токио и высадил у гостиницы, где я собиралась остановиться. Как только машина исчезла из виду, я вызвала такси и поехала в «Новую Отани». Тошё заподозрил, что что-то не так и, объехав квартал, вернулся за мной. Но меня уже не было.

Я зарегистрировалась в гостинице, зашла в свой номер и упала на кровать. Так я пролежала несколько часов, едва не выплакав глаз, пытаясь думать о наших отношениях. Почему я не могу оставить все, как есть? Какая разница, женат он или нет? Но именно это имело большое значение. Я больше не хотела быть второй.

Когда слез больше не было, я позвонила близкой подруге. В то время я была так известна, что могла бесплатно посещать матчи сумо. Как говорили тогда, мое лицо было моим билетом. Я пригласила подругу присоединиться ко мне, и она сразу же согласилась.

Мы сидели в первом ряду, на местах под названием «брызги песка». Название это возникло из-за того, что из-под ног двигающихся по сцене борцов на эти кресла летит песок. Только мы уселись, как появился Тошё, собственной персоной. Я разволновалась и поторопилась уйти, было невозможно находиться рядом с ним. Вернувшись в Киото, я позвонила окасан очая, которая была нашим посредником, и сообщила, что рассталась с Тошё.

Он отказался принять разрыв и старался повидаться со мной, но я не принимала приглашений. Даже его мать пыталась вмешаться. Она несколько раз приходила в окия, чтобы поговорить с мамой Масако и со мной. Она умоляла меня передумать.

– У него разбито сердце, Минеко, – говорила она, – пожалуйста, измени решение.

Но чем больше она просила, тем больше я убеждалась, что поступила правильно.

В конце концов они сдались, и все закончилось. Да, именно так все и закончилось. Так я убила любовь своей жизни. В моем сердце Тошё был мертв. Он стал Шинтаро Катцу – актер. Теперь, когда я осталась одна, то стала всерьез задумываться о настоящей независимости.

Я всегда подчинялась системе. Все эти годы я следовала правилам, однако не могла оставаться внутри системы и заниматься тем, чем хочу. Причина, по которой в Гион Кобу все было систематизировано, просто это обеспечивало работающих женщин финансово и поддерживало чувство собственного достоинства. Однако структура школы Иноуэ держала нас полностью в своей власти. Места для какой-либо самостоятельности не существовало.