Сталкер от бога. Дороже жизни - Дмитрий Луценко

— Поэтому и понадобился Чернобыль?

— Браво! Что-то вы всё-таки способны понять. Разумеется, лучше испытывать на варварах и подальше от мест проживания цивилизованных людей.

— Так как же особые группы истинных арийцев выживают в самом пекле?

— Ох, придётся видимо немного вашим ликбезом заняться. Но не вздумайте перебивать или спрашивать всё, что взбредёт в голову, только по существу — иначе я никогда с вами не разгребусь! Трижды свои вопросы взвесьте, прежде чем рты раскрывать.

— Хорошо, приступай.

— Итак, когда мы говорим про проникающую радиацию, то фактически подразумеваем гамма-излучение и поток нейтронов. В первом случае неплохо защищают любые материалы имеющие элементы с высокой атомной массой, скажем такие как сталь. Толстая броня, например, тормозит до 90 процентов радиации. Но эти же материалы очень плохо ведут себя, находясь под нейтронным излучением, так как нейтроны мало того, что легко преодолевают этот барьер, так ещё и превращают стабильные ядра в радиоактивные, которые продолжают излучать ещё долгое время после прекращения воздействия на них. То есть сама защита из железа или стали надолго становится радиоактивной, в чём вы можете легко убедиться на примере любого танка, вертолёта или грузовика замершего на территории Зоны. Чем ещё для ядерщиков хороши нейтроны? А тем, что у них в отличие от альфа-частиц, у которых лишь одна из нескольких десятков тысяч способна вызвать ядерную реакцию, вероятность захвата очередным ядром практически равна единице. Соответственно поглощение нейтрона, за исключением веществ нейтрализаторов, приводит к возникновению радиоактивности. Такая радиация от ионизирующего облучения ещё называется наведённой и она не менее страшна, чем нейтронное излучение её породившее. Однако на местности опасность от неё для здоровья человека долго не держится — от нескольких часов до нескольких дней максимум. Собственно о том, как противостоять нейтронам: известно, что они хорошо поглощаются материалами из лёгких элементов, типа лития и бора. Но на самом деле лучшими защитными свойствами относительно нейтронов обладают все водородосодержащие: вода, пластмасса и тому подобное. Ещё хорош свинец, так как он после облучения не проявляет вторичной радиоактивности. Также против нейтронов срабатывает бетон. Идеального однородного защитного материала от всех видов проникающей радиации не существует и поэтому приходится делать своеобразный слоёный пирог. Но как вы понимаете, на долговременных укреплённых объектах инженерам несложно организовать увлажнённую почву, особенно когда рядом всевозможные водоёмы, а под этим покрывалом построить бетонные укрытия. Решение дешёвое, но полметра этих материалов ослабляют поток быстрых нейтронов в 100 раз.

— Всё вот так просто?

— Конечно же в реальности всё посложнее. Бетон на ЧАЭС изначально специальный, с борной добавкой. Он содержит примерно 20 килограмм карбида бора на один кубический метр, что делает его защиту в несколько раз эффективнее обычного. Кроме этого, все важные помещения лабораторных комплексов снабжены толстыми обёртками из свинца, дерева и полипропилена. В ряде случаев имеются предназначенные исключительно для защитных целей водные контуры. Так что там, на глубине в помещениях лабораторий, радиация персоналу не докучает.

— Довольно доходчиво объяснил, лучше бы ты преподавателем работал.

— Делать мне больше нечего, кроме как кривляющихся недоразвитых мартышек за три копейки обучать, да ещё терпеть их выходки. Я будучи в аспирантуре, время от времени вёл занятия в университете у младших курсов. Так что до сих пор не забыл, какой это абзац.

— Ну, наверное, надо действительно ещё и любить детей, чтобы их учить, а ты изрядно смахиваешь на махрового человеконенавистника. Впрочем, это пустой разговор. Расскажи лучше, как ваши на Острове добиваются нужного облучения на такой большой территории?

— Да территория как раз маленькая, полигон по размеру так себе. Чтобы хотя бы примерно понять, что нужно для применения технологий в более серьёзных масштабах, несколько раз последовательно увеличивали радиус испытаний. Иначе всё как в кукольном театре: работает только на дистанции руки, а чуть дальше — всё вкривь и вкось.

— Один момент: я правильно тебя услышал, что вы расширяли границы Зоны в своих экспериментах?

— Да, именно так.

— Вот ведь, а люди в большинстве своём до сих пор уверены, что эти расширения происходили из-за того, что сталкеры, добравшиеся до Монолита, загадывали желания, — усмехнулся Меченый, повернувшись к капитану.

— Дикари потому что, — с презрением и даже отвращением прошипел учёный. — Вам только вокруг костра в набедренных повязках танцевать и вникать в бред шаманов, которые галлюциногенных грибов обожрались.

— Зубы не заговаривай, — повысил на него голос Николай. — Ты не ответил про природу ваших опытов с радиацией.

— Издеваешься? Это не для средних умов! Или ты возомнил, что вот так с ходу усвоишь всё про вынужденное деление атомов и столкновение частиц? Да вам что кварки, что нуклоны, что альфа-частицы, что кулоновский барьер, что гамма-квант — все термины ни о чём не говорят!

— В чём-то ты, безусловно, прав, но сколько же в тебе пафоса. Может ты по-простому на пальцах, как говорится, попробуешь объяснить?

— Не выйдет! Действительно сложное невозможно упростить! И вообще, сначала научитесь нуклид от изотопа отличать, а потом поговорим об атомной физике и на тему манер!

— Засохни, промокашка! — со злостью процедил Жердев и намахнулся прикладом.

Учёный сразу втянул голову в плечи и замолк. В наступившей тишине стало понятно, что и у двери всё стихло. Николай бросился узнать, не пожаловали ли гости, а сталкер занял позицию у двери, чтобы если что, прикрыть отступление товарища.

— Эдик, сиди на заднице ровно! — обратился он к учёному. — Попробуешь сделать финт ушами — пристрелю!

— Отбой пока, — доложил вернувшийся Жердев. — Или заряды у них кончились, и они за новыми отправились, или что-то новое готовят.

— Как ты попал сюда? — кашлянув, обратился Меченый снова к пленнику.

— В смысле?

— На эту работу кто нанял?

— Через интернет нашёл объявление о вакансиях. Прочитал про исследования международной организации, они и гранты выделяют, а кто особо заинтересует — тем и предложения делают, как мне.

— Польстился, значит, на деньги. И как же твоя совесть это всё проглотила? Ты же понимал что делаешь?

— Не сразу, но понял. А чем мы хуже тех, кто ядерное или химическое оружие изобретал? Или бактериологическое? Их что-то никто особо грязью не поливает! В науке вообще без совести легче, особенно если хочешь быть первым. Или вы думаете, у нас в отличие от обычных людей не должно быть тщеславия? Или за счёт своих способностей нам не хочется материально свою жизнь обеспечить? Вам всем можно деньги заколачивать и о сладкой жизни мечтать, а нам нет? Я тоже хочу домик на берегу океана! Это не моя забота — кто там и как использует наши открытия. И вообще, тут в одиночку никак, только коллективом можно добиться чего-то, так что вина моя если и есть, то в сотых долях процента!