Живым не брать - Сергей Соболев

Мануилов в сопровождении полковника ГРУ спустился в расположенный под зданием изолятор. Коридор, по обе стороны которого располагались двери камер, был погружен в полумрак, лишь у входа тускло горел забранный решетчатым каркасом светильник. Всего здесь было десять камер, по пять с каждой стороны коридора. Из одной, самой большой по площади «клетки», доносился отборный мат, сдобренный всхлипами и стонами, и слышались еще какие-то хлюпающие звуки, весьма отвратительные для человеческого слуха.

В этом помещении шел допрос парочки, доставленной этим утром из Алхан-Калы; согласно имеющимся данным, они были последними, кто контактировал с Умаровым.

– Как продвигаются дела? – спросил Мануилов у встретившего их в коридоре сотрудника ФСБ. – Есть подвижки?

– В принципе эти двое уже созрели. Хотите с ними поговорить?

– Чуть позже, – сказал Мануилов. – Отведите нас в камеру к Эльбукаеву-старшему.

Визитеры дружно раскатали черные вязаные шапочки, которые тут же трансформировались в спецназовские шлем-маски.

Сотрудник ФСБ, звякнув связкой ключей, нашел нужный, дважды провернул его в замочной скважине и, распахнув дверь, рявкнул: «Встать! Лицом к стене!» – после чего бросил вопросительный взгляд на посетителей.

– Оставьте нас с ними, – распорядился Мануилов. Затем сказал, обращаясь к чеченцу: – Присаживайтесь, Эльбукаев. Есть разговор к вам, нужно кое-что уточнить.

«Полковник», которого почти непрерывно допрашивали последние двое суток, выглядел не лучшим образом. Его лицо превратилось в сплошной кровоподтек, и видел он лишь одним глазом – другой заплыл и не раскрывался. Руки же, когда он послушно уселся на узкий топчан и положил их себе на колени, тряслись, как при болезни Паркинсона.

Мануилов уселся на топчан у противоположной стены, а Шувалов остался стоять; скрестив на груди руки, он пристально наблюдал за узником.

Воздух в камере был тяжелый, к тому же примешивался запах масляной краски, которой сравнительно недавно выкрасили стены в помещениях СИЗО.

– Давайте еще раз уточним ваши показания, – негромко проговорил Мануилов. – Выбравшись из Джохара по «коридору», Умаров и сопровождавшие его лица оставались до конца следующих суток в Алхан-Кале. Вам известно, Эльбукаев, с какой целью он посетил Джохар, с кем там встречался, о чем переговаривался и кто при этом присутствовал?

– Нет, не знаю, – прошамкал разбитыми губами Руслан. – Он мне не говорил, а сам я не спрашивал.

– Тогда двигаем дальше. Тимур законтачил с вашей «ближней связью» и той же ночью в сопровождении своей гвардии, а также двоих ваших людей перебрался в Урус-Мартан, где спустя несколько часов довольно продолжительное время общался с известным вам Латыпом…

– Они говорили с глазу на глаз, – предупреждая следующий вопрос, сказал Эльбукаев. – Примерно два часа они проговорили. Потом федералы уехали, а с ними уехал и Латыпов. Тимур ночью выехал из Урус-Мартана, с ним было… да, человек десять, в том числе двое моих связников. Они отправились в Шали, а потом… насколько мне известно… должны были вернуться обратно в Алхан-Калу. А вот куда из этого села он собирался направиться… мне абсолютно не известно.

– Проясните еще один момент, Руслан. Ваш связник рассказал, что Тимур и его команда доставили из Джохара в Алхан-Калу какого-то человека… Он был не то с мешком на голове, не то ему просто завязали глаза и захомутали по ногам и рукам…

– Ну, не знаю… Тимур мне об этом ничего не рассказывал.

– Выходит, Умаров привез кого-то в Алхан-Калу, там этого человека спрятали, а в Урус-Мартан и Шали Тимур его за собой не возил, так получается?

– Так, наверное, и было. Но это не мой бизнес, а потому я Тимура ни о чем не расспрашивал.

Мануилов извлек из внутреннего кармана фотографию, на которой был запечатлен Славянин – спецы пересняли с бушминской пленки, – и, не выпуская из пальцев, сунул ее под нос Эльбукаеву.

– Руслан, вы когда-нибудь встречали этого человека?

– Н-нет.

– Подумайте хорошенько! Среди сопровождавших Умарова людей был хоть один со славянской внешностью?

– Нет… Точно нет! Только вайнахи.

Разочарованно вздохнув, Мануилов убрал фото в карман. Затем, переглянувшись с Шуваловым, продолжил допрос.

– Теперь по сходке в Дуба-Юрте, одним из участников которой являлись и вы, Эльбукаев… Вы утверждаете, что целый ряд полевых командиров пытались оказать давление на Умарова, с тем чтобы он организовал серию крупных терактов в крупных городах России. Какова была реакция самого Умарова?

– Резко негативная. Умаров сказал, что Калина и другие милицейские и фээсбэшные начальники очень строго предупредили лидеров московской, питерской и других крупных общин… Мол, если будет взорван хоть один дом или еще что-то… Короче, всем нашим в России будет очень плохо. Тимур сказал, что не надо быть идиотами. Что не надо рубить сук, на котором мы все сидим…

– От Умарова потребовали, чтобы он принял на себя фатву, так? Чтобы то есть поклялся на Коране, что совершит нечто такое, что заставит федералов приостановить военные действия или вообще вывести войска из Чечни. Я правильно вас понял, Эльбукаев?

– Да, предлагались разные варианты… Взорвать крупную электростанцию, желательно, атомную… Отравить цианидами водопровод в Москве… Больницу крупную подорвать или нефтетерминалы в Новороссийске разрушить…

– А в отношении руководства России? Были какие-нибудь предложения?

– Да, конечно… Все или почти все говорили, что надо расправится с Хитмэном. Здесь все поголовно ненавидят российского премьера, считают его врагом чеченской нации «номер один».

Визитеры в этот момент обменялись многозначительными взглядами.

– Кто еще, кроме Хитмэна?

– Командующий группировкой… Два министра, обороны и милицейский… Кто-то предложил убрать одного из олигархов, а подставить российские спецслужбы, чтобы мировая еврейская общественность устроила с Россией по этому поводу суровые разборки…

Мануилов, нахмурившись, покачал головой. Вот тебе задачка со многими неизвестными. Эльбукаев не врет, а если даже передергивает, то лишь слегка, потому что его показания прямо или косвенно подтверждены данными, полученными из других источников.

Кровь из носу, но задачку эту придется решить. Причем в сжатые сроки. Потому что чеченцы шутить не любят, а если и шутят, то юмор у них не то что черный, а с кровавым окрасом и с отчетливым инфернальным душком.

– Скажите, Эльбукаев… А на том «совещании», на котором вам довелось присутствовать, Умаров не говорил что-то вроде того, что выверенные «точечные» акции предпочтительнее крупных, но безадресных терактов?

«Полковник» задумался. Потом с усилием покачал головой:

– Нет, я такого не помню… Многие были недовольны Тимуром и другими авторитетами, из тех, что проживают в России. Ругались, что мы вот «джихад» объявили, а вы нас не поддерживаете. Мы, мол, сражаемся как настоящие воины, а вы в Москве бизнес делаете и с русскими проститутками развлекаетесь…