Путь к процветанию. Новое понимание счастья и благополучия - Мартин Селигман

Однако мораль и то, что мы любим, – это точно не одно и то же. Я могу быть мастером морализаторства, докой в этике, но если то, что меня действительно волнует, это секс с детьми, мое поведение за пределами даже презрения. Этика – правила, которые вы выполняете, чтобы получить то, что важно для вас. То, что вам действительно небезразлично – ваши ценности – гораздо существеннее, чем этика. Нет философской дисциплины, посвященной нашим приверженностям, и в психологии такой же пробел. Как человека начинают привлекать бридж, женская грудь, накопление богатства или озеленение планеты? Над этим вопросом я работаю всю свою жизнь, но до сих пор недостаточно разобрался в нем.

Есть вещи, о которых мы заботимся на уровне инстинкта: вода, пища, укрытие, секс. Но большая часть того, что нам небезразлично, есть результат научения. Фрейд называл это катексисом: негативный катексис происходит, когда некое нейтральное событие, например встреча со змеей, совпадает по времени с травмой, например вы прищемили дверью руку. Змеи начинают казаться отвратительными. Позитивный катексис происходит, когда прежде нейтральное событие сопровождается экстазом: мальчику «помогает» при мастурбации его старшая сестра, стимулируя его ступнями. Он становится фетишистом, его катексис связан с женскими ногами, и человек наслаждается жизнью, став продавцом обуви. Гордон Олпорт, один из отцов современной науки о личности, называет такой результат «функциональной автономией мотивов» {20}. Так, марки – изначально всего лишь кусочки цветной бумаги, не вызывающие особого интереса, – становятся страстью для коллекционера. Это явление наблюдали и Олпорт, и Фрейд, но не могли объяснить его.

Мое решение было «подготовлено» исследованиями рефлексов, проведенными Иваном Павловым {21}. Когда крысы одновременно со звоном колокольчика получали сладкое, а потом электрический разряд в лапу, то учились бояться только звона, а сладкое продолжали любить. А если тот же звон колокольчика и сладкое сопровождались разрядом в живот, они начинали ненавидеть сладкое, но оставались индифферентными к звону. Это называется «эффект Гарсиа» {22}, по имени бросившего вызов традициям психолога Джона Гарсиа, который открыл его в 1964 году и тем самым ниспроверг первый принцип теории научения и британского ассоцианизма: любой стимул, совпадающий во времени с любым другим стимулом, станет ассоциироваться с ним. Я называю эффект Гарсиа «феноменом беарнского соуса». Боли в желудке, случившиеся после одного ужина, заставили меня возненавидеть беарнский соус, однако я продолжаю любить оперу «Тристан и Изольда», которая звучала в тот вечер. (Мои критики иронически назвали это «самой известной трапезой после Тайной Вечери»). Научение биологически избирательно: с особой легкостью усваиваются стимулы, подготовленные эволюцией, то есть вкус и боль, а не звон и боль. Подготовленный условный рефлекс страха приобретается всего за один раз (демонстрация нейтрального ранее изображения паука с одновременным электрическим разрядом в руку), не исчезает после того, как разряды перестают сопровождать демонстрацию изображения паука, и проявляется даже после удаления электродов. Главными свойствами катексиса и функциональной автономии мотивов являются легкость научения, сопротивление угасанию и иррациональность.

Я пришел к выводу, что подготовленное научение может не только относиться к одному виду (все обезьяны научились бояться змей, раз увидев, как пугается змеи взрослая обезьяна), но и генетически передаваться по наследству. Во всех семьях присутствуют свои страхи {23}, а сходство депрессии у близнецов – причем практически независимо от типа личности – сильнее, чем у двойняшек {24}. То есть склонность к катексису по отношению к женской груди, маркам, размышлениям или либеральной политике может быть биологически обусловлена и передаваться по наследству: этому легко научиться, это трудно погасить, это не обнаруживается «когнитивным радаром». Таково мое мнение, довольно умозрительное и не до конца проработанное, но я убежден, что иду по верному пути, и не сверну с него.

Поэтому, на мой взгляд, если студентам Уортона – будущим обладателям МВА, которых интересует лишь быстрое обогащение – прочитать даже десять курсов по этике, это не окажет на них никакого влияния. Дело не в этике, а в том, что их заботит. Вероятно, курс по жизненным ценностям тоже вряд ли поможет, поскольку источник ценностей точно не в лекциях и не в литературе, рекомендованной для чтения.

Разговор с Джерри состоялся у нас по дороге на занятия – меня пригласили выступить в рамках его курса по креативности и маркетингу, входящего в программу МВА. Так получилось, что в предыдущие выходные я читал лекцию курсантам в Вест-Пойнте. От контраста между этими двумя группами слушателей захватывало дух. Не из-за разницы в IQ или в успеваемости – оба учебных заведения поддерживают строжайший отбор – а из-за того, что заботит их студентов. Ценности этих двух групп практически не перекрываются. Слушателей МВА в Уортоне интересует зарабатывание денег. Курсанты Вест-Пойнта стремятся служить на благо нации. Студентов отбирают, и сами они делают выбор, основываясь в первую очередь на этом различии, на том, что интересно и важно для них. Если наши бизнес-школы хотят предотвратить экономические последствия жадности и ориентированности на краткосрочную перспективу, им придется отбирать студентов, имеющих иные моральные принципы и мыслящих долгосрочными категориями.

Если в Уортоне и нужен новый курс, то он должен быть посвящен не этике. Скорее уж «позитивному бизнесу». И целью его должно стать расширение сферы интересов будущих обладателей МВА. Получать то, что нас интересует – позитивные достижения – это лишь один из элементов благополучия. В рамках курса позитивного бизнеса можно было бы учить тому, что благополучие основано на нескольких стремлениях: к положительным эмоциям, смыслу, вовлеченности, позитивным отношениям и позитивным достижениям. Если ваша цель – благополучие, вы не достигнете ее, заботясь только о достижениях. Если мы хотим, чтобы наши студенты процветали, то необходимо учить их тому, что позитивные компании и люди должны культивировать не только стремление к прибыли, но смысл, вовлеченность, положительные эмоции и позитивные отношения. То есть новая основа позитивной компании – это прибыль… плюс смысл… плюс положительные эмоции… плюс вовлеченность… плюс позитивные человеческие отношения.

Те из нас, кто стал жертвой недавнего экономического кризиса, тоже могут извлечь из сказанного урок. Когда я наблюдал, как день за днем тают накопления, сделанные мной за всю жизнь, то задавал себе вопрос: что произойдет с благополучием моей семьи, если фондовый рынок упадет еще ниже? Теория говорит, что к благополучию ведут пять путей: положительные эмоции, смысл, вовлеченность, отношения и достижения. Насколько сильно пострадала бы моя жизнь в этих пяти областях, имей я намного меньшее состояние? Положительных эмоций точно было бы меньше, поскольку многие из них мы покупаем: еду в хороших ресторанах, билеты в театр, массаж, поездку на курорт в разгар зимы и красивую одежду дочерям. Но смысл и вовлеченность остались бы неизменными – они связаны с причастностью и служением тому, что, как я считаю, выше меня. В моем случае это повышение благополучия людей всего мира посредством чтения лекций, написания книг, руководства и преподавания. Меньшие деньги на это не повлияют. Отношения с близкими могут даже улучшиться: совместное приготовление еды, чтение пьес по ролям, вечера у камина зимой, шитье одежды. Не стоит забывать и о многократно проверенной истине: впечатления обеспечивают большее благополучие, чем материальные приобретения той же стоимости {25}. Достижения тоже не пострадают: я бы написал эту книгу, даже если бы мне за нее не заплатили. (На самом деле большая часть текста была готова еще до того, как я рассказал издателям о его существовании.)